Я вечно попадаю в дурацкие ситуации и передряги, причем в самый неподходящий момент. Кому охота искать приключения на одно незатейливое место? Ясное дело, никому. Но меня почему-то никто не спрашивает, чего я хочу и когда хочу. Если уж быть до конца честной, то обычно я ничего особенного-то и не хочу. Не верите?

— Секундочку, тётенька, или же, простите, мадам, не уходите, я сейчас все расскажу. Я вижу, у вас доброе лицо. Будьте милостивы, войдите в моё положение. Ну, пожалуйста...

 

***

 

Глядя на упитанную, хорошо одетую дамочку, кутающуюся в меховое манто из пушистого крокодила, я мучительно подбирала слова. Вчера, скажем, был обычный будний день, среда, не праздник. Мы с моим парнем, бой-френдом, пошли в кино. Куда? Да, знаете, сейчас много настроили всяких там торгово-развлекательных комплексов. В каждом заштатном городишке процветает это новшество. Но нормальные люди-то догадываются, кому оно — новьё, кому основательно приелось, кому время от скуки девать некуда, а кому-то и бизнес, такой не слабый.

— Я не гурман, ни в пище, ни в одежде, — как вы можете догадаться, по моей желто-лиловой курточке, полиэстровым гетрам под леопарда и африканским косичкам, — а натурально простая девчонка из вон того дома с прозрачным куполом, — я указала пальцем в сторону бионебоскреба. — Да, нет, живу не под крышей, там за жильё платить надо и дорого. Предпочитаю бокс на минус первом этаже, и цена подходящая, — банка колы за месяц.

— Подвал? Милочка, вы живете в подвале? Кошмарные условия! Крысы не беспокоят?

— Бывают, попадаются, если приманку хорошую в ловушку положишь. У-уу, тогда можно пировать. Два дня шашлыком балуешься и ещё три дня в радость, если на бульоне из косточек суп с вермишелью забацаешь! Так я дальше расскажу историйку?

 

Главное в жалостном сюжете, — это передать живую картинку прямо в мозг сердобольной богачке. Мысленно сфотографировала наш квартал с высоты птичьего полета. Не, не впечатляет. Лучше взять план покрупнее, из толпы, из народа, на уровне глаз. Ага, дамочка оживилась, на людей смотрит жалостно. Я поддала в мысленную голограмму тётеньки уличных деталей. Их видно, когда в ясный день идешь к кинотеатру вдоль вечно реконструируемой улицы. Окидываешь взглядом эту знойную архитектуру воспалённого мозга современного Не-Леонардо-Да-Винчи, мечтая о чем-то романтическом и запредельном, уходящем за горизонт, и понимаешь, что жить надо математически проще, логичнее и скромнее, согласно доходам. Эх, люблю я математику! Особенно завораживает эн-мерное пространство Калаби-Яу. Представляешь многомерный тор с его ленточками-завитками, и дух захватывает. А какие тайны скрываются за всем этим? Разбогатею, куплю энциклопедию по визуализации пространства-времени с разным числом измерений.

 

Здесь я несколько отвлеклась, где-то в глубине души проснулись эмоции, остро выплёскивающие моё отношение к неэстетичности бытия. Стоит это тёмно-серое недоразумение, именуемое развлекательным комплексом, в ряду торговых павильонов эконом класса. Люди мимо проходят, словно слепые котята, и не замечают, что нелепой конструкцией оно смахивает на броненосец "Потёмкин" из времён оных, — тот, о котором все прабабушки и прадедушки вспоминают, слезу роняют. Ходил по морям, уткнулся в берег, да так и замер памятником на суше, грезя о морских боях с турками в ходе Трапезундской операции времён Первой мировой, точно в центре строительного оазиса неподалеку от декоративного озера с утками.

Я слышала, главный архитектор города в свободное время увлекается моделированием кораблей и подводных лодок всех времён и народов. Его домашнюю коллекцию даже по телевизору показывали. Там и увидела этот эскадренный броненосец по имени «Князь Потёмкин-Таврический», тяжеловесное чудище водоизмещением почти тринадцать тысяч тонн. Как он на воде мог держаться-то, да ещё и стрелять? Но интересная информация оказалась, вдруг пригодится когда-нибудь? Ну, я себе в память всю передачу и записала.

