Первый шаг навстречу новой жизни был волнительным и страшным. Все продумано и передумано помногу раз, все сожаления отброшены. Скромные пожитки, паспорт и на КПП – другого выхода нет. По крайней мере, с тех пор, как ушла Катя.

            Миша вспомнил, как они часто лежали на мягкой зеленой траве, смотрели на то, как заходящее солнце окрашивает небо во все оттенки розового, и говорили обо всем на свете. Хотя нет, в последнее время они больше говорили о месте человека в этом мире. По всему выходило - и здесь они были согласны друг с другом - что у каждого человека есть свое предназначение.

            Они оба были из семей потомственных музыкантов, так что выбор профессии даже не обсуждался. Мишины родители были скрипачами и он, естественно, продолжил семейное дело. У Кати папа был известным дирижером, а мама – пианисткой, но Катя выбрала отделение вокала.

            Учились они оба хорошо, но не блестяще: педагоги не ругали их, но и не выделяли. Для Миши это не значило ровным счетом ничего, он с прилежностью разучивал партитуры, получая лишь «хорошо». А вот Кате этого было мало. Она экспериментировала с манерой исполнения, но кроме «не надо, придерживайтесь прежнего исполнения» никаких других откликов не было. Так зародились сомнения.

            - Послушай, а что если я и не музыкант вовсе? – часто спрашивала она у Миши, когда они гуляли.

            Миша отвечал заготовленной фразой, которая родилась у них, когда они беседовали о настоящих музыкантах:

            - Музыкант – это не тот, кто хорошо играет ноты, а тот, кто играет полет своей души. У тебя он есть?

            - Да есть, но все же… Я же пошла в музучилище, потому что с рождения жила в музыке, понимаешь? У нас дома всегда звучали Чайковский, Бетховен, Шостакович, мама разучивала партии, папа репетировал с музыкантами. А что, если бы я родилась, например, в семье бухгалтеров? – она засмеялась. – Представляешь, родители бы днями и ночами в очках сидели за компьютером, сверяя цифры, цифры, цифры… А я бы пошла учиться на бухгалтера и теперь сводила бы дебет с кредитом.

            Миша тоже смеялся, представив Катю в очках за компьютером.

            - Хорошо, что ты родилась в своей семье. Не представляю, как бы я был без тебя.

            Может, все и обошлось бы, если бы не это проклятое КПП.

            Их страна была разделена на две части огромной стеной. В северной, где жили Миша и Катя, все шло, как раньше, до стены: ты растешь, учишься, устраиваешься на работу и зарабатываешь деньги на достойную жизнь (хотя это уже как получится). В южной все совершенно иначе: ты растешь, учишься тем базовым знаниям, которые необходимы каждому человеку, затем получаешь паспорт, в котором в графе «Профессия» уже указано, кем ты будешь работать, а, значит, на кого тебе дальше продолжать обучение. Говорили, что эта надпись появляется сама по себе, когда особый прибор сканирует твой мозг, выявляя характер, наклонности и другие данные, чтобы ты мог делать свою работу с удовольствием, принося при этом максимальную пользу обществу. Но Миша считал все эти разговоры ерундой и запудриванием мозгов – ставят, что считают нужным, а прибор – это мишура и прикрытие.

            Все они с детства знали о таком соседстве, но мало кто рисковал перебраться в южную часть страны, да и не всех пускали. Те же, кто переехал, присылали радостные письма с рассказами о том, как там хорошо, но никто никогда не отправлял ни одного фото – запрещено, поэтому в письмах искали скрытые смыслы и намеки на то, что там жизнь не сахар.

            По инициативе южной стороны контрольно-пропускных пунктов было довольно мало, хотя стена охранялась хорошо. Но кое-кому все-таки удавалось сбежать из «рая», как саркастически называли жители северной стороны своего южного соседа. Беглецы рассказывали о том, как их заставляли работать в ужасных условиях, держали на привязи, как собак, и очень плохо кормили. Им обычно верили, часто печатая их рассказы в газетах и показывая героев по телевизору.

            Их город был особо отмечен тем, что в нем находилось пресловутое КПП. И в конечном итоге это обернулось бедой.

            Катя все чаще говорила о своем призвании, но Миша не волновался, пока она не стала расспрашивать о КПП. Мысль о том, что она задумала перейти на южную сторону, вывела его из равновесия и он, обычно спокойный и рассудительный, вспылил и накричал на нее. Катя удивленно посмотрела на него и больше разговоров таких не было.

