***

Деревья расступились, открыв взору заросшие берега озерка с единственным деревом, полощущим ветви в воде.

Запах сырости и тины, нарождающийся месяц в небе, присыпленном звездами, заунывные крики выпи и нечастое тихое бултыхание.

Под тяжёлой поступью хрустит и вдавливается трава, трещат попадающиеся кусты. Я сел под деревом, привычно оперся спиной о шершавый ствол.

По воде идёт рябь, клонится к ней камыш. Из глубин медленно поднялся кто-то громадный, блеснула под ночным небом огромная плоская голова с маленькими глазками. Водяной, хозяин озера, окрестных рек-ручейков. Огромный сом некоторое время побыл на поверхности, словно наблюдая за мной, и бесшумно скрылся в черной глубине.

- Вакудо!

- А? Чего? – Послышалось сонно из дерева.

- Мне такой странный сон приснился.

- Какой сон? – В темном зёве дупла что-то заскреблось, завозилось, словно устраиваясь поудобнее, чтобы послушать.

- Очень такой… как явь. – Почесал когтями за ухом я, прислушиваясь к гудению комарья и гнуса. – Будто помер ты, и остался я один.

- И что дальше?

- Тоска. Прям сразу навалилась, и пошёл куда глаза глядят. Шёл-шёл и вышел к людям.

- А они тебя копьями, кольями?!

- Не-а. Я малым стал. И не злые они. Ну, приученные такие. Кто злой, а кто хороший не поймёшь. Они скорее серые большинство. Да, не злые не добрые.

- Серым быть ещё хуже, чем злым.

- А почему?

- А потому, что нет толку от серых. Ни к добру, ни к худу. Ни тем, ни другим. Пустышки. Нет ничего противнее, чем серая масса, учти это, Тофбур. Это пустота, занимающая место.

Я задумался, обдумывая это. Вакудо вздыхал и скрёбся, чего я за ним не припоминал никогда.

- Ну а дальше чего?

- К детёнышу я попал, в семье его жил. Они хорошие, - я задумался, и кивнул сам себе утвердительно. – Да. Они были добрые. Сначала жили в деревне, а потом в городе. Это жуткое место.

- Отчего же?

- В городе том словно нет ни начала, ни конца. Он тянется до горизонта. Дома-коробы ростом выше самого высокого дерева, людей немерено, земное нутро глодают железные черви и утробно воют, перевозя человеков. Там ночью светлее, чем днем и не видно звезд. Там рычащие железные повозки повсюду, их не меньше чем людей. Там много шума и вони. Это ужасное место. Там люди не живут, а существуют, только сами этого не осознают.

Я замолчал, обдумывая странный сон и те ощущения, что испытывал. Теперь я уже подводил итог им – подавленность, угрюмость, невнимательность и притупление всех чувств. И лишь став большим, разорвав злых человеков словно что-то щёлкнуло в башке. Иначе на всё посмотрел…

- Чего дальше-то, Тофбур?

- Я съел несколько человеков и… и… попросил детёныша помочь отправиться в другой город. И всё.

- Да. Странный сон.

Он всё ещё тяжким грузом висел на душе. Но это лишь дурной сон. На самом деле мудрый Вакудо жив, я в родном лесу, сижу на берегу такого знакомого озера. Всё прекрасно. Мне снился лишь жуткий сон.

- Знаешь, - задумчиво начал вещать из дерева Вакудо. Голос его звучал внятно и отчётливо, словно он сидел рядом, а не внутри ивы. – Никому не нравятся перемены. Не хочется, чтобы менялся привычный порядок вещей. Так тебе не хочется покидать леса, куда-то идти… но когда случается так, когда приходит время перемен, надо перемены принять.

- Это ты к чему вообще?

- Знаешь, когда я умер, мне было страшно идти… дальше. И я решил, что лучше я останусь здесь, в родном лесу, с кланом. И буду жить, пока живо моё вместилище – эта ива. – Вакудо замолчал, подбирая слова. Я тоже молчал. Не каждый день Вакудо говорит о минувших временах. – И скоро пожалел. Я был прикован к одному месту. Я смотрел, как умирают поколения, как клан убывает. И теперь остался один ты. Поверь, мне не хотелось тебя бросать, но и остаться не мог, дерево одряхлело, и я уже держался из последних сил. Но снова решится зацепиться в этом мире не могу. Я пойду дальше, куда должен был пойти с самого начала. Так что прими своё путешествие как необходимость. Ты правильно сделал что не стал оставаться. К тому же, как говорят человеки – что не случится, всё к лучшему.

- К чему это ты всё? Вакудо? Вакудо?

Ветви бессильно свисали в воду, с вершины дерева с криком сорвались две птицы и с криком унеслись прочь. Дерево стояло узловатым, придавленным годами своих лет, безжизненным морщинистым валуном. Только об этой безжизненности ещё не знали редкие листья. А я уже понял.

От мира словно стали откалываться, расплываться, исчезать куски, оставляя за собой бреши, заполненные черным бескрайним небом с холодными звездами. Лишь дерево, которое я знал с младых лет держалось корнями за такую ставшую зыбкой почвой. И вот уже только ива осталась одна, пока не пропала тоже в пустоте. Не стало леса, не стало озера, и дерева не стало, в котором жил мудрый и всезнающий Вакудо. Небо осталось. И я.

Потом небо тряхнуло, меня подбросило, хотя как такое может быть не понятно, оно же вокруг. Что-то зашелестело, небо прорезали полоски света, и часть тьмы словно убрали в сторону.

Надо мной навис огромный нос. Он крепился к вытянутому худому лицу с запавшими блестящими глазами…

***

И тогда я понял, что уже не сплю.

Нос крепился к лицу. К худому и казалось бы, покрытому пепельной щетиной лицу почти до самых глаз, утопающих в черепе. Глаза, в обрамлении лучиков морщин, обладали любопытным и сверлящим взглядом.

Мишка, всё ещё сонный, с трудом сел, зашуршав бумагой. Тело ломило и пульсировало. Сколько же он проспал? В спячке время течет ещё более непонятно, чем в обычном сне. Можно спать всю зиму, а покажется, что спал только ночь, или же за зиму во сне прожить целую жизнь.

Итак, человек. Он не боялся, отступил назад от коробки, стоящей на столе и сел на стул. Это был нескладный, очень худой и высокий человек. А ещё странно пахло. Очень. Только после мертвецкого сна Мишка не мог ещё до конца ориентироваться.

- Праснулся! Маладэц какой! – Воскликнул человек, всплеснув руками. – Слющай, вот нэ ждал такой подарок сюдьбы, э. Мэня Гиви Камикадзэ зовут, а тебя?

Мишка чихнул, а потом зевнул. Ишь какой шустрый, как зовут. Как зовут? То есть, он спросил? Мишка огляделся, шумно нюхая воздух. Комната как комната, обычное человеческое жилище: стол, стулья, пара шкафов, телевизор старый, окна с занавесками, за ними просвечиваются голые ветви, ковер на стене и люстра в пыли. Ничего странного. Кроме запаха. Человек бы не заметил, не учуял. Но Мишка-то не человек. Он слышит и чует в десятки раз лучше, чем видит.

