Последняя серия
Владимир Чижов, популярный журналист, режиссер-документалист и автор многочисленных бестселлеров, раздражённо постучал карандашом по столу и воззрился на посетительницу.
– Если вы считаете, что я вру, подайте на меня в суд, – Чижов изобразил на своём лице многократно отрепетированную презрительно-высокомерную улыбку. К ней он прибегал всякий раз, когда спорил с оппонентами в своих же политических ток-шоу. – Только вы ничего не добьетесь, кроме унижения. В моих фильмах ни грамма лжи, только правда и ничего кроме правды.
Посетительница, молодая рыжеволосая девушка, казалась слегка ошарашенной самоуверенной тирадой Чижова.
– Но вы тщательно редактируете свои фильмы, – сказала она. – И при этом позиционируете их как реалити-шоу.
Чижов снисходительно усмехнулся.
– Великий режиссёр прошлого, Альфред Хичкок, говорил, что кино – это жизнь, из которой вырезано всё скучное. Мы снимаем реальную жизнь. Реальную жизнь средневекового крестьянина, реальную жизнь первобытного охотника, реальную жизнь вседержавного монарха. Вы меня простите, дорогушенька, – Чижов развел руками, – но, если мы будем показывать жизнь наших предков минуту за минутой, нас смотреть не будут. Без драмы и конфликта, мы просто разоримся. Вы знакомы с технологией нашей работы? Подозреваю, что нет, иначе не бросались бы обвинениями.
Чижов налил из графина воды и посмотрел на девушку, сидящую перед ним на резном стуле. Девушка сдвинула брови и посмотрела на портрет Чижова, красовавшийся на стене позади хозяина кабинета. Чижов, изображенный на портрете, разительно отличался от Чижова, развалившегося в кресле. Первого знала вся страна. Это был уже канонический образ журналиста-интеллектуала – очки в тонкой оправе (которые в жизни он никогда не носил), сурово сжатый рот и проницательный взгляд исподлобья. Именно такой Чижов появлялся перед зрителем каждый вечер во время заставки исторического реалити-шоу. Весь его вид говорил, что сегодня вы узнаете бескомпромиссную правду.
Чижов повернулся к девушке, размышляя, зачем он тратит на неё своё драгоценное время. Она раздражала его своей напористостью, и несколько раз он порывался указать ей на дверь. Но было в ней что-то притягательное и смутно знакомое. Где он мог её видеть? На лекциях? В студии его программы?
Чижов пробежался глазами по стройной фигурке гостьи, ощущая свои годы, накопленные вокруг талии, и продолжил:
– Известно, что путешествия во времени невозможны. Однако нашим учёным удалось пробить крошечные пространственно-временные порталы. Через такой портал человека в прошлое не отправишь, но в них можно установить миниатюрные видеокамеры.
Девушка нетерпеливо передёрнула плечами.
– Почему не дать историкам возможность увидеть прошлое? Зачем всё превращать в шоу?
– Это не простое шоу. Наша цель: просвещать, развлекая. Вы поймите, используя порталы как инструмент просвещения, мы можем…
– Скорее, как инструмент пропаганды, – перебила его девушка.
Чижов скривился, словно раскусил горошек чёрного перца.
– Опять вы за своё. Мы показываем прошлое, которым можно гордиться. Мы формируем у народа любовь и уважение к предкам, к их славным подвигам, к величию государства.
Глаза девушки вспыхнули:
– Вы насилуете историю и, вместо настоящего исторического фильма, рожаете ублюдочного уродца. Судя по вашему фильму, опричники занимались благотворительностью и спасали крестьян от голода.
– Скажите, Оля, вы историк?
– Нет, но…
– Тогда откуда вам знать, что правда, а что нет? Вы должны быть нам благодарны. У нас есть возможность взглянуть на прошлое, и показать его вам. Причем, заметьте, абсолютно бесплатно.
– Вы показываете не прошлое, а его искажённый образ.
Этот разговор стал Чижову надоедать. Он нетерпеливо глянул на таймер, стоящий на столе, и с раздражением проговорил:
– Послушайте, чего вы хотите? Другой истории? Кого вы представляете? Американцев? Хотите меня подкупить?
– Я представляю человечество. И единственное, что мы просим – работайте на нас. Помогите избавить мир от монополии на эксплуатацию пространственно-временных порталов. Дайте возможность учёным…
– Вы пришли не к тому человеку. Я всего лишь солдат на службе бизнеса и государства.
– Обратитесь к своим генералам, раз вы всего лишь солдат. Иначе…
– Иначе, что? – лицо Чижова помрачнело.
– Закончится всё очень плохо. Для вас, как минимум.
Чижов поднялся, застегнул пиджак на все пуговицы и, приблизившись к двери, неторопливо её открыл.
– Вам пора, Ольга-как-вас-там.
В дверях Ольга на миг задержалась:
– А вам не приходило в голову, что какой-нибудь журналист-проныра из далекого будущего снимает вашу жизнь?
Закрыв за девушкой дверь, Чижов подошёл к бару и вынул бутылку коньяка. Было большой ошибкой соглашаться на аудиенцию с этой пиявкой. У него сегодня, как, впрочем, и всегда, очень плотный график. Семён Рогов с утра принёс смонтированный фильма о жизни крестьянской семьи, живущей в эпоху Ивана Грозного. Рогов, талантливый монтажер, сумел неделю жизни уместить в полчаса экранного времени. Но прежде чем фильм запустят в эфир, Чижов должен оценить работу, хотя она и была выполнена по его, "чижовскому", плану.
Положив ноги на стол, он откинулся на спинку кресла и посмаковал коньяк. Что-то в этой девушке его привлекло, раз он согласился уделить ей столько времени. И в результате весь рабочий график сбился. А ведь ему ещё надо подготовиться к прямому эфиру, который обычно наступает сразу после показа очередной серии исторического реалити-фильма.
Чижов поставил стакан на стол и поднялся. Кто-то объявил ему войну, размышлял он, ступая по мягкому персидскому ковру по направлению к выходу. Но кто? Ясное дело, не всем по нутру его деятельность. У него много завистников и конкурентов в компании. Его не любили оппоненты, с которыми он жестоко расправлялся в своем ток-шоу. А что если это пресловутая пятая колонна?
Он открыл дверь в приёмную. Его секретарь, Ольгирда Лимонова, высохшая, чопорная, но энергичная старушка повернула к нему сморщенное лицо. Многие удивлялись, почему он не взял на эту должность молодую девицу модельной внешности? Но во время работы он не хотел думать ни о чём другом, кроме работы, что было бы невозможно, будь на месте секретаря сексуально-привлекательная особа. Ольгирда была не просто эффективным секретарем. Она выполняла обязанности литературного бригадира, курируя работу группы писателей, лепящих для Чижова один фантастический роман за другим.
