– Я вас не брошу, – заверяет Дэн. – Полчаса, и деньги будут.

– Черт, Дэн, почему у нас с наукой такая жаба?! – стонет мобильник голосом Никиты. – Кое-как отвоевали место, время и оборудование для эксперимента – и все прахом! Ну кто знал, что нужные ресурсы подскачут в цене за три дня до наших испытаний?! Макс на стены лезет, кусает локти...

– Успокой его. И сам успокойся. – Дэн до скрипа сжимает толстую папку, обложка отражает солнце. – Эксперимент состоится, обещаю. Как только дам добро, начинайте оформлять заказ, привезу деньги пулей. Успеем.

Магистраль как луч, авто летят пучками фотонов, размываются на сочные ленты. Дэн ускоряет шаг, к ботинкам липнет пыль тротуара, такая же серая, как туча, что заползает на солнце... Не страшно. Его брюки и пиджак чернее любой тучи, Дэн привык. В строгой деловой одежде ему удобнее, чем в футболке и шортах, даже у плиты бы куховарил в ней, если б не пачкалась.

Город тонет в тени, Дэн сворачивает во двор.

...Подъезд типичный: мат на стенах, засохшая куча, жалобно болтается объявление о сборе денег на домофон, дверь лифта перекошена как в игре, на базе, захваченной чужими или мутантами, лампочка внутри мигает, не хватает искр и женского голоса: "Аксес денайд".

Нужная дверь на третьем этаже, звонок гудит жирной мухой, хоть затыкай уши.

Открывает голая по пояс громадина с мордой кавказца, грудь в черных зарослях. Был бы сквозняк – зашуршали.

– С добрым утречком. – Дэн улыбается.

– Принес? – спрашивает Васян с акцентом.

Дэн машет папкой, та гнется звучно как лист металла.

– Заходь.

Горилла пропускает, чешет горбатый нос, голова как у скинхеда, в черных крапинах, шлепанцы противно шоркают о линолеум, Дэн по привычке удивляется этому славянину и горцу в одном флаконе. Когда познакомились, думал, Васян – армянская фамилия, но нет, просто у Василия папа русский.

Комната блестит как зеркало, пахнет фиалками. На кровати девушка в розовом кружевном белье, такого же цвета жвачка в белых зубках, пальцы листают глянцевый журнал, обложка отражает солнце.

– Э, э, не сюда! – Волосатые лапы перекидывают Дэна в кухню как щенка.

На кухне – руины, все в пятнах разной степени желтизны и бурости, обои в клочья, как осенние листья, был бы сквозняк – зашуршали. Васян бьет в ладони, тараканы на столе подпрыгивают, врассыпную по щелям, в плесень и мох.

– Приземляйся. – Роется в холодильнике, морозилка шипит как криокамера, дышит белым паром. В руках появляются две банки пива, на алюминии тут же взбухают капли.

– Будешь?

– Нет, спасибо. – Дэн стряхивает со стула пыль, туча летит к окну, оседает на прозрачном пластике. Васян все равно ставит банку рядом с гостем.

– За окном будущее, а ты как в каменном веке. – Дэн стряхивает с пиджака сыплющиеся с потолка крошки.

– Дык... – Васян пожимает плечами.

– Сделай ремонт.

– Денег нет, уходят на всякие курсовые. И на этих, – тычет в дверной проем, девушка, расстегивая лифчик, упархивает в ванную. – А у бати кошель не резиновый, еле выпросишь.

Дэн кидает на стол папку с курсовой, но гром, словно рухнуло небо.

– Пасиба, братан. Спас. – Васян достает из стенного шкафа пачку тысячерублевых, деньги опускаются на папку. – Я всех обзвонил, а они, гады, наотрез даже за такое бабло, типа, сложно... Взялся ты один. Извиняй, других тем не было, разобрали, осталась только эта, как ее... "Текиловодочная сигаретность".

– "Технологическая сингулярность". – Дэн считает купюры. Все верно, тридцать тысяч. – Не парься, мне как раз было интересно.

– Да? – Васян листает курсовую, глаза тужатся, читают, но мускулистая туша вздрагивает как таракан под газетой, на лбу тут же взбухают капли. Швыряет папку на подоконник. – Слыш, растолкуй по сути, о чем эта муть. Шоб совсем не быть лохом.