- Ты кто? – Спросил он. Говорить получалось с трудом, связки словно задеревенели. Он подозрительно покосился на человека, напрягся, готовый в любой момент стать большим.

- Как кито? Я Гиви, сказал жэ тока что!

- Может и Гиви. Кто ты?

Гиви перестал улыбаться, но она словно перетекла в глаза. На грубом лице такой взгляд как-то… не смотрелся. Человек, поднялся, и скрючился у коробки.

- Ужэ понел, да? Маладэц какой. Нэ важно кито я такой. Таких ужэ нэт пачти. И я рад, чито ты приехал в гости. Мне так надаэли люди!

***

Гиви жил в частном доме, у него был небольшой сад и беседка, увитая виноградом. Район спокойный, соседи мирные, до центра города на машине (которая у Гиви была) минут сорок. А ещё прекрасные виды. Мишка никогда не видел гор. А тут увидел. Он не знал, большие они или маленькие, не с чем сравнить, так что как для него – большие. Температура другая, климат другой. Не было снега… Мишке понравилось. Особенно, что не было в округе собак. Ну не приживаются, соседи Гиви уже забили на это, не заводят. И Мишка знал почему – не любят собаки нелюдей.

- Вот, Мищка, хорошо здесь? – Спросил Гиви.

- Хорошо.

- Аставайся! Адын живу стока лет! Раньше, бывало, радня весточку шлёт, а вот сейчас савсем адын Гиви. Пишу, званю – нет никого. С Кавказа лет десять никто не откликается, с Алтая – шесть. С Гималаев в том году пысьмо пришёл, грустно всё… вах, - покачал головой Гиви, хозяйничая у плиты. Он любил готовить. И судя по запаху, умел. Мишка чуть слюной не захлебнулся. Пока кашами Димка кормил, как-то и позабыл вкус еды. Курица и бандиты не в счет, это случайность, так сказать.

- А навестить? – Проговорил Мишка.

- Нэ могу! – Взмахнул над головой Гиви половником. – Работа, оставить нэльзя сейчас! Весной поеду!

- Что за работа?

- У Гиви рэээсторан! – Гордо ткнул пальцем в потолок Гиви. Учитывая рост, в буквальном смысле. Он задумчиво растер побелку пальцами и вытер ладонь о халат. – Харчевня, точнее. Сэйчас зима, нэ сезон, дэ… Щас харчо готов будэт, лапы облыжэшь, это я тебэ гаварю!

Гиви налил полную миску горячей жидкости и поставил на стол, напротив своей тарелки.

- Мне неудобно, - сказал Мишка.

- Какой нэудобно? Залазь на стол, всэ свои!

Миска испускала замечательный аромат, и Мишка себя долго упрашивать не стал. Суп со странным названием был ещё вкуснее, чем обещал запах.

- Мищка, - сказал Гиви. – Я рад, чито ты ка мнэ приехал. Но как нашел?!

- Ты написал мальчишке по компьютеру, - с трудом выговорил последнее слово Мишка. – Один так написал. Больше никто.

- Э! – Задумался Гиви. – А ведь да! Напэсал! Пьяный был! Я када пьяный культурный весь!.. Чертов энтернет!..

- Что такое? – Мишка, прищурившись, наблюдал как на веселое лицо Гиви наползла тревога, сопровождающаяся нервными движениями.

- То! Тэбя по тэлевизору крутили, я в энтернетэ нащёл мальчищку и написал! Вот!

- Ну да, - почесал задней лапой за ухом Мишка. Неужто блохи? Не хотелось бы… - иначе как тебя найти? Не по запаху же.

- Ты нэ понимаэшь! А я нэ подумал! – Гиви перестал махать длинными ручищами и сел ровно. – Я написал малчыку. Нэльзя тебя показывать было, нэльзя! Люди такоэ не оставляют в покое!.. Ты же здесь нэ просто так. Что-то случилось?

- Да, - потупился Мишка. – Я разорвал четверых человеков. – Потом подумал и добавил. – Они были плохие.

- Оу, - сказал Гиви, - Вах! Это ещё хужэ.

- Да.

- Очень плохо.

- Плохими они были.

- Гиви не о том, - отмахнулся Гиви, - Гиви о том, что если есть странный звэр, это интересно, но когда звэр съел человека…

- Я их даже не жевал.

- Нэ важно! Важно то, что тут подключаются другие люди. Понимаэшь?

- Не очень.

Гиви откуда-то выудил ноутбук. Мишка не сразу понял, что это компьютер, обиталище всеведущих духов.

- Что ты делаешь?

- Я всё удаляю! Всё!.. – Он что-то щёлкал, экал, кряхтел, в итоге захлопнул бук и забарабанил пальцами по крышке. – Есть такие люди… чьё вниманиэ не нада привлекать. Понимаэшь? А ты привлёк. Такое невозможно нэ заметить. А раз об этом умолчали… то они подчищают хвосты…

- Что?

Гиви тяжко вздохнул. Видимо, тема коснулась не очень приятных воспоминаний его жизни. И переживания его были не безосновательными.

***

- Дмитрий Трушев?

- Да.

- Привет. – Мужик, внешне ни чем не примечательный, таких десятки на улице, пройдёшь мимо и не вспомнишь. – Меня зовут Холмогоров.

- Здрасте, - сказал Димка. – Чего меня из школы забрали? Мама волноваться будет…

- Не будет, - улыбнулся мужик, - я задам тебе несколько вопросов и тебя отвезут домой.

- Вы из милиции? Или как там теперь, полиция, да? Или ФСБ?

- Не, - хмыкнул мужик, показав какую-то красную корочку, Димка толком не рассмотрел. – Почти как ФСБ, но не совсем. Наша… служба не любит о себе распространятся.

- Ладно, - шмыгнул носом Димка. – Чего вам?

- Расскажи о том животном, что жил у тебя.

- А чего рассказывать-то? – Задумался Димка. – В деревне его нашел, когда с рыбалки возвращался. Забрал к себе. Он классный был.

- Но ведь это же… не собака. И не медвежонок.

- Ну мне сначала показалось, что собака. Странной породы. А потом все равно стало. Мишка классный был.

- И где он сейчас?

- Убежал, - пожал плечами Димка.

Мужик задумчиво выудил из кармана куртки пачку сигарет и задымил. Глаза его словно остекленели на мгновение, будто он сильно задумался или выпал из реальности. Но лишь на мгновенье, потом Холмогоров вновь обратил взгляд на Димку.

- А вот мы так не думаем. Он не убежал, а сбежал. Понял, что натворил и смылся. Ты ведь его прикрываешь?

- Ничего я не знаю! Дяденька, я домой хочу.

- Мда, - задумался мужик. – Слушай, Дим, знаешь, что это за зверь? Это чудище. Он убил четырёх человек. Минимум. Что ты о нём знаешь? Он жил у тебя несколько месяцев…

- Ничего не знаю!

- Ладно, - Холмогоров досадливо поморщился, взгляд снова застекленел на пару секунд, и дверь в помещение распахнулась. За нею стоял ещё какой-то мужик. – Тебя до дома отвезут. А монстра поймаем, рано или очень рано.