– Ольгирда, – обратился он к секретарю. – Вы не знаете, откуда эта девушка?
– Нет, Владимир Романович, – Ольгирда открыла верхний ящик стола и вынула конверт. – Принесли посылку.
Чижов взял конверт. Посылка может и подождать, решил он. Однако его внимание привлекла марка с голограммой. При наклоне на марке появлялось изображение, сильно смахивающее на канонический портрет Владимира Чижова. Таких марок он никогда не видел. Поблагодарив Ольгирду, он вернулся к столу, перочинным ножичком вскрыл конверт, осторожно заглянул вовнутрь и увидел карту памяти. И больше ничего. Ни записки, ни обратного адреса. Чижов пожевал верхнюю губу. Ни любил он таких сюрпризов. Вся его жизнь была подчинена чёткому плану, начиная с того времени, когда он был ещё зелёным первокурсником журфака. Даже дебаты в ток-шоу являли собой пример хорошо спланированной импровизации.
Он опустился в кресло, пододвинул планшет и на миг заколебался, подумав, что на носителе может быть вирус или шпионская программа. Однако профессиональное любопытство взяло верх.
В корневом каталоге он обнаружил семь видеороликов. Чижов запустил файл, названный "Серия 1" и с первыми кадрами у него засосало под ложечкой. На экране возникла надпись – "Жизнь и падение Владимира Чижова".
Чижов остановил ролик и сделал глубокий вдох. Значит слова девушки, что его могут снимать были не просто словам, брошенными сгоряча. Может совпадение? Или шутка коллег из его компании? Скорее всего, так оно и есть. Он плеснул в стакан коньяк. Сделав для храбрости солидный глоток, он сморщился и запустил фильм. На экране появился портрет Чижова, известный каждому жителю страны. Красивый глубокий голос за кадром произнес:
"Двадцать седьмого сентября две тысячи тридцать седьмого года Владимир Чижов, популярный журналист и режиссер исторических фильмов, получил от неизвестных заказ на работу, который ускорил стремительное падение великого творца истории". Чижов снова отхлебнул из стакана и отметил про себя, что начало фильма интригующее. Голос продолжал вещать: "Однако духовное разложение журналиста началось задолго до этого дня…". Чижов выпрямился и дрожащими пальцами перемотал ролик к началу. Двадцать седьмое сентября. Сегодняшняя дата. Значит, если фильм не врет, сегодня он получит некий заказ. Он сложил руки домиком и задумчиво постучал указательными пальцами по губам. На стене громко тикали старинные часы, отмеривая бег его жизни. В приемной стрекотала клавиатура компьютера – Чижов машинально отметил скорость, с какой работала его секретарша. С улицы доносился гул близлежащей автострады. Усилием воли Чижов взял себя в руки и вернулся к просмотру фильма.
На экране появилась надпись – "Тремя годами ранее". Он увидел себя. Он привык к своему изображению на экране телевизора – время от времени Чижов пересматривал свои передачи, анализировал каждое свое слово, критически оценивал каждый свой жест. Но сейчас было по-другому. Его снимали, когда он этого не знал, не контролировал мимику, не следил за словами. Вот он стоит в дверях, одетый по-осеннему в плащ и высокие кожаные ботики, нежно целует стройную блондинку в розовом халатике и розовых шлёпанцах.
– Ты еще придёшь? – шепчет блондинка (как же её звали?).
– Неисповедимы пути господни, – отвечает Чижов. Он гладит блондинку по шикарной части тела, расположенной чуть пониже спины, и покусывает маленькое ушко. Ухмыляется, подмигивает и говорит:
– До встречи.
И поворачивается к ней спиной.
Спустившись с лестницы, у самого выхода из подъезда, Чижов плечом прижимает смартфон к уху, а руками шарит в глубоких карманах плаща в поисках ключа от машины.
– Дорогая, – говорит он в трубку. – Разогревай ужин. Скоро буду.
"Катя", – вдруг вспомнил Чижов. Точно. Блондинку звали Екатерина. Он читал лекцию у них на курсе.
Каждая серия длилась час, поэтому Чижов включил ускоренный просмотр фильма. Спустя два часа он выпрямился в кресле, уставившись в темный экран. Его била дрожь, во рту пересохло. Он потянулся к графину с водой. Работа в компании "Взгляд в прошлое" приносила ему немалые деньги. Однако в глубине души Чижов лелеял заветную мечту. Влияя на умы людей, вписать свое имя в Историю. Чтобы и через две тысячи лет о нём помнили, как помнят сейчас Цицерона или Демосфена. Чтобы потомки про него говорили – он был настоящий Патриот, Философ, Творец. Но даже в кошмаре ему не могло привидеться, что в историю он войдет как беспринципный подонок, продажная тварь, бабник и пьяница.
Чижов сжал кулаки, сломав карандаш, которым он задумчиво постукивал по столу. Он не считал себя таким мерзавцем, каким его изобразили в фильме. Да, у него были женщины. Как никак, а он обладал всеми достоинствами, способными привлечь прекраснейшую половину человечества – ум, эрудиция, известность, богатство. Но все его увлечения были несерьёзными. Он любил жену и пятерых сыновей, и бросать их ради другой, не собирался. А после той аварии на дороге жена до конца не оправилась и требовала постоянного ухода. Прошло два года бесплодного лечения, прежде чем Чижов договорился о дорогостоящей операции в немецкой клинике. И об этом ведь ни слова не сказано в фильме. Умолчали анонимные авторы и о том, что он заботливый отец, дети учатся в престижных школах, а после он отправит их на учёбу в Кембридж или Оксфорд. И продажным он себя не считал, поскольку работал только на свое государство, которому всегда верно служил, и за свою преданность получал неплохие гонорары. Чижов с ненавистью завертел головой – где же эти негодяи установили камеры? Если проанализировать с какого угла его снимали, он сможет вычислить местоположение портала.
Чижов хмуро посмотрел на часы – было уже без десяти двенадцать. Работать сегодня он уже не сможет. Настроение не то, и кроме того, он с маниакальным удовольствием мазохиста хотел узнать, что же еще наснимали про него эти творцы. Но он и страшился этого. Тот факт, что фильм поступил к нему из будущего, Чижов принял спокойно. Они и сами были людьми будущего для, скажем, Владимира Красного Солнышка, жизнь которого компания "Взгляд в прошлое" фиксировала на сотни микрокамер, разбросанных повсюду в той эпохе. Так что ничего невозможного нет. Пугало другое. Он увидел свое прошлое, а сейчас ему предстоит увидеть своё будущее.