Однажды, когда он как обычно зашел за ней, то против обыкновения, дверь ему открыла не Катя, а ее мама. У нее были заплаканные глаза и  выглядела она так, будто постарела на пару лет.

- А, Миша? Проходи, Николай Сергеевич хочет поговорить с тобой.

Миша вошел, по-прежнему ничего не понимая.

- Да, конечно, а где Катя?

Ее мама только покачала головой и отвернулась, чтобы вытереть слезы.

Миша кинулся в комнату, где за столом сидел Николай Сергеевич, Катин отец. Перед ним лежали какие-то бумаги.

- Что с Катей? Где она?

Николай Сергеевич поднял на него уставшие глаза и ответил:

- Она ушла. На южную сторону.

Миша в ужасе уставился на него.

- Когда?

Николай Сергеевич пожал плечами:

- Судя по всему, сегодня утром. Она оставила записку, - он кивнул на листы бумаги перед собой.

Мише очень хотелось узнать, что она написала, но он не решался задать этот вопрос.

- Мы надеялись, что ты нам что-то объяснишь, - сказал Николай Сергеевич. – Ты в последнее время ничего не замечал?

- Нет… то есть да, - Миша чувствовал себя виноватым, что вовремя не распознал, куда она клонит, - она сомневалась в своем выборе.

Катины родители непонимающе посмотрели на него.

- Я имею в виду профессию, - пояснил Миша и покраснел оттого, что они могли подумать другое.

- Она говорила об этом? – спросил Николай Сергеевич.

- Да, часто, - ответил Миша. Перед ним снова пронеслись их разговоры. Миша встал. – Я, пожалуй, пойду.

Николай Сергеевич кивнул и снова погрузился в чтение последнего письма дочери.

- Подожди, Миша, - Катина мама протянула ему какой-то конверт.- Она оставила это для тебя.

- Спасибо, - Миша взял конверт, на котором Катиным подчерком было написано его имя, и поспешил уйти из ее квартиры.

«Дорогой мой Миша! – писала Катя. – Я много думала над этим шагом и, если ты читаешь это письмо, значит, я все-таки решилась это сделать. Ты знаешь, что я сомневаюсь, и это не дает мне жить. Мне не хочется оставлять тебя, но я должна это сделать, чтобы точно все узнать. Хорошо все будет или нет, но следующее мое письмо я пришлю уже оттуда.

Люблю, целую, твоя бухгалтер Катя».

Прочитав письмо, Миша чуть не расплакался. И она еще может шутить! У него земля из-под ног уходит, а она? Вот так просто променяла все, что у нее здесь было, на то, чего она не знает и даже представить не может. Как она могла оставить его, семью, друзей, музыку свою, наконец, чтобы какая-то лотерейная чудо-машина поставила ей в паспорт штамп о профессии? А что, если там будет не бухгалтер, а, скажем, дворник или уборщица?

С этого момента для Миши начались тоскливые дни. Временами он даже радовался, что Катя ушла, и желал ей побыстрее фасовать печенье и почище убирать комнаты, потому что, несомненно, именно этим она и занималась, но чаще он просто грустил по ней.

Спустя месяц после Катиного перехода на южную сторону он получил от нее первое письмо. И, хотя он несколько раз давал себе слово, что порвет любую ее писанину, Миша тут же раскрыл конверт и принялся читать.

Вместо ожидаемых жалоб на свою новую жизнь и сожалений о своем опрометчивом поступке она писала о том, как она счастлива. Загадочная машина поставила ей профессию «дирижер», так что переучиваться особо не пришлось. Оказалось, что управлять оркестром гораздо интереснее, чем петь грустные арии (прав был ее папа!). Кате все больше нравится ее профессия, она уже нашла работу в маленьком театре, куда никогда не принимали таких молодых людей, как она, но для нее сделали исключение, потому что были поражены ее успехами. Жизнью она была очень довольна, только очень скучала по Мише и по родителям и агитировала его перейти на южную сторону.

Миша не знал, что и думать. Он перечитал письмо в надежде найти какой-то скрытый сигнал о помощи - ничего. Неужели они уже успели ее зазомбировать? А вдруг это правда? Что если есть такая машина? В конце концов, наука постоянно идет вперед.

После недели размышлений Миша пришел к выводу, что так или иначе, но ему придется пойти на южную сторону. Если Катя действительно в опасности, то он спасет ее, если же все так, как она описывает (в чем он очень сомневался), то, по крайней мере, они будут вместе. О штампе в графе «Профессия» он не волновался.