Димка только пожал плечами. Пусть ищут, за что они могут уцепится? Откуда им знать, что Мишка в коробке на юг поехал? Только если проверить почту, что виртуальную, что настоящую. Но Димка в интернете удалил всё, что только могло намекнуть на путь Мишки.

Об этом он думал сидя на заднем сиденье черной "авдюхи", упершись лбом в стекло и безучастно наблюдая за апатичными, с редкими белыми заплатами снега, видами города.

***

Лето. Прошлый сезон. Ещё раннее утро, но уже заметно припекает – на небе ни облачка. В небольшом заведении пусто, хотя оно уже открыто. В ожидании наплыва посетителей Гиви протирал кружки, что-то напевая себе под нос. День обещает быть жарким и солнечным. А что ещё для счастья надо? Правильно, чтобы его не испортили люди.

В помещение вошёл человек. Бледный, худой, со стянутыми в пучок черными волосами, в черной футболке и бежевых шортах, из которых торчали костлявые кривые ноги. Человек оглядел заведение поверх солнцезащитных очков и направился прямиком к Гиви.

- Здавствуйтэ! – Сказал, улыбаясь Гиви. – Хатитэ пыва?

- Здравствуй, - сухо сказал человек, усаживаясь на стул и выуживая из-за уха самокрутку и перебирая её тонкими белыми пальцами, выравнивая. – Нет, спасибо, я здешнее пиво не люблю.

- Э, может водки? Шашлык?! Вай, вкусный очень, из баранины.

- Нет, спасибо. Я собственно именно к вам, Гиви. Не знаю уж, как на самом деле зовут. – Человек сунул самокрутку в рот, щёлкнул пальцами и на кончике указательного заколыхался лепесток пламени. Бледный прикурил и блаженно испустил сиреневый клуб дыма. – Хорошо… ах да, совсем забыл… как у вас принято, - забормотал он и выудил из кармана шорт красную корочку. – Будь моя воля, я бы просто тебя раскроил на несколько кусков. Но, к сожалению, у вас тут цивилизованное общество. Так что играю по местным правилам. Меня зовут, - он раскрыл удостоверение, посмотрел, пошевелил губами и показал его застывшему соляным столбом Гиви, всё ещё сжимавшего кружку с тряпкой. – Валерий Юрьевич Ноков. Инспектор Службы Контроля и Сдерживания южного округа. И, собственно, я к вам на профилактическую беседу, по окончании которой я решу, угроза вы человеческому обществу, или нет.

- Чего?

- Того. Я специализируюсь по таким, как ты. Так что вижу твою настоящую рожу, а не грузинский нос. Так что не скаль жвалы, не скаль.

Гиви поставил кружку на стойку и тяжко вздохнул. Столько лет жил нормально, уже успокоился, отвык от всего. И тут на тебе.

- Слушай, Ноков, - совершенно без акцента заговорил он. – Я живу как обычный человек, у меня свой бизнес и ничем незаконным я не занимаюсь…

- Знаю, знаю, - кивнул Ноков, пуская клубы к потолку, которые под потолком принимали всевозможные формы. То корабль, то самолет, то две надвигающиеся вооруженные орды стремятся скрестить копья. – Только потому, что ты такой добрый и пушистый тебя не трогали. Других хватало. Ты знал, что в пятнадцати километрах от города было гнездо вампиров? Двадцать одно рыло. Это тебе не хухры-мухры, Гиви. Но сейчас, пока есть время, пришло распоряжение сверху вести перепись… таких вот персонажей. Так как ты у нас, - Ноков сделал жест ладонью в воздухе и в только что выпущенный носом дым преобразился странным угловатым существом, с многосуставчатыми шестью конечностями, хитиновыми пластинами и фасетчатыми глазами. – Существо неопределенное, к тебе пришёл я самолично.

- Какая честь, - хмыкнул Гиви, тряпкой махнув по движущейся дымной фигуре. Та разлетелась розовыми лоскутами и истаяла.

- Угу, - кивнул Ноков. – В общем, всё просто. Ты каждый месяц отмечаешься вот по этому адресу, - человек положил на стол визитку. – Это в получасе ходьбы от твоей рыгаловки. Так сказать, становишься на учёт.

- А если я откажусь?

- Тебя убивают. Что, как по мне, куда как предпочтительней. Не доверяю, знаешь ли, реликтам. Чем дольше живёшь, тем ума дохера. А я не люблю мозговитый нелюдей. – Он посмотрел поверх очков на Гиви. – Никогда не знаешь, что отчебучат. – И улыбнулся. – Ну, так как?

- Ладно, - Гиви взял визитку и сунул в карман. От входа послышался смех, он посмотрел на вошедшую компанию людей. – А теперь прошу уйти, ко мне посетители.

Но стул уже пустовал, о недавнем госте напоминал лишь запах странной сигареты.

- Вах, здрастэ, чего жэлаете? Пыва? С шашлычком, очень вкусно, барашэк самвсем маладой был, дэ!..

***

Солнце утонуло в густых свинцовых облаках, которые разродились нудным дождём. Капли мерно стучали по карнизу, и по желобу вода стекала в кадку у угла дома. Липкую тьму разрывали раскиданные огоньки в окнах домов, далёкие невнятные разговоры, бубнящая унылую песню "черные глаза" магнитола, да явно заплутавший пёс, залившийся испуганным лаем.

Мишка сидел в беседке. Сквозь купол сплетенных виноградных ветвей всё сильнее сочился дождь. Он нюхал воздух и шевелил ушами. На заднем дворе Гиви сжёг коробку, в которой был Мишка. Разворошив палкой пепел, он удостоверился, что ничего не осталось, и поспешил в беседку.

- Слющай, пашли в дом, промокнем, э!

- Чувствуешь?

- Чего?

- Странный запах. Соль, водоросли…

- Нэ чувствую. Наверно морэ, но оно не так уж близко. Силён нюх, вай!

- Никогда не видел море.

- Это дело поправимое.

Больше Мишка ничего не сказал. Не хотелось. Спать хотелось.

***

Волны мерно накатывали на берег, перекатывая голыши. Море словно размышляло, стоит ли продолжать дальше нерешительно лизать невкусные камни, или пора сочно вгрызться в них.

Свинцовые воды с мутными пенными барашками волн, серо-бурые камни, устилающие дикий пляж, мрачное тяжёлое брюхо фиолетовой тучи, застлавшей небо. Полоса горизонта - слияние двух стихий, словно черный жирный штрих, как мрачное предзнаменование.

Холодный влажный ветер будто залезал под шкуру, море наконец-то словно решило разбушеваться и погнало волны. Очень одиноко и хрупко смотрелась далёкая спичка маяка, чьё подножье терзали голодные волны.

Мишка и Гиви сидели на берегу, одни на весь пляж. Здесь-то и в сезон не многолюдно, а сейчас и подавно.