Глянцевые сине-зелёные бронестёкла комплекса смотрят на озеро. Чудом оставшиеся на зимовье дикие птицы не улетели на юг, а свили гнёзда в сухом камыше. К сожалению, поймать уточку никому ни разу не удалось, ни Лысому, ни Бывалому, моему бой-френду, ни мне самой. Высокие камышины прижились на узкой полоске пляжа, аккурат соседствующего с автомобильной магистралью. Машины туда-сюда шмыгают, не подобраться никак. Робокопы шныряют плотным строем и по земле, и по воздуху. Но местечко клёвое, — ещё те охотничьи угодья. Заболоченная вода с запахом сточных вод от целлюлозного комбината приютила много странной флоры и фауны. А что? Чем не пейзаж в стиле Сальвадора Дали? Художникам раздолье.

 

В этом месте я прервала думки. Дамочка носик сморщила, пузырёк с нюхательной смесью из сумочки достала и платочком тряхнула. О, она унюхала вонь от утиного озера из моей голограммы. Хороша рыбка сегодня попалась на крючок, не сорвалась бы!

— А дальше что?

— Мадам, не желаете пройтись живьём по местам моего приключения? Так вот. С одной стороны, этот броненосец возвышается над долгостройными руинами, свидетелями эпохи путча, не помню какого президента. Мы их в школе проходили, конечно, но я не люблю политику, и не стала заучивать, — ведь не таблица умножения. Кажется, тот, который калинку-малинку любил на приёмах отчебучивать. К остовам не родившегося здания спортивного комплекса бойкие туроператоры уже смело продают горящие путёвки всем любителям творчества Стругацких. "Аномальная зона", — завывают рекламщики на улицах, — "примет уфологических смельчаков в свои объятия".

— Неужели?

— Не верьте им, мадам, — я понизила голос до шепота и закатила глаза. — Примет-примет вас аномальная зона, конечно же, но с жадно горящими в ночи глазами тусклых фонарей, с радостью бродячих собак и блохастых кошек и с причмокиванием любителей чужих карманов и кошельков. Всякая шушера и шпана, как обычно водится в таких случаях, не значится ни в примечаниях о медицинской страховке, ни даже мелким шрифтом под грифом "особенности национального туризма" никогда и нигде, ни в одной путёвке мира. Ну это так, к слову, чтобы вы, такая видная дамочка, не купились на рекламу аномальщиков. Кстати, за приватную информацию с вас пятьсот мямликов. Спасибо, мадам, вы очень добры.

— Зачем тебе так много памяти, деточка? Твой IQ, на первый взгляд, требует не более одной микросхемки.

 

Я скорчила рожу усердной школьницы, а про себя ухмыльнулась, между делом засовывая мямлики, — они же новые мемристоры, — за пазуху в кибербюстгальтер. Кто в просвещенный век помнит о бумажных деньгах, якобы эквиваленте, обеспеченном золотым запасом страны? Может, кто-то и помнит, но не верит. Мемристоры каждому нормальному гуманоиду более ценны, — вставил микросхему в слот, перезагрузил родную центральную нервную систему и радуйся, радуйся!

— Вы правы, мадам, но я мечтаю выучиться на учительницу по эргономике.

— Что же, от души приветствую благородное стремление, — она достала кошелек и добавила ещё сто мямликов.

— О, благодарю, мадам. Какая любезность! Мы продолжим прогулку по моему сюжету?

— Да-да.

— С другой стороны, броненосец служит почти культурной ширмой для официальных лиц, вечно интересующихся, куда город дел государственные дотации. Но мы-то с вами знаем, мадам, что броненосец — это вершина холодного и загадочного айсберга. А что там, под водой, под массой документов из финансового круговорота? Не видать никому, ни нам, ни вам, ни ревизорам, ни всяким пронырам из налоговой инспекции. Впрочем, о чём это я? Ах да, вспомнила, о вчерашнем вечере.