Чижов пролистал окошко проводника, чтобы оценить сколько серий еще осталось посмотреть и увидел текстовой файл с названием "Синопсис". В документе оказалось краткое описание каждой серии. Он смахнул в корзину обломки карандаша и взял новый. Постукивая карандашом по столу, он принялся читать содержание серий, радуясь, что не придется смотреть фильм целиком, а только отдельные его части. Внезапно карандаш замер. Шестая серия называлась "Банкрот". Чижов впился глазами в экран. Синопсис начинался словами: 27.09.2037 г. В.Р. Чижов узнает об исчезновении денег со своих счетов.
Враки! Чижов рванул ворот рубахи и глотнул воздух. Этого не может быть. Он повернулся к ноутбуку и дрожащими руками ввел пароль. Это шутка. Злая шутка его врагов. Не может за считанные часы бесследно исчезнуть семь миллиардов евро, и чтобы он ничего об этом не узнал. Пять минут спустя он уже знал, что это возможно. Он наполнил стакан водой, выпил залпом, снова наполнил и потянулся к телефону. Позвонить начальнику охраны?
– Владимир Романович просил не беспокоить, – услышал он возмущённый голос в приёмной, и в тот же миг открылась дверь и вошли трое мужчин одного роста и в совершенно одинаковых серых костюмах. "Трое из ларца одинаковых с лица", – машинально подумал он, переиначивая известную сказку, а вслух сказал:
– Разве секретарь вам не сказала, что я не принимаю.
– Мы не отнимем у вас много времени, – сказал первый мужчина. Второй в это время выдворил Ольгирду Лимонову и закрыл за ней дверь. Третий подошёл к Чижову и положил на стол предмет, напоминающий пачку сигарет. Нажав пальцев на "пачку", Третий подвинул стул и уселся напротив Чижова. Двое других последовали его примеру. От коробки исходил еле слышный гул, какой иногда издает трансформаторная будка.
Чижов откинулся в кресле, принял расслабленную позу, изобразил ироничную ухмылку, отчего его лицо приняло снисходительный вид делового человека, который вынужден оторваться от работы и выслушивать лепет поклонницы. Но посетителей это нисколько не смутило.
– Ну, господа, – произнес Чижов, неторопливо барабаня пальцами по столу. – У вас должна быть веская причина оторвать меня от работы. И у вас – две минуты для объяснений.
– Мы знаем, что у вас возникли финансовый проблемы, – сказал Первый.
– Правда? – Чижов недоуменно приподнял бровь. – Не жалуюсь.
Троица сидела с каменными лицами.
– Не лукавьте, Владимир Романович, – сказал Первый. – Мы можем помочь вам.
– О, вы из благотворительного фонда "Помощь голодающим миллионерам"?
– Выполните наш заказ – получите хороший гонорар.
– Господа, вы ошиблись. Контора по найму киллеров находится через дорогу.
– Мы ценим ваш юмор, – невозмутимо сказал Первый. – Однако…
– Однако, сейчас я вызову охрану и вас отправят в изолятор. Я, между прочим, в числе друзей министра внутренних дел, а ради друга, поверьте мне, он выбьет из вас дурь, а также признание, куда вы дели мои деньги.
Троица спокойно наблюдала, как Чижов жал кнопку коммуникатора, пытаясь вызвать охрану. Коммуникатор безмолвствовал. Чижов потянулся к смартфону и увидел, что мобильная связь тоже отсутствует. Он покосился на гудящую коробочку.
– Натыканные здесь камеры нас тоже не видят, – заметил Второй.
– Однако, – продолжил Первый как ни в чем не бывало, – подумайте вот о чем. Сейчас вы не только не способны вывезти супругу на лечение, или оплатить счета за школу, вы элементарно не можете купить хлеба.
Чижов сник, осознав в какую трясину угодил, но когда он заговорил, постарался добавить голосу немного гордого достоинства.
– Я выполняю заказы только своего государства.
– Мы тоже работаем на государство, – ответил Первый.
– И каков мой гонорар?
– Пять миллионов.
"Капля в море", – подумал Чижов. Придется продавать особняк в Ницце.
– Конечно, – заметил Первый, – для вас это небольшие деньги. Но и работа непыльная, поскольку связана с вашим увлечением и материала у вас предостаточно.
– Увлечением? – Чижов напрягся. У него действительно было хобби, которому он отдавал всё свое свободное время. Он снимал Пушкина, каждую секунду его жизни, от первого вдоха и до последнего удара сердца. Он настолько боготворил великого поэта, что считал кощунством монтировать из этого первичного материала коммерческий фильм. И еще у него была мечта – написать книгу о жизни поэта. Самому.
Подал голос Третий посетитель:
– У вас нет выбора. Вы делаете фильм – получаете деньги. Отказываетесь – получаете пулю. Мы найдем ваши записи и отдадим работу кому-нибудь другому.
– Что за фильм я должен делать?
– В нашей истории не было великого поэта.
– А как же его стихи?
– Пусть это вас не волнует.
– Более поздняя фальсификация, – добавил Второй.
Чижов заметил, что давно не сидит в расслабленной позе. Все мышцы одеревенели от напряжения.
– Подумайте о своем будущем, – сказал Третий.
После его слов серая троица понялась. Первый взял "пачку сигарет" со стола и добавил:
– Через неделю мы вам позвоним с указанием, куда принести готовый фильм или первичные материалы. Потом будут новые заказы.
Когда дверь за спинами гостей закрылась, он пять минут удерживал себя за столом, боясь наткнутся на спины троицы. Все пять минут он беспрерывно наливал себе воды из графина, пока графин не опустел. Наконец Чижов поднялся и вышел из кабинета. Он шёл к лифту нарочито неторопливой походкой, напоминая себе, что может именно в эту секунду неизвестный режиссер снимает его. Они не увидят его испуганным или встревоженным. Встречных он одаривал снисходительной и словно неохотной улыбкой – надо не забывать, кто он в этой компании.
Спустившись на первый этаж Чижов подошел к охраннику, который сидел у выхода рядом с турникетом.
– Лёшенька, дружище, – Чижов похлопал охранника по плечу. – Ты записал фамилии трех мужчин, которые поднимались ко мне полчаса назад?
– Э… к вам, кроме девушки, – охранник сверился с журналом, – Ольги Беловой, никто не приходил. Был еще какой-то пожилой родственник к Рогову. Дядя, что ли…
– Будь добр, посмотри записи камер наблюдений за последние полчаса.
Трех людей в сером на записи не было – ни входящими в здание телекомпании, ни выходящими.
– А теперь седьмой этаж.
В 12-15 на седьмом этаже открылся лифт и в коридор шагнула известная Чижову троица.
– Странно… – пробормотал охранник.
– Проверь камеры на каждом этаже, я хочу знать, где они вошли.
– Может следует… – начал охранник.
– Не следует, – Чижов растянул губы в холодной улыбке. – Никому не слова, ясно? Шутка коллег. Розыгрыш к годовщине моей службы. А шутку портить не гоже.