Гиви даже не заметил, как рядом с ним очутилось огромное, почти восьмисоткилограммовое нечто вместо маленького странного зверька. Но он не особо удивился. А Мишке просто стало холодно. А большому ничего не почём. А Гиви почти не испытывал холода, как и жара. Мишка бросил взгляд маленьких подслеповатых глазок на мелкое существо рядом с ним. Теперь-то он видел, какой Гиви на самом деле.

Если бы кто-то забрел сюда в тот момент, то мог бы увидеть странную картину – вдалеке от берега стоит потрепанное изделье АвтоВАЗа, а на берегу сидят странные создания. Одно огромно, словно стог буро-зеленоватого сена. Гигантский зверь, похожий на медведя, сутулый и угрюмый. А рядом нечто черное, блестящее хитином, с не прекращающее движение жвалами, подрагивающее усиками и поблескивающее разумом в огромных фасетчатых глазах. На спине, под панцирем, у него сложены недоразвитые рудементные крылья, такая же недоразвитая вторая пара "рук" сложена на груди. Нормальные конечности длинные, многосуставчатые и с зазубринами на внешних сторонах.

Весьма незабываемое и запоминающееся зрелище, словно вырезанное на другой планете и вставленное сюда, на Землю.

- То-то ты пах как жук, - пробасил Мишка.

- Нэт! Эта жюки пахнут как я! – Прощелкал Гиви, приглаживая лапами усы. – А я понэл теперь, чито ты за звэр такой!

- Какой?

- Ты волот! Мифический вэликан!

- Не знаю, - сказал Мишка, загребая когтистой лапищей пригоршню холодных камней. – Я из своего клана. А наш клан – это просто свои.

- Это просто так вас люди называют, э! Ты просто с ними нэ жил так долго, как я. Они ещё помнят нэкоторых древних, а вот про меня – нэт!

- И кто ты?

- Я тоже из своих. Просто мы. Но так как люды о нас нэ сохранили памяти, то и названия нам нэт.

- Вот как. Это грустно. И откуда ты?

- С гор! Мы там жывём, в горах, в ущэльях, в пропастях и бэзднах. Жылы. Сейчас мало кто, говорил уже. Вымыраем.

Мише стало ещё гаже на душе. И вот эти странные существа тоже вымирают. Какое страшное слово – вымирать. Море словно подслушало его мысли и дышало приливной волной: выми-рать, выми-рать, уми-рать… Море большое. Оно тоже живое. Этакий огромный дух. Как город. Живёт своей жизнью, в своей плоскости, не замечая мелких людишек. И прочих тоже. Старое и безмерно могучее, оно дышит в глубине, нагоняя волны. Сейчас вот просыпается наверно, шевелится. А вот как заворочается – будет буря.

- Мне надо уплыть, - сказал Мишка, прерывая молчание, отрываясь от гипноза моря.

- Зачэм, э?

- Хочется. Не могу тут оставаться.

- Ну нэ хочешь жить в городе, так жыви в заповедникэ, э! Кавказский биосфэрный, хорошо жэ!

- Нет. – Прогудел Мишка. – Мне в Бразилию надо.

- Вах, загнул! Чего в Бразылыэ потерял?

В ответ Мишка что-то рыкнул нечленораздельное. Ну не объяснять это тем, что навязчивую идею ему навеяли человеческие мультики с говорящими зверями? А теперь эта идея стала целью.

- Джунгли. Подальше от людей.

- А пачэму не в дэльту Конго? Там самые малоызведанные леса.

Мишка покачался взад-вперед, фырча, потом сказал:

- Бзик у меня.

- Вах, тогда ладна! – Отстал от него Гиви, быстро-быстро щёлкая жвалами. Смеётся. – Я тебе памагу.

- Спасибо. Надо быстрее туда. Вдруг к тебе снова придёт тот человек.

Гиви перестал щёлкать, задумался. Да, тот человек его сильно озадачил. Прошло с их встречи почти полгода, Гиви ходил отмечаться по указанному адресу и человека больше не видел. И был этому рад. Тот был не обычным человеком… В последний (он же первый) раз Гиви встречал настоящего колдуна очень много лет назад. Тогда он был ещё молод, носил имя по рождению Штахнг, постоянно линял и прятал своё мягкое белесое тело в зазубринах оскалившихся ущелий. Колдуну же был нужен взрослый представитель вида Гиви, а точнее панцирь. И он его получил, убив ручной молнией взрослого жука. А их трудно убить. Такой хитин не прошибёт даже калаш…

Гиви отогнал события трехсотлетней давности, вставшие перед взором, словно произошли вчера.

С колдунами связываться себе дороже.

- Я придумаю, как тебе добраться до Бразылыы.

***

Холмогоров устало стучал торцом карандаша по столу. В городе зверя нет, куда он подевался, как просочился? Мегаполис на то и мегаполис, конечно, есть разные пути. Но они же Служба, а не шарашкина контора, а зверюга недавно вышла из лесу. В прямом смысле.

Здесь проживают три с половиной тысячи зарегистрированных нелюдей. Самая большая концентрация на всю Россию. Все они в какой-то степени под каблуком Службы, имеют некие неординарные способности. Кое-кого подключили к делу. И пока и от них мало результатов.

Холмогоров вздохнул и оторвал взгляд от монитора.

- И что?

- Ну-у, - протянул человек у монитора, заметно волнуясь. – Всё.

- Вредный мальчишка такой упёртый, - буркнул Холмогоров, снова смотря, в четвертый раз, запись камеры наблюдения на почте. Димка отправляет посылку. По странному стечению обстоятельств, кроме видеозаписи ничего и нет. И толку от неё мало. Сотрудники ничего не помнят, во всяких учётных записях пусто. Из этого следует, что зверь обладает неким навыком воздействия на сознание. Отвёл глаза. Не редкость среди нелюдей.

Но работа идёт.

Холмогоров вытащил запилиликавший мобильник.

- Да?

- Есть зацепка, Холмогоров. Наши ребята…

- Нафиг детали, что именно?

- Надо концентрироваться в Краснодарском крае.

- Точно?

- Верняк.

- Хорошо, спасибо за инфу, Вадик.

- Что теперь? – Спросил нервничающий человек, когда начальник убрал телефон.

- Это значит, - сказал Холмогоров поднимаясь. – Что теперь эта головная боль отфутболивается Нокову. Сейчас его, пожалуй, и обрадую.

***

Заведение называлось "У веселого Камикадзе". Над входом и панорамным окном висела вывеска-картинка стилизованного под мультяшку самолётика с красным кругом на борту.

Гиви припарковался напротив и убежал внутрь, а снова малый Мишка выглядывал из окна.

С набухшего неба уже не лился дождь, лишь изредка падали крупные капли. По серой улице изредка проходили люди, по неширокой дороге размеренно проезжали машины. Этот город был куда меньше того, в котором жил Димка. Это чувствовалось не только визуально. Он дышал иначе, он жил по-другому и настроение у него было иное. Не такое уставшее. Просто скучное.

Мишка сопел на заднем сиденье, елозя на дерматине и прислушиваясь к шлепкам капель по крыше. Куда Гиви подевался? Чего так долго? Мишке не нравилась неизвестность, не нравилось полагаться на кого-либо или что-то у кого-то просить. Это может привести к ненужным последствиям.