Итак, скромные пожитки, паспорт – и вот уже он стоит на южном КПП. Пограничники недоверчиво смотрят на него, какой-то человек в сером костюме спрашивает о причинах такого шага и разъясняет все последствия. Миша заявляет, что отлично все понимает и согласен пройти исследование на тест-машине – так это у них называется. Ему на голову надевают что-то вроде каски с проводами, к рукам прикрепляют датчики и начинают показывать картинки и задавать простые вопросы.

Миша еле выдержал полчаса, которые понадобились на расшифровку записи. Чего они медлят? Быстрей бы уж. В кармане лежал конверт с адресом Кати и ему не терпелось разыскать ее.

И вот результат готов. У него взяли паспорт, поставили штамп, дали подробный справочник по южной части города и выпустили с другой стороны КПП.

Миша хотел было ринуться на поиски Кати, но ради любопытства открыл паспорт на странице графы «Профессия» и прочитал:

Профессия -  автослесарь.

Место работы – СТО.

СТО! Станция технического обслуживания! Миша не мог поверить собственный глазам. Это ошибка! Он кинулся в КПП.

- Послушайте, - кричал Миша, это ошибка, я музыкант! Я скрипач! Потомственный!

- Машина никогда не ошибается, - невозмутимо ответил мужчина в сером костюме.

- Я требую, чтобы вы поставили мне другую профессию!

- Вы можете пройти тестирование еще раз, но это уже платная услуга, - и мужчина показал ему лист бумаги, на котором напротив слов «повторное исследование» были написаны какие-то сумасшедшие цифры.

Расстроенный, Миша вышел из КПП. Он так и знал, что это афера. Нет, на секунду он даже поверил, что такая машина действительно существует и даже иногда что-то угадывает, но то, что написано в его паспорте, подтверждает самые худшие ожидания. Значит, надо найти Катю и срочно бежать отсюда.

Увидев, какой гость к ней пришел, Катя очень обрадовалась.

- А я даже не удивлена, я знала, что ты придешь, - все повторяла она.

Когда первые восторги по поводу встречи улеглись, Миша взял ее за руки и сказал:
            - Катя, я пришел за тобой. Сейчас ты соберешь вещи, мы пойдем к стене, найдем какое-нибудь высокое дерево, перелезем через стену и уже сегодня окажемся на севере. Что скажешь?

Катя непонимающе посмотрела на него:

- А как же моя учеба, работа? Я не могу…

- Какая работа, Катя? Эта машина – просто цирк какой-то. Ты видела, что она мне написала?

Миша принялся лихорадочно листать свой паспорт и, найдя нужную страницу, помахал паспортом перед самым носом Кати.

- Ну, как тебе? – смеясь, спросил он, когда Катя прочитала надпись. – СТО! Ты видела? СТО! И это мне, потомственному скрипачу!

Но Катин смущенный взгляд почему-то остановил его.

- Эээ, вообще-то, - начала она, избегая смотреть ему в глаза, - ты никогда не был…

- Что? – это было как удар в спину.

- Ну помнишь, как мы говорили о том, кто настоящий музыкант?

- Музыкант – это не тот, кто хорошо играет ноты, а тот… - Миша жалобно посмотрел на нее. – Неужели в моей игре нет души?

Катя пожала плечами, но все-таки она знала ответ. Она подошла к нему и положила руки на его плечи.

- Мне кажется, тебе стоит попробовать, - мягко сказала она, - просто попробовать. Вдруг тебе понравится?

Это было смешно. Про себя Миша решил, что в ближайшем будущем попробует бежать. Когда выяснилось, что это практически невозможно, то, чтобы не быть обузой Кате, которая и училась, и работала, Миша все-таки нашел курсы автослесарей и устроился младшим помощником в небольшое СТО.

Сначала ему была отвратительна грязь и масло, в которых он возился, руки, привыкшие к скрипке и смычку, не слушались и завернуть маленькую гайку было настоящей проблемой. Но со временем у него стало получаться и он с удивлением заметил, что работа приносит ему то, что никогда не приносили занятия скрипкой, - удовольствие. Ему было приятно делать что-то настоящее и сразу видеть результат своей работы. Конечно, он уставал, но дома его ждала Катя, которой не терпелось поделиться своими успехами.

Однажды, когда он перечитал написанное им письмо своим давним друзьям с севера, то с удивлением отметил, что оно очень напоминает те агитационные письма, которые для смеха печатают в газетах северной территории. Миша заколебался: может, лучше он отправлять? Нет, нужно отправить. А вдруг кто-то захочет приехать, чтобы их спасти?