Чувствуя, как неубедительно звучат его слова, Чижов похлопал охранника по широкой спине и вернулся в кабинет.
Он запустил последнюю, седьмую, серию своего жизнеописания и снова ощутил сосущую пустоту под ложечкой. На экране появилась надпись: "Гибель кумира". Серия была короткой – всего полчаса, и он посмотрел ее в обычном режиме до последнего дня. Дня, когда он должен сдать работу людям в сером. Дня, который станет последним в его жизни. Он впился глазами в экран. Экранный Чижов взял трезвонящую трубку.
– Да, работа сделана. Не вся, но большая часть. За такой срок всё сделать невозможно.
Чижов замолкает, слушая собеседника на другом конце провода, потом медленно говорит:
– Я не отдам вам материалы до тех пор, пока вы не вернете мне мои деньги. Все до копеечки. Засуньте свои пять миллионов, знаете куда? Или всё, или ничего.
Чижов кладет трубку, и ровно через минуту она трезвонит снова. Чижов соединяется, слушает.
– Хорошо, – наконец говорит он. – Через полчаса я там буду.
В следующем эпизоде Чижов останавливает машину у замурованного входа в метро. Это была станция "Слободская". В двадцать четвертом году там произошел теракт со множеством жертв, и власти города решили замуровать этот отрезок туннеля и построить объездной путь.
Чижов подходит к железной двери с ржавыми пятнами, набирает код на замке и оказывается в темном коридоре, в конце которого светит лампочка. Лампочка освещала другой вход – вход в небольшое помещение. Следующий кадр: светлая комната, за столом, спиной к камере, сидит человек в плаще с поднятым воротником и в шляпе, надвинутой на глаза.
– Вы получите материалы, – говорит Чижов, – только после того, как вернете мои деньги.
– А нам это уже не нужно. Мы и так знаем, где твои материалы.
– Ты? – на лице Чижова читается изумление.
Человек в шляпе открывает ящик стола, вынимает пистолет и встает, возвышаясь над Чижовым.
– Узнал? Жаль, – он стреляет Чижову в голову, убирает пистолет в карман плаща, и, пощёлкивая пальцами, вразвалочку идёт к выходу.
Чижов остановил видео и застыл в оцепенении. Впервые в жизни он не знал, что делать. Весь год у него был расписан по минутам. Он мог открыть планировщик в компьютере и с уверенностью сказать, что будет через день, через месяц, через год. Теперь же уверен он был только в одном – через неделю его убьют. Он строил свою жизнь, как строят высотное здание, кирпичик за кирпичиком, не задумываясь, а реально ли изменить свое будущее? Вот он, Владимир Чижов, сидит в своем уютном кабинете и точно знает день своей смерти. Сможет ли он избежать её? Как? Убежать? Без гроша в кармане? Без связей? Бросить семью?
Он забарабанил подушечками пальцев по столу, словно хотел убедиться в его реальности. Зачем ему прислали фильм? Чего добиваются? Он склонился над столом и вновь оживил планшет, надеясь найти ответы на свои многочисленные вопросы. На карте памяти оказалась директория, которую он сразу не заметил, сосредоточившись на видеороликах. Директория называлась просто – "Новая папка". Папка содержала пять видеофайлов с названием "Серия 7_1", "Серия 7_2", "Серия 7_3" и так далее.
Следующий час он потратил на просмотр этих файлов, и чем больше он смотрел, тем сильнее росло недоумение. В каждой серии была показана его гибель, но каждый раз она происходила по-новому. В первом ролике он решает все видеоматериалы, снятые "Взглядом в прошлое", передать Институту истории, однако спустившись за ними в архив, нарвался на пулю.
В другой версии своего будущего Чижов, заключив, что все беды исходят от деятельности их компании, пытается уничтожить архив, принеся туда взрывчатку и несколько канистр с бензином. И снова его убивают. В двух роликах он передаёт готовый фильм о Пушкине, но в одном торгуется, в другом – отдаёт бесплатно. Однако погибает и в этих случаях – от рук неизвестного в шляпе.
Через час Чижов швырнул планшет в стену. Голова гудела, словно колокол после удара тяжелым языком, виски раскалывались. Будущее мультивариантно, но для него, Чижова, его нет. Он подошел к буфету, взял бутылку с остатками коньяка и осушил её прямо из горлышка. Вместе с теплом, прокатившемуся по телу, пришла и уверенность. Ничего. Чижова голыми руками не возьмешь. Он поднял разбитый планшет, вынул карту и вставил ее в смартфон. Только бы все было видно. Усевшись на край стола, он запустил последнюю серию из основной директории и переписал код, которым открывалась ржавая дверь на станции метро. Затем заказал Ольгирде обед – лучшая защита, как известно, – нападение, а начинать войну лучше всего на сытый желудок, – и вызвал Семена Рогова, своего главного помощника и монтажера.
Рогов появился как раз в том момент, когда Чижов задумчиво дожевывал бифштекс. Рогов был настоящим профессионалом, дотошным, внимательным к деталям, с чутьём, позволяющим ему среди терабайтов отснятого материала найти нужный для драматического фильма эпизод. Сюда следует добавить хорошо поставленный голос, красивое лицо и статную фигуру, и будет ясно, что Рогов вполне мог бы стать новым ведущим ток-шоу "Наши предки". Однако этому препятствовал единственный недостаток Рогова – короткие, кривые ноги, напоминающие два коромысла. Из-за них он казался намного ниже Чижова.
Чижов жестом пригласил помощника сесть.
– Сеня, я не важно себя чувствую. Не в службу, а в дружбу – проведи сегодня вечерний выпуск программы. Не возражаешь?
Сеня медленно кивнул, стараясь не проявлять охватившую его радость. Он и раньше подменял Чижова, пряча свой физический недостаток за установленной на сцене трибуной, – придумка креативной команды.
– Поработаешь несколько дней, – Чижов замолчал, почёсывая костяшкой указательного пальца подбородок и поглядывая на Рогова. Потом сказал:
– И еще… В моей гримерной, за портретом есть сейф. Код замка я тебе запишу, но записку сразу уничтожь. Сканер отпечатка пальцев я отключил. Возьми конверт и спрячь так, чтобы ни одна душа… Это очень важно. Если со мной, что случится, я напишу тебе адрес, куда отправить конверт.
Через час Чижов стоял перед замурованным входом в подземку. Этой улицей не пользовались уже давно, здесь не встретишь гуляк или проезжающую машину.
Чижов набрал код на замке и потянул дверь. Дверь ржаво скрипнула. Из темноты на него повеяло ледяным холодом, влагой и запахом плесени. Чижов переступил порог. Где-то послышался писк крысы, и он пожалел о своём решении. План казался простым – заранее прийти в подземную каморку, проверить ящики стола и если там будет оружие, убрать его. И самое главное, положить под стул динамит, который сработает при помощи специальной программы на смартфоне. Отступать поздно, решил Чижов. На кону его жизнь.