 

Дамочка увлечённо разглядывала массивное здание. Как пить дать, она никогда не заходила в это райское местечко для бедных. Я продолжала экскурсию дальше:

— Зашли мы с Бывалым в этот броненосец, или как там его, торговый центр "Терминал-Эф", — видите вывеску на крыше, — и как белые люди сразу в лифт прошли. Кинозалы-то сделали на последнем этаже, сто третьем, мы ту кнопку и нажали. Лифт прозрачный, всё видно, едет медленно, цивильно. На разных уровнях останавливается, люди приличные туда-сюда заходят и выходят. Мы с бой-френдом, раз едем в кино, тоже культуру соблюдаем: рожицы не корчим, мысли чужие не читаем, собачек расфуфыренных мяуканьем не дразним. Если я добрая, и у меня — праздник, то пусть у них тоже будет всё хорошо.

 

Мы прошли с дамочкой в лифт, поехали. Я хотела бы в экскурсии совместить для клиентки мысленную голограмму, живую реальность и драматический сюжет воедино. За основу взяла свежие биографические события. Менее всего люди склонны верить истинной правде и думают на байки. Но некоторые экзальтированные особы, вроде клиентки в крокодиловом манто, проникаются и сочувствуют. Рассказываю далее и разворачиваю спектакль воочию:

— На десятом этаже все, кроме нас, вышли, и в кабину пассажир заходит. Я поначалу на него и внимания-то не обратила. Одет неброско, серое в ёлочку пальто из драпа, — мне подумалось, в таком дранье мой дедушка ещё ходил. Шапка вязаная, пёстро-полосатая, колпаком. В лифте зеркало, большое, меня во весь рост показывает. Я и засмотрелась, то причёску поправить захотелось, то шарфик. Вдруг слышу, пассажир громко так, ни к кому не обращаясь, как бы сам с собой говорит: "Вечер. Девять часов, а как темно на улице. Страшно становится. Зимой рано темнеет".

 

У женщинки глаза округлились, вижу испугалась. Прибавила минорных красок:

— Представляете, я обернулась и вижу, мужик улыбается во весь рот. Лицо у него лошадиное, черты лица крупные, нос не запомнила, а жёлтые зубы большие-пребольшие. Я сразу поняла, он сумасшедший. Дёрнула Бывалого за рукав. Тот даже не пошевелился, у него в ушах "бананы", музыку слушает, глаза к потолку свёл. Небось, опять Моцарта врубил. Вот это я влипла!

Лифт, как нарочно, едет и едет без остановок. Словно всем покупателям в этом огромном торговом центре ничего не нужно покупать этажами выше. В безмолвии мы проехали этаж с кружевным нижним бельём: французским, итальянским, голландским. Сумасшедший даже глаз не скосил, лыбится по-прежнему. Бой-френд статуей замер, не моргнёт, в вибрации погрузился. Дайвер, меломан! Одно слово уважительное напрашивается: "классика".

 

Дамочка шмыгнула носом, в глазах слёзы блестят:

— Ай-ай-ай! Какая жестокая ситуация, сочувствую, крошка! — она промокнула глаза.

Все помнят, что двести лет назад в моде были электрошокеры. В наш просвещенный век мы, гуманоиды, пользуемся континуумными ловушками. Р-раз, ...и подозрительный субъект улетает в прошлое, неизвестно на какую планету. Дамочка ждет продолжения душещипательной истории, не дышит.

— Наверное, сложно выбрать: нажать или не нажать спусковой крючок открывашки порталов?

 

Лифт остановился на семьдесят пятом этаже, вошли робокопы. Я их вмиг заценила: крепкие ребята, ладные и высокие, но весёлые, — анекдоты травят. На форме жетоны с трёхзначными номерами. Я похолодела, неужто — патруль времени? А робокопы, вроде, ко мне индифферентны, в окно смотрят, шуточками и прибауточками перекидываются, песенки напевают. Мелодии мне показались древними, африканскими, в ритме незаконченного музыкального квадрата. В двадцать первом веке ими сопровождались рекламные ролики. Я видела их на старых видеодисках, — в своём боксе перед электросном частенько их запускала, чтобы нервы пощекотать.

 

Дамочка оживилась:

— Ты рискнула, в конце концов?