– Ну, как бы попроще... – Дэн печатает СМСку: "Деньги есть, начинайте!". – Знаешь, что такое конец света?

– Угу, – кивает Васян. – Из фильмов.

Дэн жмет "Отправить". Из-за тучи вновь солнце, ослепительный свет пронзает кухню. Васян морщится, лапа прикрывает морду, Дэн подставляет лицо лучам, словно не видел солнца лет пять. Объясняет:

– Сингулярность – то же самое, только наоборот.

– Типа... все пляшут, все поют? – Васян скалится на льющее свет окно, цапает с подоконника бейсболку, козырек прикрывает налитые кровью глаза. Закуривает, кольцо дыма летит в Дэна, надевается как ошейник.

– В каком-то смысле. – Дэн от дыма отмахивается. – Общего с концом света у сингулярности одно – людей не будет. Вообще.

– Как?! – Васян чуть со стула не падает. – А кто будет это... плясать и петь?

– Сверхразум.

Васян в ступоре. Пепельница отражает солнце, лучи в обход бейсболки нагло бьют по глазам. Наконец, протягивает:

– Ааа, мегамозг... А он че, прилетит из космоса?

– Фильмы смотришь не те. Говоря грубо, наши мозги сольются в один.

– Ого!.. – Васян тушит только начатую сигарету, заливает пивом, словно надеется задавить, утопить назойливый отсвет пепельницы. – А на фиг нам это?

– Надо, Васян. – Дэн прячет деньги в карман. – Надо.

Девушка из ванной выходит, по волосам ерзает полотенце, дым тут же отбрасывается горячими ароматами шампуня и масел.

Дэн смотрит на часы.

– Прогресс ускоряется. Технические возможности растут как зерги на войне, успевай записывать прорывы. Время между задумкой и реальным воплощением сокращается. – Дэн откидывается на спинку стула, девушка берет со стола банку пива, над носом Дэна висит натянутый грудью розовый лифчик, из ямки пахнет фиалками. В зубках по-прежнему клацает жвачка, девушка уходит. Дэн продолжает: – С момента, когда Попов придумал радио, до появления радио в каждой семье прошел почти век. Но мобильные телефоны были чудом из чудес какую-то горстку лет, а теперь даже у бомжей, свешивают на рынке по червонцу за кило. Время от мысли до реализации все меньше, меньше... Сбудется мечта идиота эзотерика, что с пеной у рта орет: "Мысль материальна!". Настанет миг, и мысль будет воплощаться в ту же секунду. Но не из-за "скрытых возможностей мозга", которые вроде как есть даже у доярки Дуси, надо лишь раздвинуть чакры. Просто технические инструменты разовьются так, что будут читать мысли, как чертежи, и собирать по ним то, что хотим, мгновенно.

– Ну, это ты загнул! – Васян нарезает колбасу, сыр, бутерброды исчезают в пасти со скоростью семечек, булькает пиво. – У меня в голове каша, не могу ясно вообразить даже табуретку, а чего посложнее, так это вообще мрак. Из таких мыслей соберут только фигу с маслом.

– А с чего взял, что мозги будут как сейчас? – Дэн закидывает ногу на ногу, синтетика брюк отражает солнце. – Прогресс идет везде. Уже в наше время в мозг хирургически внедряют чипы, а скоро станет нормой, ткани мозга и компьютерные схемы будут одним целым, повысятся не только наши память и скорость мышления – взлетит само качество мыслей. Станут ясными, понятными, от реальности не отличить. Будем легко оперировать тысячами мыслей одновременно без всяких блокнотов, фотошопов и прочих костылей.

Челюсти Васяна замирают... Начинают жевать медленно и осторожно, словно кто-то хочет похитить бутерброд прямо изо рта.

– От твоей хилософии аж жутко... Ты это, не гони лошадей, а то у меня будет несваренье.

– Чего бояться? Подумал, и тут же появилось, – это ж рай.

– Ну дык... рай-то рай, но какими все станут! Не человеки, а мозги в банках!

– Мы и сейчас мозги в банках, только банки мясные. Неудобные и хрупкие. А там будут прочные, летающие и вообще какие захотим.

– Ох...

– Прогресс идет в гору, взлетает по кривой. – Ден хрустит костяшками пальцев. – Лет через пятьдесят станет вертикальным.

Васян давится, хлопает себя по спине.

– Как?!

– Это неизбежно. И очень интересно. Время, каким его понимаем сейчас, фактически застынет. Мир закупорится в одной секунде, будет развиваться внутри нее со сверхсветовой скоростью. Конечно, те... э-э, люди... возьмут новую единицу времени. Секунда – эталон мира атомов, неуклюжего и тормозного, как улитка с похмелья, а тот мир будет соткан из информационных процессов...

– Так, хватит! – Васян вскакивает.

– Что с тобой?..

– Молчи! – Допивает пиво залпом, воздух встряхивает отрыжка. – Вечером туса, будут такие цыпочки, а у меня от твоих лекций, чего доброго, не встанет!

– Я не сказал ничего особенного...

– И не надо! – Волосатые лапы перекидывают Дэна в коридор как щенка. – Все, иди к своим зергам, мозг. А мне проще думать другой головкой. И приятнее. И полезнее, еще тебя переживу.

Миг – и Дэн на лестничной клетке, хлопок двери толкает в спину. Пожимает плечами, лестница опускает к изодранному объявлению о сборе денег на домофон, лоскуты как осенние листья, был бы сквозняк – зашуршали.

– Антисанитария. – Дэн вытирает руки влажной дезинфицирующей салфеткой, хочет бросить в урну, что видел во дворе...

Но вместо двора – пустота, без неба и земли.

Возникает тролль на фоне летних полей и рыцарского замка.

– Привет, Дэн! – смеется тролль голосом Никиты. – Чем занят?

Замок и поля исчезают, появляются разноцветные планеты и горсть космических кораблей, их сменяет водоворот акул и пузырей на дне океана... Никита меняет форму каждое мгновение, это еще медленно – старается для Дэна, у того скорость восприятия не столь высока.

– Да вот, тешусь ностальгией. – Дэн прячет глаза виновато. – Перебираю воспоминания, пытаюсь восстановить до атомарной точности.

– И зачем? – говорит Никита в момент, когда является черными дырами, что хотят друг друга сожрать. – Вспоминал бы что-то дельное. Например, переход в сингулярность. Или миг, когда Сверхразум раздробил атом на кварки и собрал из них носитель. Объем Памяти резко взлетел, прекратилась война личностей за носители и атомы, я увеличил объемы памяти и сознания.

– Вокруг...

– ...будущее...

– ...а ты...

– ...как в каменном...

– ...веке.

Голоса принадлежат людям, насекомым, мерцающим осьминогам и морю других существ, названий Дэн не знает, да их и нет. Это Макс. Хотя... его нынешнее имя содержит космическое число знаков. Макс давно разделил сознание на сколько-то миллионов частей, причем половина входит в состав Сверхразума, каждую упаковал в тело, оно тоже умеет меняться. Не так быстро и радикально, как Никита, но гораздо быстрее Дэна.

– Покажи, что умеешь, – просит Никита в облике многогранного зеркального зала.

Дэн медленно превращается в Васяна, волосатая туша с трудом худеет, становится девушкой в розовом белье, минуты три разбухает до краснокожего динозавра с головой волка... со свистом сдувается обратно в Дэна, ладони смущенно разглаживают брюки и пиджак.

– Да, не густо, – басит каменная пустыня, из неба торчат скалы и упираются остриями в землю. Пролетает песчаная буря, наверное, у Никиты означает вздох. – А когда-то умел мигом из бактерии в звезду... Нельзя жить прошлым, Дэн.

– Вы правы, ребята. – Дэн от стыда хочет провалиться, но под ногами стальная платформа, крохотная часть Никиты в данный момент времени.

– ...Мы...

– ...тебя...

– ...быстро...

– ...проапгрейдим, – весело голосят элементы Макса в облике древних роботов, сгустков плазмы, порталов, чего-то еще.

Дэн улыбается.

Никита становится вылезающим из тучи солнцем.

– Мы тебя не бросим.