В конце тоннеля тускло светила лампочка, обозначая вход в каморку. Что это за место? Штаб-квартира пришельцев из будущего? Перевалочный пункт? А если они там? Вряд ли они убьют его сейчас, он им нужен. Чижов включил фонарик и двинулся вперед. Он шел осторожно ступая и постоянно озираясь. Где-то капала вода, под ногами текли ручейки. Пальцы в этом царстве тьмы и холода озябли. До каморки было недалеко, однако Чижову путь показался бесконечным. Остановившись у двери, он попытался вспомнить был ли на дверях замок. Замка не оказалось. Он сделал глубокий вдох и вошел.
– Мы вас ждем, Владимир Романович, – бесстрастно произнес один из его утренних посетителей.
Чижов зажмурился – комната была ярко освещена и после темноты единственная лампочка под потолком слепила глаза. Когда глаза привыкли к свету, он огляделся. Небольшая комната, практически пустая. Стол у стены, шкаф, напротив. И та же троица, что приходила к нему утром. Неизвестного в шляпе не было.
– Неужели вы принесли нам материалы?
Чижов надеялся, что ему удалось изобразить спокойно-надменный вид:
– Я с вами буду сотрудничать, только на моих условиях. А мои условия просты – верните мне мое состояние.
Один из серых людей, сидящий на краешке стола, заметил:
– А мы его не брали.
– Вы зря артачитесь, – сказал Второй. – Вы попали в беду, и мы решили вам помочь. Однако, если вы отказываетесь от нашей помощи, мы можем надавить на вас по-другому.
– Да ну?
– Например, – сказал тот, что сидел на столе, – будет ломать пальцы вашей дочери.
– Хватит мне мозги канифолить! У меня нет дочери.
– Будет, – сказал первый и кивнул двум другим.
Те подошли к шкафу и открыли дверцы. Шкаф оказался вовсе не шкафом – внутри вместо ожидаемых полок или вешалок клубилась, словно живая, темнота. Люди в сером вошли во внутрь и, через миг, не прошло, наверное, и секунды, вышли обратно волоча бесчувственную девушку. Чижов заморгал. Его утренняя посетительница, Ольга, как-там ее, безвольно свисала на руках мужчин, глаза были пустыми и бессмысленными. Чижов перевел дыхание, он не любил пыток, а от крови его тошнило.
– Я не знаю, этой девушки, вы с ней можете делать что хотите.
– Мы вам уже сказали, это ваша дочь.
– А я вам уже сказал, что у меня нет дочери, у меня... – Чижов осекся, почувствовав страх. У него пятеро сыновей, и эти твари могут добраться и до них.
– Она родилась в позапрошлом году, – сказал Первый, отрывая задницу со стола, на который положили Ольгу. Первый схватил ее мизинец.
– Мы будем сотрудничать? – он повернул палец девушки, раздался хруст ломающейся кости, и комната заполнилась стоном. Мужчины удивленно переглянулись. Стонал Чижов. Он стоял, крепко зажмурившись и пытаясь побороть тошноту. И тут девушка впервые заговорила красивым, хорошо поставленным голосом:
– Внимание, до самоуничтожения осталось тридцать секунд.
– Святые небеса! – заорал Первый и рванулся к выходу. Он рывком открыл дверь и наткнулся на Ольгу Белову. В руках у нее был автомат, сильно напоминающий китайскую игрушку с мигающим огоньком на дуле.
– Сюрприз, – радостно улыбаясь сказала она и нажала на гашетку. Трое мужчин в серых костюмах рухнули, как подкошенные.
– Пятнадцать секунд, – сказал Ольга, лежащая на столе.
Чижов отпихнул Ольгу, стоящую в дверях, и ринулся по черному тоннелю к выходу. Он не успел открыть ржавую дверь – она распахнулась сама и Чижов увидел перед собой еще одного человека в сером костюме. Один в один, похожего на тех, что остались в комнате.
– Три, два, один, – доносилось сзади. Темный тоннель осветила яркая вспышка, и Чижов, зажмурившись, рухнул на холодный мокрый пол. Над его головой пролетела сорванная взрывом дверь и углом воткнулась в грудь серого человека.
Чижов на четвереньках перелез через тело и, спотыкаясь, побежал к машине. Ольга Белова схватила его за перепачканный рукав пиджака.
– Не туда! – крикнула она.
– Оставь меня в покое!
– И это вместо спасибо? В машину лучше не соваться, скорее всего они установили в ней темпоральную бомбу.
Она потащила его за собой. Чижов вырвал руку и заорал:
– Что тебе нужно?
– Спасти тебя.
– Да ну? – Чижов не удержался и вложил во фразу весь свой сарказм. – Кто та девушка в бункере?
– Робот. Я подсунула её вместо себя.
– Почему они ждали меня, но удивились, увидев тебя?
– Перестраховщики, – Ольга остановилась у дома и выглянула за угол. – Они везде, где появляются ставят заглушки для камер. Я этим и воспользовалась. Чисто. Идем.
– Куда?
– К тебе в офис. Там безопасно. Поедем на трамвае.
Безопасно… Мне бы её уверенность, подумал Чижов.
В офисе было все по-будничному спокойно. Ольгирда, продолжая стучать по клавиатуре, кивнул им. Очутившись у себя в кабинете, Чижов вновь почувствовал себя уверенным хозяином. Он сварил кофе, разлил его по чашкам, и, умостившись в кресле, спросил?
– Что за ересь несли эти уроды, говоря, что ты моя дочь?
Она внимательно изучала его лицо, потом тихо произнесла:
– Это не ересь. Помнишь студентку с журфака?
– Рыженькая? Ну, конечно.
– Она моя мать. Ты перестал ей звонить, как только она забеременела.
– Я не знал, – Чижов потёр губу и хмыкнул: – Другими словами, ты появилась здесь, чтобы отмстить мне.
От досады лицо Ольги покраснело.
– Глупый! Я всё детство мечтала найти отца. А мать скрывала его имя. Открыла, только когда мне стукнула двадцать.
Ольга взяла чашку – пальцы ее дрожали.
– Пять лет я потратила, чтобы изучить твою жизнь. Секунду за секундой, минуту за минутой, год за годом. Мечтала узнать, что ты за человек, каким был отцом своим детям, каким был мужем… Восхищалась тобой. Ненавидела. Презирала. Любила.
– И поэтому ты смонтировала эту мерзость, – Чижов кивнул на остатки планшета, разбросанного по столу.
