Литературный конкурс-семинар Креатив
Рассказы Креатива

Тот-Кого-Нельзя-Называть-Ну-Разве-Только-По-Четвергам-И-Праздникам - Дом на песке

Тот-Кого-Нельзя-Называть-Ну-Разве-Только-По-Четвергам-И-Праздникам - Дом на песке

 
Тамаль фар Аламин уверенно шагал по тронному залу, окидывая окружающих горящим взором: мэссер, знающий себе цену. Он не спешил, зная, что последний раз видит Зал Солнца, сердце города Ирам. Придворные, встречаясь взглядом с Тамалем, склоняли головы в знак уважения к поступку мэссера.
Сквозь тонкие туфли Тамаль чувствовал мягкость ковра. Он старался насладиться каждым моментом, каждым шагом на пути к своему владыке. Остановившись в дюжине шагов от правителя, Тамаль опустился на колени и низко поклонился, уперевшись лбом в мягкий ворс.
Выждав положенное время, мэссер выпрямился и успел заметить презрительную усмешку Симеона Камсаракана, посла далекого государства, столь же молодого, как и Ирам. Северянин не понимал. Гордец, не способный уловить суть обычаев народа Ирама. Не было ничего плохого в том, чтобы опуститься на колени перед правителем. Так ученик склоняется перед учителем, а сын перед отцом. Это не страх, но уважение.
Тамаль поднял взгляд. На возвышении в центре зала стояло два трона, окруженных придворными. На одном восседал царь Деметрий, второй же всегда оставался пустым. Когда-то давно царь приказал поставить этот трон для своего брата, основателя Кер-Иса, бриллианта севера. Таково было зримое воплощение братской связи, чей магический аспект давал жизнь обоим городам.
– Владыка, склоняюсь перед тобой.
Царь заговорил.
– Тамаль фар Аламин, мэссер в седьмом поколении, ты принял мужественное решение, и я благодарен тебе. Ты пришел на помощь в нужный час и выбрал достойную награду. Пусть твой путь будет подобен шелку. Я позабочусь о семье, которую ты вынужден оставить.
Он посмотрел на Тамаля. Тот чуть кивнул головой и ответил на невысказанный вопрос:
– Все, кто дорог мне, уже обрели покой у Небесных Водопадов. Джинны были и будут беспощадны, повелитель. Но твоего слова довольно, владыка. Душа моя исполнена покоя и света, а сердце радуется, зная о милости, которую даровал мне царь.
– Понимаю, – медленно кивнул в знак согласия Деметрий. – И поэтому ты хочешь уйти?
Тамаль молча поклонился, но быстро понял, что этого будет недостаточно.
– В Кер-Исе я смогу лучше послужить владыке.
Появление Тамаля было сродни чуду.
Когда караван мэссера Яхья фар Якуба Химьяра остановился на ночлег на стойбище кочевников, на них напал отряд джиннов. Из жителей уцелел только Тамаль, ему удалось спасти еще нескольких караванщиков. По их словам, юный сын волшебника пустил в ход магию огня, превосходящую по силе заклятьям джиннов. "Пустыня зацвела" – сказал, услышав об этом, царь Деметрий, и сей же час потребовал незнакомого юношу к себе. Ирам обрел еще одного мэссера.
Как говорили мудрецы, мэссеры всегда посылаются Небом, когда нужда в них сильнее всего.
Так и теперь: потеря одного юного заклинателя, появившегося словно бы из ниоткуда, не разрушит обороноспособности города. Но его способностей должно было хватить, чтобы поддержать связь с Кер-Исом. Благо, там его будет ждать опытнейший учитель. Царь поднял руку:
– Ступай с миром, и да течет вода Великого фонтана века веков.
Тамаль низко склонился, и, медленно пятясь, вышел прочь от султана. Придворные провожали его, уважительно склонив головы.
Его путь через пустыню и море, горы и леса, поля и реки начался.
 