Тут из "У веселого Камикадзе" вышел Гиви, быстрым шагом направился к машине.

- Всё, бэз меня пару дней паработают, - сказал он, заводя машину.

- А ты?

- Не йа, мы! У нас с тобой дела, мой махнатый дрюг!

- Какие?

- Ынтересные. Щас задам тебе вопрос. От ответа зависит, на долго затянэтся дело, или нэт.

- Спрашивай.

- Ты в челавека сможэшь обернуться?

- Н-не пробовал… нет, думаю, не смогу.

- Тагда надолго! – И нажал на акселератор.

***

Задний двор был закрыт. С одной стороны к нему примыкала стена дома с двумя проёмами окошек, с другой стена пристройки с сараями и собственно две стены с дверьми – одна выводила на уличную сторону, а другая в сад, за стеной торчали темные ветви деревьев.

- Здесь никто нэ помешает, - сказал Гиви.

Малый я заметил, что кто-то наблюдает из дома через окно. Дух людских жилищ. Странно, чего он делает в логове жука?

Слякотный двор резко подался вниз, как и худой носатый Гиви, бочки, ящики, ржавый велосипед без цепи и прочий хлам, коего хватало во дворе. Я выпрямился во весь рост, хрустнул хребтом, потягиваясь и протяжно зевая.

И тут же встал на все четыре лапы, чтобы не увидели торчащую башку выше уровня стены двора.

- Ну так чего? – Спросил я.

- Будэм тебя учить превращаться в человэка.

Я угрюмо переминался с лапы на лапу. Дед Тур умел оборачиваться гигантским вепрем, выворачивающим с легкостью столетние дубы. Ещё у него была личина сохатого лося, не менее могучего, чем вепрь, и третья, последняя, личина филина. У Обура было два облика, как и у меня. Только в отличие от меня, он оборачивался волком. Я же всего лишь могу становиться детёнышем. Как оказалось сейчас, не самый бесполезный облик.

- Итак, - начал Гиви, заложив руки за спину и начав мерить двор широкими шагами. – У людэй есть такое понятие – мымыкрыя! Это когда кто-то прэтваряется тем, кем он не является, чтобы к нему было мэньше вопросов.

- Хр, - прокряхтел я, усаживаясь на ссыпанную в угол и давно слежавшуюся картошку, накрытую брезентом. Подо мной грустно чавкнуло. Я поелозил, устраиваясь. Все равно сгнила. Гиви ленивый, мог бы и давно выбросить мусор.

- Раньшэ, давно, когда людэй было не так много, как сейчас, мымыкрыя не была по сути так нужна. Тогда человеки не были доминирующим видом, и бэз нас у них хватало хлопот – мелкие постоянные стычки племен, эпидемии болэзней, найти пожрать на сегодня и жэлательно на завтра сэбе и сопливым спинагрызам.

Гиви сделал паузу в лекции и уселся на перевернутое ведро. В доме, за окном, на горшке с каким-то чахлым кактусом устроился домашний дух. Ему видимо тоже было интересно.

- В славныэ древние времена нелюдям не надо было притворяться человеками для собственного спокойствия. Только если надо было как-то повлиять на какиэ-то людские события, вай! Например явится и шэпнуть что-то на ухо какому-нибудь уездному фэодальчику. Или императору. Но мы не о том. А о сэйчас. Сэйчас человеки доминирующий вид. Войны, голод и болезни по-прежнему их тэрзают, но это не помешаэт им разобрать на кусочки в лаборатории невиданноэ чудищэ. То эсть нас.

- Печаль, - прогудел большой я. – А как же тот человек, о котором ты говорил?

- Дэ, - кивнул Гиви. – Нэкий Валэрий Юрыч. Это колдун. Они всегда были, но никогда не лэзли на показ. Но это… люди кажется устроили какую-то специальную службу. Люди очень любят всякие службы, потому что боятся сами себя и хотят самих себя держать в рукавицах, дэ. Вот рукавицы дотягиваются до нас.

Я почесал за ухом. Вообще-то давно, когда меня не было, вроде как были у моего народа нормальные отношения с волхвами. То есть договоренность, чтобы они не разрешали люду бродить по лесам к нашим границам. Ну и мы соответственно к людям не лезли. А теперь как всё? Нет ничего прозрачного, всё… обманное, скрытное.

- В общэм, когда люди заполонили мир, приходится прэспосаблыватся.

- А не проще жить отдельно?

- Кому как, - пожал плечами Гиви. – Ну хватит разговоры разводить, дэ. Пора к сути перэходить.

Я поелозил ещё на картошке, поудобней устраиваясь и положил лапы на колени, как прилежный ученик.

- Разныэ нэлюди мымыкрырыют по своему. Кто-то можэт физически изменить личину, кто-то только навести морок. Разные есть способы. Ты вот не знаю как оборачиваешься, потому что когда ты малэнький куда-то же девается остальная масса тела. Значит это не просто физыческое обращение. Я вот форму менять не могу, но навожу морок. И не просто для глаз людей, но даже на их фото и видео аппаратуру. Но на это тратится много сил и по этому у меня только одын облик, этот. – Гиви сделал паузу, давая время обдумать его слова. – Миша, как ты меняэшь облик?

- Просто, - буркнул я. – Хочу и меняю. – И тут же стал малым. Стены бросились ввысь, погружая меня в кирпичный колодец, небо удалилось, пахнуло сыростью с гнильцом, и я почти скрылся в складках брезента.

- Просто жэлаешь и всё?

- Да, - я выкарабкался из складок и скатился с кучи. Мир слегка утратил яркость и остроту в моём восприятии. Почти незаметно, это ощущение быстро проходит. – Когда я малый, то и менее… умный. Да.

- Вай, - скрестил задумчиво руки на груди Гиви. – Неосознанное пэрэволплащение… ынтересно…

Мне надоело сидеть на холодной влажной земле с редкими кусками былого асфальтирования, и вернулся в первоначальное состояние, снова посмотрев сверху вниз на Гиви.

- Ты никогда не пытался прэнять облик не малого?

- Нет.

- Почему?

- Зачем?

Гиви почесал крючковатый нос.

- Ладно. Давай попробуем так: стань снова маленьким, но в момэнт прэвращения попробуй принять облик челавэка.

- Какого?

- Любого, это нэ важно.

И я попробовал. И стал малым. Каким становился обычно.

- Ещё раз!

Тот же результат. И потом. И после. Гиви давал советы, расспрашивал, бормотал под нос и шипел на незнакомом языке. Не получалось. А я устал. Оборачиваться – дело непростое, это выматывает, высасывает силы похлеще если весь день без продыху валуны ворочать.

- А-а-а! Черт со всем этим! – Махнул рукой Гиви, когда совсем стемнело, а из низко набухших сизых облаков закапал мерзкий дождик. – На сэгодня хватит. Продолжишь дальше завтра.

Ночью, лёжа под столом в ящике, чьё дно было устлано пододеяльником, малый я думал, а могу ли я вообще принять облик по желанию. Эх, Вакудо бы подсказал, прояснил… но, судя по себе и родичам, облик или облики заложены в нас природой вещей от рождения, кого как уж наделила.