– Один тип из "Взгляда в прошлое", где я работаю, забрал у меня материалы и сделал фильм, мечтая прославить своё имя. Я была против. А потом я послала фильм тебе. Хотела тебя изменить, чтобы спасти. Ты погибнешь, из-за своей работы.
Чижов поставил чашку на стол, желание пить кофе пропало.
– Вернёмся к моей смерти. Кто меня убил?
– Не знаю.
– Серые люди?
– В тебя стрелял человек.
– Что? Что ты хочешь сказать?
– Люди в сером – роботы. Андроиды.
Чижов потёр виски.
– Им незачем тебя убивать, – сказала Ольга. – По крайней мере, в этой реальности. Они тебя убивали, когда ты пытался уничтожить видеоматериалы.
– Материалы! – Чижов хлопнул ладонью по бедру. – Вот в чем суть. Но почему они сами не могут их отснять?
– Потому что не владеют технологией.
– Не понял, – Чижов, изогнув бровь, вопросительно посмотрел на девушку. – Давай сначала. Тебе двадцать э-э…
– Двадцать шесть.
– И в твоё время уже путешествуют во времени.
– Нет. Технологию перемещения во времени изобретут через семьдесят пять лет.
Чижов всплеснул руками.
– Час от часу не легче. Ты-то как здесь оказалась? И главное, зачем? Спасти меня? Или…
– Спасти мир. Человечество через сотню лет исчезнет. И виноваты в этом – вы. Ты и твои коллеги.
Чижов запыхтел, как паровоз.
– Давай начнём с самого начала и по порядку.
– Это всё из-за монополии государства на результаты исследований Аркадия Терентьева, – начала Ольга. – Не успел Терентьев обнаружить способ раскрытия темпоральных порталов, как спецслужбы тут же наложили гриф "Совершенно секретно" на все его расчёты, а государство немедленно приступило к эксплуатации его открытия. Никто так больше и не смог повторить эксперименты Терентьева. Через пятьдесят лет андроиды перестанут отличаться от людей. Они получат право избираться и в борьбе за власть примутся менять историю. Не буквально, разумеется. Её образ. Всё для того, чтобы убедить избирателя, что люди ничего хорошего миру не дали. Ни в искусстве, ни в науке. Один лишь разврат, бедность, болезни и войны. Они пытаются доказать, что, например, никогда не было Пушкина. А все его стихи — это поздние подделки талантливого андроида. Не было полётов в космос и высадки на Луне. Это всего лишь художественный вымысел режиссёров.
Ольга бросила острый взгляд на задумчивого Чижова и продолжила:
– Большинство людей не видело куда катится мир. Но были и те, кто всё понимал. Именно они уничтожили технологию порталов. Это произойдёт через полвека после моего рождения. Лишившись возможности творить историю, андроиды начали охоту за материалами, отснятыми тобой и твоими коллегами.
– Стоп, – Чижов поднял руку. – Что же им мешает украсть их?
– Они так и сделают в тридцать девятом. В одной из реальностей ты пытаешься взорвать видеоархив, но серые люди останавливают тебя.
Чижов содрогнулся, вспомнив последнюю серию своей биографии.
– Одного не пойму, – сказал он. – Путешествуя во времени, можно наснимать уйму материалов.
Ольга покачала головой.
– Крупные пространственно-временные порталы крайне неустойчивы – они остаются открытыми всего несколько секунд, при этом тратят гигантское количество энергии. А микропорталы могут быть открытыми вечно.
– Ну и что вы хотите? Уничтожить технологию временных порталов? Тогда вам дорога прямиком в тридцать четвертый год, когда они только появились.
Ольга покачала головой.
– Напротив. Мы хотим сделать порталы всеобщим достоянием. Не так-то легко будет перекраивать историю в корыстных целях, если порталы в прошлое будут в руках учёных.
Чижов наклонился над столом.
– Что может быть проще. Похитьте Терентьева.
– Не держи нас за идиотов. Думаешь его не похищали? В десятках других реальностях. Только до тридцать четвертого, он – бесполезен. Идея у него еще не созрела. Его держали в темпоральном пузыре, давали ему лабораторию, снабжали всей необходимой информацией, помещали в санаторий. Ничего. Идея пришла к нему внезапно. Но точно неизвестно, когда. Только спецслужбы сразу взяли его под свое крыло, а через полгода он погиб…
– А что если просто убить его, пока он был еще студентом? – сказал Чижов.
– Ну ты и зверь.
Чижов заёрзал – озвереешь тут, когда знаешь, что из-за этих долбанных порталов через неделю станешь трупом, и изменить ничего нельзя. Или все-таки можно? спросил он, и в его голосе послышалась робкая надежда.
– Я не знаю, – вздохнула Ольга. – До сих пор не получалось. На сегодняшний день ты единственная весомая фигура в этом бизнесе, и ты увяз в нем, словно "Порше" в лесовозной колее. Выбраться не можешь, только катишься по инерции к своей гибели. Я их убедила, что, возможно, твоё спасение станет и спасением человечества.
– Их? Кого?
– Повстанцев из будущего. Ко мне явился агент, чтобы завербовать, и всё мне рассказал. Я ему поверила, как самой себе.
– Зря, – покачал головой Чижов. – Никому нельзя верить. Никому.
Раздался осторожный стук, и Чижов развернулся в кресле, напряжённо вглядываясь в дверь, но тут же расслабился, увидев Ольгирду с подносом.
– Думаю, вы проголодались, – сказал старушка. Она поставила поднос на стол и сказала Ольге: – тебе, милочка, омлет с паприкой и капучино с двумя кусочками сахара. Всё, как ты любишь.
Чижов затряс головой и, откинувшись в кресле, ошарашенно посмотрел на своего секретаря.
– Ольгирда, что происходит? Вы знакомы?
Ольгирда загадочно улыбнулась.
– А она и есть тот самый агент из будущего, – сказал Ольга.
Чижов схватился за голову.
– Господи, – простонал он. – У меня под боком шпион из будущего, которому я всецело доверял. Никому верить нельзя.
– А я ей поверила, как самой себе, – сказала Ольга. – Потому что она – это я, только в старости.
За окном уже стемнело, а они всё ещё разрабатывали планы спасения будущего, отбрасывая один, изменяя другой, откладывая третий… Чижов несколько раз срывался, кричал то на одну, то на другую женщину, пока Ольгирда не сказала:
– Не повышай на меня голос. Я хоть и дочь твоя, но в два раза тебя старше.
Это немного разрядило напряженную обстановку, и к полуночи у них созрел план. Частично благодаря Чижову.
Во время обсуждения работы Терентьева, Чижов вспомнил один из своих научно-фантастических романов, в котором некая организация делала синаптический слепок гениальных учёных, поэтов, писателей, композиторов, чтобы потом создать имитационную компьютерную модель великих людей.