Все знают, насколько редко среди людей рождались близнецы. Города-близнецы появляются еще реже. Четыре десятилетия назад два великих заклинателя, два брата, вышли из центра мира. Старший отправился на север, младший – на юг.
Один из них стал первым мэссером, покорившим свет и ветер, другой – друидом, постигшим тайны природы, движения луны и планет, жизни и смерти. Столь велика была сила братьев, что они отказались от обычного места для жизни. Старший основал Ирам, город на краю пустыни, что расположился на пересечении караванных путей. Младший – Кер-Ис, стоящий на земле, отвоеванной у моря.
Король Гралон, младший брат, с удовлетворением взирал на создание своего искусства, Кер-Ис, град великий. С высоты величайшей башни можно было увидеть весь город. Серо-зеленые волны разбивались о великую дамбу, яростные, но бессильные. Могучие каменные постройки, способные выдержать напор стихии и времени.
Город под стать основателю, адепту чистой магии, знатоку Великой Науки, проникшему в глубинные тайны трансмутации и телепортации элементов. Он воздвиг Кер-Ис своей волей, своей властью, своей магией.
Своей. И брата.
Освещаемая в эту дождливую ночь лишь сверканием молний, серебристая пена, истерзанная волноломами, переваливалась через дамбу и клочьями падала вниз. По мере движения блеск ее угасал, и у подножия дамбы ничего не оставалось от сияющей воды; только белая соль горстями падала на разложенную ткань
Города оказались под угрозой сразу после основания. Каждый следующий морской прилив грозил затопить Кер-Ис. На Ирам Многоликий куда медленней, но с пугающей неумолимостью надвигались песчаные волны Нубийской пустыни.
Великое чудо сотворили братья-основатели. Вода, которая должна была смыть Кер-Ис, попадала в Великий фонтан. Песок, грозивший погрести под собой Ирам, укреплял Большую дамбу. Пока существовала связь, города стояли.
Король отвлекся от воспоминаний, когда Конхобар, первый в Круге Друидов Кер-Иса, медленно подошел к нему и доложил:
– Они прибыли.
– Тогда мы должны их встретить, – ворчливо отозвался король.
Правитель и верховный друид начали спускаться с башни.
Молодой чародей окончательно продрог. Мэссер пытался согреться: кутался в халат, прятал ладони в рукава, но безрезультатно. Эскорт, воины Кер-Иса, встретившие южных гостей четыре дня назад, с трудом сдерживали усмешки. Северяне, лохматые люди в лохматых шкурах, ездившие верхом на лохматых лошадках, считали такую погоду теплой осенью.
Предводитель эскорта что-то выкрикнул на своем языке, взмахом руки указывая вперед. После чего все кер-исцы заметно оживились, начали понукать лошадей, некоторые недовольно оглядывались на посланников Ирама, не торопящихся ускорить шаг.
– Бьерн говорит, что совсем скоро мы будем на месте, – услужливо подсказал Эрва, толмач. – Еще он говорит, что нам достаточно подняться на холм, чтобы увидеть город моря. Так же он обещает, что мы застынем в восхищении, когда узрим величественное великолепие Кер-Исши.
Тамаль сильно сомневался, что грубый и не слишком смышленый Бьерн выразился именно так, но не смолчал. Уточнять не имело смысла. Они наконец-то доехали. Путь отнял у них три месяца.
Бьерн первым оказался на вершине холма. Он повернулся к остальным и громов проговорил:
– Кхэр-Ыс!
Перевода не потребовалось. Мэссер не сдержался и ускорил шаг. Впрочем, в первую очередь он хотел согреться, а уже потом увидеть город. Но стоило Тамалю подняться на вершину, как он замер.
Ирам был изящным, тянувшимся вверх городом, тонким и воздушным, как мираж. Кер-Ис нельзя было назвать ни тонким, ни воздушным. Куда лучше подходило другое определение: огромный. Низкие постройки из темного камня, широким полумесяцем вгрызающиеся в морскую гладь. С высоты холма было видно, что Кер-Ис значительно больше Ирама Многоколонного. Но если их родной город тянулся ввысь, то его брат растекался в стороны.
Только братья могли создать настолько непохожие города.
Но стоило мэссеру посмотреть дальше, на внешнюю границу города, как он замер, восхищенный и пораженный. Дамба белела в тусклых лучах северного солнца. Тускло мерцал песок, столь знакомый каждому жителю Ирама. И на самом гребне дамбы воды переливались сквозь нее, чтобы с серебряной вспышкой исчезнуть в глубинах магических пространств, ведущих к Великому Фонтану.
– Эрва, передай им, что сердце мое радуется, когда я вижу подобное чудо.
Начинался дождь. Еще одно чудо, вода, своей волей падающая с небес. За время пути Тамаль успел возненавидеть холодный, мерзкий дождь. Ведь дождь способен загасить любое пламя.
Они достигли дворца короля Гралона к вечеру, злые и вымокшие до нитки. Вспышки молний осветили дворцовую башню, самое высокое строение в городе. На вершине ее стояла темная фигурка, терявшаяся на фоне исполинской игры стихий.
Когда мэссер понял, что это король-чародей, его сердце пронзило странное ощущение, которое он не смог удержать и которое только оставило во рту кислый латунный привкус.
 