От мыслей отвлек запах, пыльный, домашний, хлебный. Словно сконцентрированный запах человеческого жилья. Топоток по подоконнику, потом мягкие лапки стукнулись о деревянный пол, и шажочки засеменили к моему ящику.

В отличие от хозяина Димкиной клетухи, этот дух не явил свой облик. Только запах и звук. Я почувствовал, как он перегнулся над краем ящика, склонился надо мной и стал сверлить буркалами невидимых глаз.

- Чего тебе, домовый хозяин? – Тихо спросил я.

Дух, который всё же от моего взгляда не смог окончательно укрыться и виделся как клочок шевелящейся, словно шерсть в течении воды, тьмы, покряхтел и прописклявил:

- Так у тебя не получится.

- Чего не получится? Превратится?

- Да.

Ну да, он же всё то время, что Гиви меня заставлял обратиться в человека, на подоконнике просидел, в плошке с цветком. Наблюдал.

- А как надо?

- Надо знать, в кого превращаешься, - пропищал дух. – Хорош его представить. В твоём случае по-другому не получится. Представь существо, чей облик хочешь принять. Его рост, запах, характер. Как оно двигается, как себя ведет. Представь себя им.

Тьма рассеялась, послышался удаляющийся топоток, но прекратился посреди комнаты. Духу надоело претворяться даже частично материальным, и он просто ушёл своими путями по своим хозяйским делам. А я лежал, думал, представлял и осторожно пытался обернуться не большим я. Потому что если упустить контроль, то ящик разорвёт в щепки, а стол впечатается в потолок.

Так я и лежал, всю ночь представляя себя не собой, воскрешая из памяти запах, вид, слепляя из кусков в мозгу полноценное создание. Безумное занятие. Настолько безумное, что скажи мне кто год назад в лесу, чем я буду заниматься, то я бы не поверил. Я бы во многое не поверил бы. Многое не смог бы представить даже.

А сейчас, в серый предрассветный час, я лежал в ящике под столом и смотрел на свою лапу – белесую, покрытую редким волосом неестественную конечность. Она больше походила на обезьянью хваталку, которых нередко показывали в телевизоре.

Облик продержался не более минуты, после чего лапа снова стала сама собой.

Ну хоть что-то. И я уснул.

***

Даже под хмурым, неприветливым небом и в свинцовых водах яхты смотрелись ярко, нетускло. Даже как-то развеивали тоску. До той поры, пока обыватель не начинал думать "эх, мне б такую", понимал, что на среднестатистический катерок ему копить и копить, горестно вздыхал и отворачивался.

Но Гиви не об этом думал. Он припарковался через дорогу от причала, рядом с полосой бесконечных летних кафешек, сейчас почти безлюдных, и отправился к порту.

Где-то здесь, среди небольших и очень редко довольно крупных судов, должна находиться небольшая яхта одного его знакомого. Когда-то он катал туристов на барже "Нептун-2", потом занялся куда более прибыльным, но менее законным бизнесом, на основе которого, в общем-то, и пересёкся с Камикадзе. И теперь он никого не катал, а катался сам на белой "Пенной волне".

Гиви не остановила табличка, что порт закрыт. И вот он уже идёт по пристани, высматривая среди покачивающихся на мерных волнах знакомые очертания. В небе с криками летали чайки, ветер дул холодный и мерзкий. Камикадзе ёжился и шипел под нос. Кто-то его издалека окликнул, но Гиви уже видел "Пенную волну" и сгорбившегося на палубе мужика, который скатывал толстый канат.

- Эй, мужик! Читать не умеешь, что ли?!

На крики приближающегося охранника мужик на палубе оторвался от своего важного занятия и выпрямился. Увидев Гиви, он махнул рукой несущемуся толи с шокером, толи с травматом пухлому здоровяку в темной форме с желтыми нашивками.

- Володь, всё нормально, это ко мне!

- Как скажете, Никита Иваныч, - злобно зыркнув на носатого нарушителя, Володя, сопя развернулся и утопал по причалу прочь.

- Вэй, Ныкита Иваныч, - растянул рот в улыбке Гиви. – А я помню, когда ты был просто Ныкиткой.

- И я помню, - кряхтя, человек бросил канат и махнул рукой. – Прошу на борт, коль пришёл…

И правда. Налетевший ветер был колюч и холоден, вырывал буквы из слов и уносил к берегу.

В каюте было уютно и если бы не еле заметная качка, можно было подумать, что находишься в номере люкс. Ну и иллюминаторы конечно, вместо окон… но не суть.

Гиви устроился в глубоком кресле, вытянув ноги на ворсистом ковре. Никита Иванович выудил из мини-бара, блеснувшего уставленным бутылками нутром, графинчик.

- За встречу?

- Нэт, спасибо, - отмахнулся Гиви. – Я за рулём.

- Как хочешь, - набулькал себе в стакан мужик.

- Нэ смог тебе дозвонится, потом только вспомнил, чито ты меняэшь сымки каждые пару месяцэв. Пришлось ехать.

- Это конечно всё интересно и я рад тебя видеть, - опустился в другое кресло Никита Иванович. – Но чем я могу тебе помочь? Учти, ту дрянь из Сомали больше не поставляю, поток прикрыли, поэтому добавляй в своё эксклюзивное харчо что-нибудь попроще и не столь экзотическое…

- Нэт, нэт, нэт, - замахал руками Гиви. – Я по другому поводу.

- Вот как? – Удивленно вскинул брови мужик.

- Дэ, - кивнул Камикадзе, и, наклонившись корпусом вперед, доверительным шепотом поведал: - мнэ надо кое-кого кое-куда пэрэвезти.

- Э-э…

- В общем, надо человэка перевэзти через океан.

- Зачем это? Не на органы ли случаем? Ты это брось…

- Нэт! Просто перевезти! Никаких органов, оружия, наркоты или ещё какой ерунды. Просто доставить из пункта "э" в пункт "бэ". Понял, вэй?

Никита Иванович задумчиво вертел стакан пальцами, наблюдая, как остатки жидкости стекают по стенкам, потом вздохнул и сказал.

- Куда?

- В Бразылыу.

- Бразилия… - задумчиво буркнул мужик, затем поставил стакан на столик. – Хорошо. Как раз одно судно из Геленджика отчаливает примерно через пару недель. Устраивает? Раньше все равно никак, сам понимаешь, на тот континент и так не мы нечастые ходоки. Тебе ещё повезло, так сказать, вовремя заглянул на огонёк.

- Дэ, понимаю, устраивает.

- Тогда я тебе позвоню, номер твой остался. И учти – как только нога твоего человека ступит на тот берег – мы в расчете. Идёт?

- Идёт.

***

Было непривычно вот так запросто ходить среди людей. Никто не обращал на меня внимания, я был такой же, как все. Ну или почти такой же, во всяком случае на первый взгляд ни чем ярко выраженным не отличался.

Превращения давались с трудом, приходилось словно собирать новый облик по частям. Но с каждым днем это получалось всё проще, форма становилась всё стабильней и я мог быть уверен, что через пару мгновений например рука не покроется буро-зеленой шерстью и не отвиснет ниже колена или рот не будет перекошен, распираемый клыками.