— Понимаете, это произошло нечаянно. До сих пор я сумасшедших живьём близко не видела ни разу. Помнится, Лысый говорил о двоюродном сумасшедшем дядьке, дескать тот буйный был, чуть что не по нутру, сразу в драку кидался. Впятером унять не могли, такой в умопомрачении силой обладал. Я долго отворачивалась от жуткой лошадиной морды сумасшедшего пассажира. Тот не унимался, бормотал заученный текст, словно проматывал пленку вкруголя. На девяностом этаже он стал принимать разные позы, изображая парковые статуи: девушку с мячом, охотника на привале и ещё всяких разных животных. А когда черед дошёл до Фреди Крюггера, мадам, вы представить не можете степень моего напряжения и страха.

— Ах, бедняжка, я эмпат с рождения! Но причем тут добропорядочный немец Фреди Крюггер, чемпион Европы по водным лыжам?
      — Его тёзка стал ужасающим персонажем мультфильмов и синонимом городского маньяка.
    — Не знала, не знала, давно мультиков не смотрела. Отвратительная фантазия у режиссеров нынче! Как я тебя понимаю, деточка. Ну же, я в нетерпении!

— Он поднял руки граблями, растопырил пальцы и громко, противно вибрируя надтреснутым голосом низкие басы, захохотал, повторяя: "Вечер. Девять часов, а как темно на улице. Страшно становится. Зимой рано темнеет". Мадам, — я картинно всхлипнула, — пальцы сами непроизвольно судорожно сжались на открывашке порталов.

— Надо же! И что произошло следом, помнишь?

— Сумасшедший? Он, он... исчез. Никак не могу привыкнуть к виду телепортации. Ужасное зрелище! Человек исчезает не сразу, не мгновенно, а послойно. Такой метод используется дизайнерами в графических пакетах. Потом молекулярные вихри закрутили его и размазали по противоположной стенке лифта, полу, зеркалу и всё …внезапно стёрлось.

 

Дамочка всхлипнула и разрыдалась:

— Драматический сюжет! Вам точно нужна помощь социопсихолога, деточка.

— Не беспокойтесь, мадам, я вполне в норме.

 

В этот момент робокопы уже стояли по бокам, выворачивая мои карманы. Они выудили открывашку порталов и кинули её в свой контейнер для сбора улик. Один из них, с номером шестьсот семьдесят три на жетоне, связался по рации с начальством:

— Преступница обезврежена. Можем ехать в участок? Понял.

— Он был больной человек, не гуманоид, и ...сумасшедший, — выкрикнула я, отчаянно сопротивляясь задержанию и ограничительным нейробраслетам.

 

Дамочка вмиг перестала хлюпать носом и ледяным тоном произнесла:

— Его роль играл клоун, — специальный агент из службы времени; он нормальный человек с правами гуманоида из двадцать четвертого века. Мы давно охотились за "деточкой с открывашкой порталов", дорогая Шерш. На этот раз вы проиграли. Да, кстати, сколько вам лет?

 

Она сочувственно смерила меня скептическим взглядом и устало зевнула:

— На вид шестнадцать. Совершеннолетняя, а законы не соблюдаете. Можете сохранять молчание, гражданка Шерш, пока вам не назначат киберадвоката, и вы не пройдете курс реабилитации у социопсихолога. Иначе любая информация будет истолкована против вас, — она обернулась к робокопам. — Операция "Клоун" завершена успешно. Вызывайте аэрофургон.

— Мне четырнадцать, и  ни в какой детский комбинат я не поеду. Запрёте, убегу!
    — Шерш, это твоё настоящее имя? Надо бы по базе данных идентификационный ДНК-код пробить. Мы и не из таких беспризорников как ты законопослушных гуманоидов делали. Не сбежишь, детка, у нас хорошие замки, электронные, с надёжным паролем.
      — Ещё не вечер, — процедила я сквозь зубы, но потом прикусила язык.

 

Сболтну ежели что-нибудь лишнее, так робосудьи абсолютно негуманно прикажут стереть дополнительную генно-модифицированную память. Жалко было бы потерять мою фишечку, я ведь за неё целую тысячу мямликов выложила. "А там лежат сюжеты, воистину достойные великого комбинатора, — "цы", я мысленно цокнула языком, — похлеще сегодняшней драмы будут". Оно мне надо?