Гралон Великий был уже далеко не молод. Волосы и закрывающая грудь борода поседели, король сутулился, словно устав нести бремя власти, но глаза смотрели хищно и строго.
Когда Тамаль попытался поклониться правителю, тот быстро его остановил.
– Можешь кланяться моему брату, но мне намного приятней смотреть на лица, а не затылки, – проговорил Гралон на греческом.
– Моя душа возвеселилась, когда я увидел столь великого правителя, единоутробного брата моего повелителя… – начал, приветственную речь Тамаль. Гралон поскучнел.
Только когда посланники юга передали королю подарки от царя Деметрия, глаза Гралона вновь заискрились живым любопытством. Приняв саблю из лучшего булата в богато украшенных ножнах, король проговорил:
– Хорошая сабелька, и магия в ней достаточно интересная. Мой брат всегда умел делать подарки. Что же, используем ее на смерть фоморам.
– Мне не знакомо это слово, повелитель, – склонив голову, признался Тамаль.
– Фоморы. Деметрий тебе ничего не сказал? Фоморы – порождения тьмы, духи вод, живущие в Стеклянной башне на дне моря. Они способны менять облик. Когда-то фоморы властвовали над белгами, славным народом, который попал под влияние их темной магии. У них отняли песни, странствия и огонь, внушили рабскую покорность перед вождям – и в конце концов белги почти вымерли.
Мэссер пожал плечами. Здесь, в тепле трещащего камина, среди вина, меховых шуб и сверкающего оружия, фоморы казались не страшнее огородного пугала.
Тамаль понял, что и в этом города были похожи. Жителей Кер-Иса пытались затопить эти самые фоморы. Ну а джинны, дети огня и песка, поставили целью своего существования скрыть Ирам под белым песком.
 
От испепеляющей жары дрожал воздух. Люди укрывались в спасительной тени и лишь от акведука веяло прохладой. Желоба, положенные на высокие колонны, несли живительную влагу от самого центра города, от Большого Фонтана, к окраинам, заходя в каждый двор, струйками стекая в резервуары у каждого перекрестка.
Десятки караванов ежедневно останавливались здесь, находя приют посреди лишенной оазисов пустыни. Здесь, в великом Ираме, с почтением встречали купцов и путешественников, давая страждущим тень и воду… и защиту.
В самом центре города, на помосте Площади Судей, стоял джинн. Его голова была покорно опущена. Он сам пришел сюда, пройдя мимо цветущих садов, мимо резервуаров с водой, где резвились радужные гуппи, мимо харчевен, полных жара, смеха, и острых ароматов. Мимо ненавистных людей.
Заклятье царя Деметрия привело его сюда, сломило волю, подчинило себе. Джинны могли становиться неотличимы от людей, могли проникать в их города и втираться в доверие вельможам – но они оставались огненными духами, и их можно было подчинить надлежащей магией.
Шейх джиннов Ущелья-За-Восточными-Холмами пытался уничтожить Великий Фонтан, прикинувшись человеком, и за это был приговорен царем Деметрием к казни через угашение. Мэссер-палач вышел на помост и приступил к чтению заклинание. В такт его слов джинн беззвучно распадался снопами сверкающих искр, фонтаны пламени извергались из его распадающейся телесной оболочки, а голова так и оставалась покорно склоненной, и глаза не пылали привычным яростным огнем. Шейх был не в силах преодолеть подчиняющего заклинания царя.
Яростный свет пустынного солнца серебрил воду, и ее радужные блики окрашивали перламутровыми разводами высоко взнесенные башни Ирама Многоколонного.
 
