Снег не спеша слетал с неба, набивая подушки еловых лап. Он падал крупными хлопьями, заслоняя и так тусклый солнечный свет. Хрупкие водянистые снежинки прочно занимали место в сплошном орнаменте плотно лежащих собратьев. Они не срывались с низко висящих веток, не скатывались с треугольных крыш, а искали именно это место, чтобы не покидать его вовек. Только иногда залетали в печную трубу, словно Санта-Клаус. Немногим везло добраться по дымоходу не в пылающий весёлым треском камин, а в комнату, исполненную ожиданием праздника.

Вот и Риена с нетерпением ждала начала торжества и смотрела в окно. Она не замечала, что руки на каменном, почти оледеневшем подоконнике от чего-то покраснели. Не замечала и отсутствия согревающего огня в камине. Словно не было ничего, кроме падающего снега.

Её привычный мир был поделён на четыре прямоугольника, по стене на каждый. Следуя распорядку, Риена сначала смотрела в правую сторону, с пустующим камином, потом – в левую, где красовались полки с инструментами, затем брала табурет и наблюдала мир через окно, а в заключение поворачивалась, чтобы насладиться видом с противоположного отверстия в стене.

А сегодня всё одно и то же. Точнее, ничего. Кроме падающего снега, посланника небес. Может быть, там, на небесах, он видел ангелов? Или, ещё лучше, Санта-Клауса? Вот бы передать ему всю тоску одинокой, живущей в глуши девочки, дочери бедняка-дровосека. У неё нет ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Есть только мир, поделённый на четыре прямоугольника.

***

На её счету это уже пятидесятое Рождество.

Конечно, считать она начала не с рождения, а с того момента, когда считать приходилось каждый прожитый день. Чтобы возблагодарить бога, дьявола и до кучи Аполлина с Мухамедом за кров, пищу и просто за жизнь.

Так было до тех пор, пока она не вышла замуж. За человека, которого встретила…

На виселице.

Король приказал помиловать "несчастную девочку, ставшую жертвой козней разбойников". Эта несчастная девочка убивала за несчастный грош, как и все в банде. Но король приказал. Ему показались милыми по-детски наивные глаза.

Итак, королева встречала Рождество в пятидесятый с хвостиком раз. И этот раз должен пройти как нельзя более волшебно.

Перед глазами мелькает счастливое лицо дочери, озарённое сиянием величия. Принцесса с детства приучена знать себе цену. И цена эта не пятак, а то и меньше, за которую имели в борделях "помилованную королём". Принцессе не придётся день за днём, год за годом прибавлять вес собственной стоимости чистыми и грязными дорогами и делами. Пока тебя не сочтут достойной.

Королева опустила глаза. Орнамент на полу почти стёрся за много лет. В замке не должно быть и следа запустения! Тление не должно начинаться с сердца королевства, пусть даже в малом. Но разве нужно об этом думать, когда…

Через узкие окна в коридор ворвался зимний ветер, принёсший целый ворох снежинок. Давно не было такого снега. Его так много! Королева плотнее закуталась в мантию.

Вечер должен стать волшебным. Каждый миг пусть подарит частицу тепла. Вот полуулыбка дочери: лёгкие морщины, чуть опущенный кончик носа, сузившиеся глаза. Выразительные глаза. Теперь уже дарующие любовь и радость не одной только матери.

Когда принцессу выдали за Хедвига, та всячески противилась, да и королеве было больно делить с кем-то теплоту любимых глаз. Но король настоял: политика прежде всего.

Так ли он говорил, когда женился на бывшей разбойнице и проститутке?

Потом дочь смирилась. Она полюбила мужа.

И королева смирилась. У неё был он. Тот, кто однажды спас от виселицы. Тот, кто пошёл против воли родителей и тайно с ней обвенчался.

Тот, кто не так давно ушёл, как уходят все люди на свете.

Отдал королевство престарелой вдове.

Ушёл навсегда.

И ей осталось лишь научиться ловить мимолётные взгляды, случайные улыбки, перемены в настроении дочери.

Нет, принцессы.

Научиться этому и наслаждаться тихим счастьем.

На лицах гостей столько радости. И вроде, всего-то: пришло Рождество, за ним Новый год. Ещё один год…

Не годы, минуты надо считать. Но они мелкой монетой сыплются сквозь пальцы на лысую голову повседневных проблем. Даже в праздник нельзя отстраниться. Можно лишь вспоминать.

Вереница картин… И всё в прошлом. Всё началось с того, что бандиты прикончили в лесу отца, потом вломились в дом и утащили девчонку с собой. Так начались войны. Войны за жизнь, за достоинство, потом, вместе с мужем, за престол. Кровь, ложь, предательство, боль, страх – наверное, это и была жизнь.

Борьба.

Теперь не за что бороться. Потому что все трофеи уже проиграны.

Даже придворный лекарь недавно как-то уклончиво вещал насчёт её здоровья. Внутри королева сама всё ясно чувствовала: она умирает.

Нет, давно умерла.

Всё заканчивается. Уже скоро. Очень скоро.

Время уходит. Начать бы всё сначала. С того самого, когда ещё были силы.

Говорят, вместе со снежинками в Рождество прилетает Санта-Клаус. Он исполняет любое желание, если сильно этого хочешь.

Наивная детская сказка.

Или стоит попробовать?

А что ещё остаётся?

***

Риена отпрянула от окна. Только сейчас она почувствовала холод. На улице становилось темно. Риена подошла к камину, потрогала, крепко ли прибит чулок для подарков.

Скоро должен вернуться папа, принести из леса ёлку к празднику и вязанку дров. Будет тепло. Будет весело. Папа расскажет сказку, обнимет. Станет тепло и, главное, появится вера в чудо.

Девочка вернулась к окну. Снег продолжал падать так же сильно, только теперь мир стал чёрно-белым, а не белоснежным.

Риена не знала почти ничего о мире, но в то же время ей казалось: она знает всё. И этот снег, идущий миллионы лет, настолько знаком, будто она сама видела его уже миллионы раз. Она не помнила раннего детства, зато где-то далеко внутри жил один едва уловимый образ.

Грустная женщина в королевской мантии.

Поскорее бы пришёл папа. Почему он задерживается?