– Вот этим ты и займешься, – сказала Ольгирда. – Встретишься с Тереньтевым, и осторожно, наводящими вопросами, заставь его говорить о порталах. А мы в это время дистанционно просканируем его мозг. Может действительно машина повторит открытие, если мы будет скармливать ей нужную информацию.
– Побеседовать? – спросил Чижов. – Хотите отправить меня на тот свет для встречи с ним?
Ольгирда вздохнула:
– Оленька, плесни нашему папуле еще кофе. Кажется, он притормаживает. Мы отправим тебя в тридцать третий, незадолго до терентьевского открытия. К тому моменту в его голове уже должна накопиться критическая масса идей…
***
В полдень, в туалете Института квантовой физики, произошел разрыв пространственно-временной материи. Из разрыва показалась сначала нога в начищенном ботинке и отглаженной брючине, затем просунулась рука в кожаной перчатке и кашемировом рукаве, и через миг среди сверкающего кафеля материализовался элегантный, плотного телосложения мужчина. Владимир Чижов не боялся, что его столь необычное появление в общественном туалете кто-нибудь заметит. Его отправители всё просчитали и выбрали самый безопасный момент, думал он, ступая в коридор.
– Эй, а что вы делали в женском туалете? – Значит, просчитали не всё… Он изобразил виноватую улыбку и смущенно пробормотал, что слегка заплутал.
Аркадия Терентьева он нашёл там, где ему и сказали: в столовой. Терентьев сидел в одиночестве, жевал котлету и читал журнал на английском языке.
– Простите Аркадий Сергеевич, – Чижов выдвинул свободный стул. – Вы позволите?
Терентьев оторвал взгляд от журнала, его глаза за толстыми стеклами очков часто-часто заморгали. Чижов тепло улыбнулся:
– Не хотелось бы вас отвлекать от обеда. Но я был рядом и решил…
Худое лицо Терентьева, украшенное бородой клинышком, просветлело:
– А, – протянул он. – Владимир Романович. Не сразу вас узнал. С момента нашей последней встречи, а это было… дайте-ка вспомнить… семь месяцев назад, вы сильно изменились.
– Ничуть, – ответил Чижов, усаживаясь за стол. – Сегодня я просто без грима.
– Готовите новую передачу?
Чижов всей кожей чувствовал скрытые камеры, направленные на них через порталы, и оборудование, дистанционно записывающее синаптическую активность учёного-физика. Нужно верно продумать вопросы.
– Планируем цикл передач о путешествии во времени, – начал он. – Приглашаю вас, как нашего постоянного эксперта…
– Хм… – Терентьев снял очки и потер переносицу. – Путешествия во времени невозможны. Поэтому я вряд ли буду вам полезен.
– Но, может, есть разные способы проникать сквозь время. Открытие микропорталов, например.
Чижов испугался. Слишком прямо он перешел к сути. Терентьев водрузил очки на нос и внимательно посмотрел на журналиста.
– Вас кто послал?
– Что вы имеете ввиду? – самообладание давалось Чижову с трудом. Значит, Терентьев уже работал над порталами, и идея к нему пришла не вдруг. – Я говорю о теме, которая может заинтересовать зрителя.
Физик нервно огляделся по сторонам и поднялся со стула, собираясь уйти.
– Мне нечего вам сказать, – проговорил он. – До свидания.
Чижов схватил физика за рукав, досадуя, что разговор пошел не так, как он планировал.
– Сядьте, – негромко сказал он. – Сядьте на стул.
Терентьев выдернул руку.
– Скажите тем, кто вас послал, кто бы они ни были – наши спецслужбы или американские – открыть темпоральные порталы невозможно.
Он повернулся уходить, но Чижов снова схватил его за рукав.
– Взгляните на это, – он сунул под нос физика смартфон. На экране была фотография исковерканного аварией тела Терентьева.
Терентьев опустился на стул.
– Что это?
– Ваша кончина. Вы все–таки найдете способ открыть порталы. Это случится в конце года. Но ваши результаты тут же засекретят, а вы, вскорости, погибните в автокатастрофе. В случайной или нет, не знаю.
Терентьев перевел взгляд с экрана на Чижова.
– Дешевый трюк, – сказал он. – Фотомонтаж. Вы пытаетесь неловко мной манипулировать.
– Думаете? А хотите, я расскажу вам будущее на ближайшие полгода? Наконец-то выйдет ваша статья в журнале "Nature".
– Это ни для кого не секрет, провидец вы наш, – хмыкнул Терентьев.
– Однако статья не останется не замеченной. Вам придёт приглашение на работу в Институт физики Общества Макса Планка. Вы всегда мечтали там работать, только ото всех скрывали, не правда ли? Вы расскажите об этом в интервью.
Терентьев заёрзал, и Чижов продолжил:
– Вы были на седьмом небе от счастья. Ровно три дня. Потому что через три дня погибнете в автокатастрофе. И после вашей смерти, коллеги найдут рукопись книги, которую вы тайно пишете, условно названную "Философия квантовой физики". Правда, они в ней ничего не поймут.
Чижов замолчал, увидев кирпично-красное лицо ученого.
– Откуда вы все знаете? Только не надо мне лапшу вешать, что вы из будущего. Я не верю в путешествия во времени.
– Но это так. Я из тридцать седьмого года. Итак, продолжим. У вас брак дал серьезную трещину, но вы будете продолжать играть роль дружной семьи до сентября, когда все-таки решитесь на развод. И через месяц супруга ваша выйдет замуж за…
– Довольно! – Терентьев с силой хлопнул по столу, заставив немногочисленных посетителей обернуться. И уже тише проговорил: – Я не верю ни единому вашему слову. Допустим, вы правы. Тогда возникает вопрос – зачем вы здесь? Спасти меня?
Чижов подался вперед, навалившись грудью на стол.
– Откровенно говоря, мне плевать на вашу судьбу. Я хочу спасти себя и… человечество. Меня убьют в тридцать седьмом, и это напрямую связано с вашим изобретением.
– Спасти? Как?
– Когда найдёте способ разорвать пространственно-временную ткань, поделитесь своим открытием с научным сообществом. Монополия – зло, она… Эй, вы меня слушаете?
Взгляд Терентьева стал рассеянным.
– Как вы сказали? Разрыв ткани? Ткань, ткань… Это интересно.
Он вытащил из кармана жилетки авторучку и блокнот и быстро стал заполнять страницы цифрами и латинскими буквами.
– Э-э… Аркадий Сергеевич…
Но Аркадий Сергеевич лишь нервно отмахнулся.
Досадуя на себя и Терентьева, Чижов вышел из института. В лицо дул холодный влажный ветер. Он поднял голову и посмотрел на серое небо, словно пытаясь увидеть портал с нацеленной на него видеокамерой. Нет, рано возвращаться. Надо еще подумать о своём спасении.