Мэссер стоял, завороженно смотря на море. Тамаль с детства привык беречь каждый глоток, а сейчас перед ним расстилалось бескрайний простор ценнейшей влаги. Они стояли на дамбе, всего в нескольких шагах от моря.
Кабир, мэссер, проживший в Кер-Исе последние двадцать лет, недовольно смотрел на Тамаля.
– Я ожидал, что прибудет Яхья, – ворчливо проговорил стареющий мэссер. – Похоже, мои надежды не оправдались и вместо опытного мэссера прислали юнца. Я чувствую в тебе горячий дух, юноша, но без той жизненной мудрости, которую  обычно вижу в сердцах каждого зрелого человека.
Тамаль вспыхнул, но ответил сдержанно.
– Я уцелел, когда отряд джиннов атаковало караван Яхья фар Якуба. В той атаке погибли все, кто меня знал, но я сумел отбиться. И этим я заслужил благосклонность царя, пославшего меня в Кер-Ис.
– Ты? Мальчик, ты хотя бы раз в жизни видел живого джинна? Это они научили наш народ заклятьям, и убить ими джинна весьма непросто. Задача для куда более умелого мэссера, чем ты.
– Ты не знаешь, что я могу, почтенный мэссер, – вполголоса ответил Тамаль.
В десятке шагов от них стояли воины Ирама, завороженно смотревшие на бескрайнюю воду. Сдержанно посмеявшись, на них смотрели сопровождающие из Кер-Иса, почетный эскорт, во главе которого был старейшина друидов, Конхобар.
Друид что-то сказал на своем языке. Толмач Эрва быстро перевел:
– Конхобар говорит, что нам лучше уйти. Последние несколько дней разведчики видели фоморов вблизи дамбы. Наше присутствие может вызвать атаку.
– Я хочу остаться, посмотреть на море, – покачал головой молодой мэссер. – Передай ему, что мы постоим здесь еще немного. Нельзя просто так оставить чудо.
Тамаль потерял счет времени. Поэтому не смог понять, когда началось нападение.
…Первый гарпун, вылетевший из-под воды, воткнулся в грудь мэссера Кабира. Следующие поразили Эрву, нескольких воинов Ирама и защитников Кер-Иса. Фоморы появились внезапно, подобно появлявшимся из песка джиннам. Но в отличие от детей огня и песка, они нападали молча.
Существа с мордами, напоминавшими лошадиные, обтянутые серо-зеленой чешуей, карабкались по песчаной дамбе, некоторые срывались вниз вместе с потоками песка, но остальных это не останавливало. Очнувшийся Тамаль торопливо зашептал заклятья, несколько раз сбивался и начинал заново. Воины пытались отбиться, но нападавших было слишком много.
Друид не даже не попытался защититься, развернулся и бросился прочь.
Тамаль короткой вспышкой ослепил ближайших фоморов, ухватил одного горящими руками, чувствуя, как под пальцами трескается и пластами отваливается чешуя. На глазах мэссера погиб последний из воинов сопровождения.
Он остался один. Похоже, его оставили в живых, посчитав наименее опасным. Зря.
Мэссер снова ударил огнем. Море, столь прекрасное море, ослабляло его заклятья. Огонь не мог сосуществовать с водой. Еще несколько фоморов вспыхнули ярко-алыми факелами.
Форомы бросились на мэссера. Но если прежде они ловко и сноровисто убивали лучших бойцов двух городов, то теперь словно бы пытались захватить Тамаля живым. Тот отбивался, нещадно жег мерзких тварей. Но фоморов оказалось слишком много.
Тамаль был уже наполовину погребен под телами, живыми и мертвыми, когда серо-зеленый кулак ударил его в висок.
 
Мэссер стоял в центре круглого зала с прозрачными стенами и куполом. В подводной тьме его освещало лишь мерцание светлячков и лучи света, прорывавшиеся с вершины купола, возносящейся над поверхностью моря.
Перед ним, шагах в десяти, на троне, вырезанном из бледно мерцающего дерева, восседал фомор.. Хотя существо было закутано в такой же простой черный плащ, как и остальные, чутье не могло обмануть Тамаля – перед ним был их предводитель. Мэссер сдержанно поклонился.
Фомор откинул плащ.
Заранее приготовившийся к худшему мэссер вздрогнул – из-под плаща на него смотрел конский череп
– Не нравлюсь? Твоему предшественнику тоже не нравилось, – неожиданно мягко сказал череп. – Я – Конанд, владыка Стеклянной башни и король фоморов.
Тамаль снова поклонился.
– За последнее время ты, должно быть, слышал о нас немало плохого. Все твои суждения скоропалительны. Ты будешь моим гостем, пока не сможешь понять мой народ.
Ты увидишь, как вода точит камень, и пещеры затем взращивают прекраснейшие каменистые сады. Ты узнаешь, что люди способны разрушить их за минуту. Ты поймешь, что подлинная красота, заключенная в естественном порядке вещей, требует времени.
 