Второй проблемой, как ни странно, оказалось прямохождение. Малый я всегда передвигался на четырех лапах, большой я тоже, изредка лишь принимая вертикальное положение. Человек же постоянно ходит на двух ногах. Ну, почти всегда. Изображать из себя пьяного, чтобы передвигаться привычно, было бы глупо. И я приноравливался к хождению в саду. От дерева к дереву, стараясь не переваливаться косолапо и не горбиться. Постепенно получалось.

Третьей проблемой было то, что в людском обличии я не мог влиять на разум окружающих людей. Ни отвести глаз, ни что-либо внушить. Был просто мальчишкой.

Домашний хозяин наблюдал с подоконника и потом говорил, как что-то делать лучше. Как я понял, в своё время он обучал человечности Гиви. Было интересно, как вообще судьба свела их вместе, что домовик присматривает за жильём нелюдя. То, что он не из этих земель я понял из наших разговоров. Лезть с расспросами было не время, да и не до того. Быть человеком занятие утомительное. Ещё успеется. А пока я примерял одежду из гардероба Гиви. Странно это. Я всю свою жизнь ходил в единственной одежде – своей шкуре. Тепло зимой, прохладно летом. Голое же тщедушное человеческое тельце нуждалось в шкурозаменителе. Люди сделали из этого целый культ, который я до конца не понимал, да если честно и желания понимать не было. Единственное что я замечал, что мой человеческий облик меньше облика Гиви, и, соответственно, шмотки висели на мне бесформенными тряпками. Но кое-что я под свой новый облик подобрал, потертые растянутые на коленках штаны с завязками, короткую куртку и древние запыленные кеды.

В этом я и делал небольшие и короткие вылазки в людской мир.

***

Гиви почуял неладное выруливая на улочку, чья раздолбанная колея вела к его дому. Так и есть – у забора стоит черный тонированный джип. Слегка притормозив, он всё же продолжил путь. Вряд ли бы с дурными помыслами стали бы заявлять о себе так показушно.

Заглушив мотор рядом с джипом, перекрывшим заезд во двор, Гиви выбрался из машины. Вдохнув воздух, он с уверенностью мог сказать – в джипе только водитель, он дергано курит и нервно сжимает одной потной рукой руль. А вот в доме уже поджидает гость.

Бросив равнодушный взгляд на чужой автомобиль, Гиви спокойно прошествовал к калитке (пусть гад видит, врасплох не застали) и вошел во двор. Снова понюхав воздух, Гиви понял – незваный гость в доме, на веранде, невидимый за занавесками.

- А вот и хозяин, - радушно сказал человек, когда Гиви открыл дверь. – Чего встал в проходе? Заходи, заходи.

- Не ожидал, - сказал Гиви, захлопнув за собой дверь, чтобы не выпускать тепло из и без того прохладных сенец. – Я же отмечаюсь, как и договаривались.

Ноков отпил из кружки и откинулся на спинку стула.

- И тебе здрасте, Гиви, - сказал он, беря с блюдечка сухарик. – Да вот решил навестить тебя. Да ты присаживайся. В ногах правды нет, как говорят люди.

Гиви отодвинул от стола стул и сел.

- Что не так?

- Да вот что-то ты в своей рыгаловке появляешься нечасто. Какие-то непонятные, - Ноков повертел в воздухе пятерней, - движения делаешь. Что тут у тебя происходит – неизвестно. Искусно отводишь глаза непрошенных любопытствующих. Ребята три раза по этой улице проезжали, дом твой найти не могли. Пришлось самому приехать. Да и зайти не могли они, представляешь, опять же – самому…

Вздохнув, Ноков допил чай и отставил кружку.

- Спасибо за чай, хозяин, - сказал Ноков в пространство. Гиви сначала не понял, но услышал тяжкий стон в темном углу, за холодильником, и еле слышные причитания домовика. – Кстати, домовый дух у тебя странный. Не сговорчивый какой-то.

- Какой уж есть, - сказал Гиви.

- Говорит, знать ничего не знает, видеть никого не видел, - колдун достал из-за уха перекрученный косяк. – Можно?

Гиви кивнул, Ноков щёлкнул по кончику папиросы и, прищурившись, выдул носом две розовые дымные струи.

- В общем, чего вокруг да около ходить, правда? Я ищу одно, - инспектор на мгновение прищурился, - существо. Весьма опасное. Редкое. А вас, древних и редких, друг к другу тянет как магнитом. Любите, так сказать, погоревать и повспоминать былое, когда трава была зеленее, небо синее, люди жили в пещерах, а по земле бродили полчища… вам подобных.

- Мне подобные не бродили. Они тоже в пещерах жили. И сейчас, кто дожил.

- Ага. А ты чего не в пещере?

Гиви промолчал. Ноков затушил о блюдце окурок.

- В общем, так – теперь не просто отмечаешься, а докладываешь: что, куда и зачем. Ясно? Повстречаешь существо – сообщаешь. Оно опасно даже для такого таракана, как ты.

- Ясно.

Валерий Юрьевич поднялся, запахнул пальто и надел на голову картуз, не сочетавшийся со струящимися на плечи черными волосами.

- Рад, что мы друг друга поняли.

- Постой, - остановил на пороге визитера Гиви. Ноков обернулся, сжимая дверную ручку. – А что за существо?

- А я разве не сказал? – Улыбнулся Ноков. – Это волот. Я почти уверен в этом. Гигантский зверь, похожий на медведя. Но так мозги дурит, что и за собачку можно принять. Всего доброго.

И захлопнул дверь. Спустя полминуты скрипнула калитка и заурчал, удаляясь, двигатель. Уехали. Гиви, прислушался к себе и дому, пытаясь понять, оставил ли гость нежданные сюрпризы. Вроде нет.

Из-за холодильника выкатился шар. Казалось, это был морской ёж, только размером с футбольный мяч и такой черноты, словно он поглощал любой свет.

- Плохи дела, - грузно опустился на стул Гиви. – Хорошо, что Мишки нет. Стоп! Дружище, а где наш постоялец?

По черному шару прокатилась волна-спазм, он на мгновение покрылся ещё более черными иглами, как дикобраз, и укатился в таинственную пыльную тьму за холодильником.

- Гулять ушел. – Пискнул домовик.

***

Мишка вернулся поздно, протиснулся через собственный подкоп забора, скрытого густыми ветками кустарника. На улице витал чужой запах, не местных. Это нормально, к соседям частенько наведывались гости и родственники, но этот запах был иного толка. Здесь были те, кого никто не ждал и кому никто не был рад.

Осторожно облазив участок и пробежав вокруг дома, Мишка осторожно поскребся в дверь. Домовый хозяин приоткрыл её, чтобы малый Мишка смог протиснуться и тут же захлопнул.

- По твою душу приходыли, - тихо сказал Гиви, сидя на табурете и сжимая пальцами сигарету. Челюсть его мелко ходила ходуном, и Мишка представил, как в своём истинном облике Гиви в волнении пощёлкивает жвалами.

За холодильником тяжело вздохнул домовик.

- Они не знают, чито ты можэшь превращаться в малчика. – Посмотрел на Мишку Гиви, скомкав сигарету и бросив на пол. – С сегодняшнего вечера ты – малчик. Понял? Всегда.

- Я не выдержу форму, - проворчал Мишка, щёря желтые глаза.

- Ладно, - кивнул Гиви, - но только шаг за парог – ты уже в обликэ челавэка должин быть. Дагаварились, дэ? И ещё, я сегодня говорил с одним знакомым, он нам поможэт с твоим пэреездом.

- Поможет?

- Да, недэли через две. Надо продэржаться. Эти, - он мотнул головой в сторону зашторенного окна, - тепэрь глаз не спустят с меня и дома. Э-эх… Завтра надо тэбе купить нармальную людскую одежду и придумать легенду для твоего облика. А пока – всем спать. Утро вечера мудренее.

***

Свет фонарей, мигающей рекламы, фар проезжающих машин не так резал глаза. Запахи тусклые, притупленные. Как и слух. Ходить надо осторожно, тонкие ноги могут разъехаться на редких грязных комках ноздреватого снега. Хотя его мало, много слякоти и луж.

Вокруг много людей. Но до меня нет никому дела. Они идут мимо, молчаливые или смеющиеся, улыбающиеся или угрюмые, компаниями, семьями или одиночки. Я тоже одиночка. Остановился у витрины, в темном стекле я вижу Димку. Волосы ерошит ветер, лицо бледное, руки глубоко засунуты в карманы пуховика. И он все равно мерзнет. Простой мальчишка, но со странным взглядом. Зрачки запавших глаз, с темными кругами под ними, мрачно взирающих исподлобья, нет-нет да мигнут желтизной. Но у людей не светятся глаза, не отсвечивают желтым. Показалось? Конечно, вам показалось.

Теперь меня зовут Артур. Ну как теперь. На ближайший месяц-полтора. Пока не сяду на корабль и не прибуду в другой конец мира. Ну и пусть, был Мишкой, странной собакой, стал Артуром, племянником мелкого бизнесмена Камикадзе.

Я пошел дальше. Это как тренировка. Надо уметь держать форму и как можно дольше, надо правильно ходить. Не зря домовик на меня время тратил. Уже который день я шатался по улицам города, заходил в кафе и магазины. Я тренировался разговаривать, заказывая кофе или покупая газету с лотка. Я слушал разговоры, запоминал слова, речевые обороты. В обычной жизни люди говорят чуток иначе, чем по волшебной коробке.

Дневной свет все равно причинял дискомфорт глазам. Вечера и ночь мне нравились больше. И гулял я допоздна.

- Запоминай, - говорил Гиви, вытаскивая из сумки одежду, которую он купил на многолюдном стихийном рынке. – За домом теперь слэдят, дэ. Я пачты не чую, но уверен. Но это трудно, для особо любопытных у меня отводящие глаза примочки есть… Вах, какую куртку я тэбе привез, вэй! Премерь!

Я с трудом оделся. Всё-таки одежда штука не привычная, шкура намного лучше. А тут всё трет, давит, сжимает…

- Шапку, шапку одень, вэй! В этом году выдались жюткие холода!

Но шапку я всё же отбросил. Она налезает на уши, а я и так в человеческом обличие плохо слышу. А слух – второе по важности после нюха.

- И помни, гиде-то тут кружится этот колдун, Ноков, - нагнулся ко мне Гиви, чуть ли не тыча в лоб своим носом-крючком. – Не знаю, чито у него на уме, но пока что он ищет собаку. Нэ дай повода искать малчика. Понял?

- Понял.

- Как ведут сибя малчики?

- Не кусаются, не отрывают головы, не обрастаю шерстью, не лазают по стенам… - нудно забубнил я.

- Дэ, дэ, правильна! – Кивал Гиви. – Хорошо. Если какие-то проблемы – лючше убэги. Понял? То, чито ты Артур теперь, нэ забыл? Вот тебе дэньги.

Я сжал в бледном кулаке хрустнувшие бумажки. В мире людей эти фантики важная штука, я по колдовскому телевизору видел, но самому пользоваться не доводилось. Гиви считал, что опыт нужен.

- У меня вопрос, - сказал я, убирая деньги в карман.

- Дэ?

- Я светловолосый, бледный и с круглым лицом. Совсем на тебя не похож. Не подозрительно?

- Ну… дэ… - почесал нос Гиви. – Ну чито ты мне голову забиваешь, вэй?! Племянник как племянник, и не такиэ бывают. Иды уже гуляй!

Я фыркнул, отгоняя мысли и отлип от витрины. В желтых лучах света кружились редкие заблудившиеся снежинки. Если бы я был бы собой, нормальным собой, то сладко бы спал в берлоге, под слоем земли, веток, спеленённый корнями деревьев и укрытый снегом, как теплым одеялом.

Послышалось натужное тарахтение демона, оно было где-то за мной. Повозка, которую он тянул, сбавила ход и теперь плелась позади меня. Я почувствовал, как волосы на шее встают дыбом, а ногти в карманах оборачиваются крючьями когтей. Спокойно, спокойно. Я же просто мальчик, гуляющий ночью по городу…

- Эй, парень, - демон харкнул и умолк. Хлопнула дверь. Я обернулся и увидел бело-синию машину полиции. Один человек сидел за рулём, второй шел ко мне. – Ты чего тут ходишь один? Садись с машину.

Просто блюстители порядка, или нет? Гиви говорил, что могут начать следить за мной, проверять. Значит, надо вести себя как человеческий детеныш. Но садиться к ним точно нельзя, даже если это простые люди. И как поступить? Ясно как – убежать.

- Парень? – Повторил полицейский, замедляя шаг и медленно отводя руку за спину. Совсем рядом был зазор между домами, узкий грязный переулок. Домчусь ли до туда? Расстояние небольшое, метров шесть, один прыжок большого я. Но человек я никогда не бегал. Человек я и ходить-то только-только нормально стал недавно… Щёлкнул дверью второй патрульный. Я побежал.

- Пацан! Стой!

Ноги не подвели. Они раздувались и искривлялись под штанами, чтобы я резкими толчками домчался до переулка. Буквально в четыре прыжка я оказался в переулке. Там, в густом мраке, я резко прыгнул вверх уже на совсем деформированных ногах, на которых чуть ли не трещали штаны и, цепляясь передними обросшими шерстью лапами за кирпичи, вскарабкался на крышу. Перевалившись через край, я замер в снегу, зажав себе рот. Руки стали тонкими и белыми, ноги приятно ломило от обратного превращения. Я снова мальчишка.

- Черт, удрал… - слышалось внизу.

- Как удрал? Может, за ящиками? Там дальше сетка. Не успел бы перемахнуть.

- Думаешь? Он, наверное, спортсмен какой-то, видал, как рванул?

- Похоже на то. Ну да и черт с ним, поехали.

Я ещё немного полежал на крыше, смотря на низкое темное небо. Когда ты в человеческом обличие, то почему-то и ощущаешь всё, как они. Чего я лежу? Чего сердце так бухает в груди?

Пора домой. Огородами.