***
Чижов вышел из лифта и неторопливо направился к своему кабинет. Он улыбнулся, вспомнив испуганно-удивленный вид Ольгирды, когда подошёл к ней там, в тридцать третьем. Однако она быстро взяла себя в руки.
– Ольгирда, – сказал он тогда. – Не сомневаюсь, вы знаете, зачем я здесь.
Старушка чуть-чуть растянула морщинистые губы.
– Я вас послала? Надеюсь, на этот раз всё пройдёт без сучка, без задоринки.
Он протянул ей пакет, который вынул из своего тайника получасом ранее.
– Спрячьте, пожалуйста. Мне больше не к кому обратиться...
Ольга и Ольгирда ждали его в кабинете.
– Ну что ж, – сказала Ольгирда, без приветствий. Для них Чижов отсутствовал несколько минут. – Нельзя сказать, что у нас абсолютный провал. Каким-то образом вы подтолкнули Терентьева к решению проблемы. Специалисты уже работают над созданием имитационной модели его мозга. Правда, в его судьбе ничего не изменилось.
Чижов кивнул и устало опустился в кресло.
В этот момент в дверь постучали, и в кабинет заглянул Рогов.
– Э… – начал он и выразительно посмотрел на женщин.
– У меня нет от них секретов, – сказал Чижов.
Рогов переминался с ноги на ногу и кусал губы. Наконец, он решился:
– Там нет того, что ты просил забрать. Зато в сейфе лежало вот что.
Он протянул листок из ежедневника с нарисованной фигой.
– Боюсь, тебя обнесли.
– Не переживай ты так, – сказал Чижов. – Это моя проблема, не твоя.
Рогов еще немного потоптался и сказал:
– Ну… я пошёл.
– Да-да. Спасибо.
Рогов щёлкнул пальцами, развернулся и, продолжая щёлкать, вразвалочку направился к выходу.
– А ну, стой! – крикнул Чижов. – С каких пор ты стал щелкать пальцами?
Рогов через плечо глянул на Чижова.
– Щёлкать?
– Это ты меня убил?
– Что?! – на лице Рогова на миг появилось изумление, и затем он расхохотался. – Романыч, ты бредишь! Отдохни, потом поговорим.
Он снова двинулся к выходу. Но Ольгирда оказалась проворнее – с легкостью юной девушки она порхнула к двери. Раздался звук закрывающегося замка.
– Не торопитесь, молодой человек, – проскрипела секретарь, – давайте сначала проясним некоторое вопросы.
– Если хотите жить, – добавила Ольга.
Глазки Рогова забегали.
– Что происходит, шеф?
– Убийца показался мне знакомым, – Чижов подошел к Рогову и навис над ним. – Я не узнал его сразу, потому что он был выше меня и ходил на прямых ногах. Охранник сказал, что к тебе пришел посетитель, какой-то дальний родственник, похожий на тебя как брат-близнец, только сильно постаревший. Это ты был, так ведь? Говори! – заорал вдруг Чижов.
Рогов вжал голову в плечи и попятился, переводя взгляд с Чижова на Ольгу, держащую пистолет.
– Он сказал, что ты не пострадаешь. Сказал, что приехал помочь мне подняться по карьерной лестница и разбогатеть. Но для этого надо добыть пушкинские материалы. Он ни капельки не похож на меня – такой уверенный, непоколебимый, словно глыба. Никогда не суетится, ходит неторопливо и пощелкивает пальцами. Он перечислил мне аванс – миллиард евро…
Чижов схватил помощника за воротник и встряхнул его изо всех сил.
– Ольгирда, открой, пожалуйста, дверь. Хочу вынести мусор.
Когда дверь за убегающим Роговым закрылась, Чижов перевел дыхание и опустился в кресло. Старушка погладила его по плечу.
– Папулечка устал сегодня, – сказала она, добродушно посмеиваясь, – папулечке надо отдохнуть.
Чижов покачал головой.
– Нет. Папулечке надо решить еще одно дело.
***
Чижов топтался у дверей квартиры номер семь уже десятую минуту, проклиная себя за малодушие. Наконец он решительно поднял руку к звонку, но позвонить не успел – дверь открылась, и на пороге появилась молодая рыжеволосая девушка, одетая по-уличному. Увидев Чижова она удивлённо распахнула глаза, но через секунду плотно сжала губы.
– Рыженькая, – неуверенно начал Чижов.
– Зачем ты здесь?
Никогда в жизни Чижов не испытывал неуверенности с женщинами. Владея словом, он завоевывал сердца не только невидимой аудитории его передач, но и женщин при случайной встрече. Но сейчас он открывал рот, только для того чтобы издать неопределенный звук, после чего бессильно его захлопывал.
– Извини, – сказала девушка, – я тороплюсь.
Её слова прозвучали для Чижова, словно выстрел стартового пистолета.
– Катенька, – голос его заметно дрогнул, но через миг окреп. – Я знаю, ты ненавидишь меня и, возможно, презираешь, но я заслужил это. Ты вряд ли когда-нибудь меня простишь, однако я пришёл не просить прощения, поскольку чувствую, что не достоин его. Я пришёл, потому что не мог не прийти. Прошлое изменить нельзя, как бы я ни хотел. Но мы в состоянии изменить будущее.
Девушка слушала его, чуть нахмурив брови.
– Поверь мне, до вчерашнего дня я ничего не знал о дочке. Я потерял три года, и теперь хочу наверстать упущенное. Я не могу оставить свою семью, жена сейчас нуждается в уходе, но я хочу видеть, как растёт наша девочка, как она хорошеет. Хочу, чтобы у неё был отец и были братья, на которых она всегда сможет опереться в сложную минуту. Поэтому я сказал своим сыновьям, что у них появилась сестра, и признался жене, что у меня есть дочь. Мальчики обрадовались, жена не очень…
Впервые за весь монолог Чижова лицо Катерины изменилось. Казалось, она была потрясена.
– Ты всё рассказал жене?
Чижов кивнул.
– Я много раз прокручивала в голове нашу встречу, – сказала девушка. – Многократно репетировала гневную речь, которую тебе скажу… Но вот увидела тебя, и все слова вылетели из головы.
Она прижалась к его груди и сказала:
– У нас прелестная дочь.
Чижов погладил её волосы.
– Я знаю.
Она вдруг отстранилась от него и испуганно посмотрела в лицо.
– Вспомнила! Тебе посылка.
– Посылка?
– Ну да. Дожидается тебя уже четвёртый год. Как только ты перестал звонить мне и отвечать на мои звонки, ко мне пришел странный тип. Заросший, худой и весь дёрганный. Он оставил конверт и сказал, что ты обязательно за ним придешь. Я запомнила его фамилию, потому что через три дня в новостях передали, что он разбился.