Тамаль зашел в тронный зал и произнес заклинание, мгновенно вспыхнувшее в памяти.
Король фоморов в мгновение ока появился на Зеленом Троне.
– У меня есть вопросы к тебе, правитель Конанд.
– Слушаю, – журчаще ответил фомор, и Тамаль снова поразился, как столь чарующие звуки может издавать существо со столь отталкивающей внешностью.
Откашлявшись, Тамаль начал:
– Гралон говорил, вы жаждете управлять людьми…
– Мы правили только над теми, кто пожелал научиться нашим сокровенным секретам. Это не владычество, а учительство.
– Но до чего вы довели белгов?
– До чего?
– Вы… Вы запретили им петь песни!
– Они могли оставить наше ученичество, но предпочли последовать нашему совету. Они прекратили терзать струны, и услышали пение птиц.
– Вы запретили им зажигать свет ночью!
– И они увидели красоту ночи и сжились с нею.
– Вы запретили им странствовать!
– И они нашли все нужное рядом.
– Вы запретили им говорить о своих правителях!
– И они увидели, что своей жизнью они правят только сами.
– Вы запретили им делать оружие!
– И они познали мир.
– Но потом их смели!
– Этого бы не случилось, если бы не магия Гралона! – фомор вышел из себя.
– И я так думаю, – сказал Тамаль.
– Что? – впервые в бесплотном голосе Конанда прозвучало изумление.
– Я вспомнил… вспомнил прошлое моего народа. Мне кажется, я понял, о чем вы толкуете. Незаслуженное величие – не величие вовсе, но чудовищное искажение порядка вещей. Порабощая и искажая все, к чему он прикасается, человек сам обращается в раба своих вещей, в чудовище. Я собираюсь положить этому конец.
– Очень хорошо, но как?
– Я помогу вам. А вы поможете мне.
 
В своих покоях король Гралон размышлял о планах дальнейшего расширения торговли, когда к нему ворвался Конхобар:
– Мой король!..
Он задыхался.
– Мой король, огни Стеклянной башни… зажжены.
– Я знал! – Гралон вскочил. – К ним в руки попал джинн. Собирай весь Круг Друидов на башне, я буду ждать вас там.
Король схватил со стола письмо, украшенное гербами Ирама, и бросился вперед с такой прытью, что опешивший Конхобар едва успел посторониться, чтобы пропустить его.
Гралон бежал по винтовой лестнице, а за его спиной по всему дворцу воздух звенел от магии: друиды собирали своих.
 
Тамаль и Конанд стояли на вершине стеклянной башни в кругу черных безликих фигур. Король фоморов и мэссер из Ирама стояли около возвышения – пьедестала для грубой каменной чаши, наполненной словно бы сгустившимся лунным светом.
Конанд откинул капюшон, схватил чашу и осушил ее. Лицо его изменилось, конский череп исчез, сменившись удивительно прекрасным бледным лицом, обрамленным серебряными кудрями. Неотличимым от человеческого.
Чаша вновь наполнилась.
– Теперь в ней моя сила, – прошептал король фоморов.
Тамаль наклонился к ней.
– Не спеши, – рука короля, державшая чашу, отдернулась в сторону.
 
– Они слишком долго, – пробормотал Гралон, вглядываясь в пульсирующее мерцание Стеклянной башни с высоты Площадки Заклятий.
- Мой король, - напомнил о своем присутствии главный друид, - Чего мы ждем?
- Эти джинны… они такие неторопливые. Неужели вы еще не поняли?
Недоумевающий взгляд Конхобара был исчерпывающим ответом. Остальные друиды в безмолвии толпились за его спиной. Чуть повернув голову, Гралон пояснил:
– Огонь хорошо уничтожает землю, это так. Когда я посылал в Ирам весть своему брату, я с самого начала допускал, что джиннам будет очень соблазнительно попытаться покончить с Кер-Исом, объединив силы с фоморами. Я дал им повод. Я чувствовал в том мальчишке горящий дух, превосходящий возможности человека. И теперь вы видите, что мой вывод подтверждается: там в кого-то вливают силы фоморов, и я не сомневаюсь, что это джинн. Вряд ли они вернут силу обратно, так что мы должны пасть вместе с фоморами.
– Мой король…
– Но джинны – духи. И их можно заклясть надлежащей могущественной магией. Мой брат прислал мне заклинание. Я подчиню себе этого джинна, и через него вся сила фоморов станет нашей.
 
Конанд пустил чашу по кругу, и силы все новых фоморов вливались в нее. Наконец Конанд взял чашу у последнего из фоморов и протянул ее Тамалю. Тот наклонил губы к полыхающей неземным огнем жидкости и залпом осушил чашу до дна. По вкусу это была просто ледяная вода, холод пробрал Тамаля до глубин существа, и он почувствовал, как там сгустилась сила моря: печальные хороводы серых морских волн сменялись могуществом прозрачных, пронизанных сиянием лазурных лагун, зеленоватые толщи соединяли свою мощь с пенными барашками берегов.
Теперь надлежало превратить всю эту силу в Огонь.
 
– Когда он разрушит башню, я приму оставшуюся его силу. Неразумно давать ее другому, пусть и рабу. Вы должны мне помочь – сила вливается не просто. Каждый из вас получит частичку пламени, которое мы обретем.
– Мой король!
– Вижу. Они закончили. А мы начинаем.
Медленно, твердо и уверенно король Гралон читал заклинание.
 
Сила вливается не просто, а преобразуется мучительно. Тамаль чувствовал, что его трясет, перед глазами плыли облака черноты, но фоморы поддерживали его, их руки казались спасительной силой, не дающей ему шагнуть в глубины забвения.
Это та сила, название которой он едва помнил. Сначала пришло слово из греческих книг – агапэ, а потом и родное, из полузабытого детства…
 
– Проклятье, почему ничего не происходит? – Гралон почувствовал липкий пот на лбу. Его руки задрожали.
 
Тамаль чувствовал пот на лбу, руки плохо слушались, но он все же вытянул их вперед, и давясь собственной кровью, прошептал заклинание.
На месте дамбы сияющим пламенем взорвался рукотворный вулкан.
 
Король Гралон почувствовал, что захлебывается собственной кровью.
 
Молнии били в вершину башни: одна, другая, третья… С каждой вспышкой на площадке появлялся фомор. Последним явился сам Конанд, на руках он держал обессилевшего Тамаля.
Конхобар встретил его глубоким поклоном, прочие друиды повалились на колени.
– А это что? – Конанд кивнул, его серебряные кудри растрепались по плечам.
Конхобар мельком поглядел на тело Гралона – горло было искусно перерезано, - и протянул королю фоморов окровавленный нож:
–Жертва по обычаю друидов. Новому королевству нужен новый король. Так будет лучше.
– Мудро, – кивнул Конанд. – Искусство забирать жизнь очень ценно, но покажите же, что вы смыслите в ее возвращении.
Друиды склонились над Тамалем.
– Он все-таки человек, - сказал самый глупый из них.
 
Царь Деметрий сидел на троне в пустом Зале Солнца. Пол залы был скрыт под толщей песка. По центру еще просматривался некогда пышный ковер, одно из немногих напоминаний об утраченном величии.
Даже лучшие в мире бойцы не могут воевать без воды, но, проклятье, они разбежались слишком быстро. И не перед джиннами даже, перед кочевниками этого… шейх-ад-шейха. Деметрий сидел, подперев голову руками. Смерть брата осталась неотмщенной, связь между городами была разрушена. Великий фонтан опустел, а улицы Ирама скрывались по песком.
Люди ушли. Остался только Деметрий. Он знал, что не бывает бывших царей. Единожды став правителем, царь остается им до самой смерти. Можно было уйти вместе с придворными, но это было бы унизительно. А царь Деметрий не мог быть униженным.
Дверь с грохотом распахнулась. Скрипя песком, в зал вошли джинны, дюжина, две, целый отряд. Они пришли в опустевший город. Зачем?
– Мое почтение – устало поприветствовал вошедших царь. – И что вы собираетесь делать?
– Мы хотели отомстить за нашего шейха, – ответил старший из джиннов. – Жизнь за жизнь.
Деметрий безнадежно покачал головой:
– Нам не понять друг друга. Что ж, пришла пора мне встретиться с братом.
– Так бы и было, если бы не шейх-ад-шейх Тамаль. Он заступился за тебя. Ты будешь лишен нами сил и будешь заточен в нашем Ущелье до конца дней. Или пока не поймешь.
– Пойму что?
Джинн не ответил.
 

Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Рассказы Креатива
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования