Мимо Матвей
Саныча и Гоши пронесли пехотинца, тушённого в скафандре. В только что
закончившейся битве на Марсе варки опять запустили генераторы электромагнитного
излучения на полную мощность. Спрятаться удалось не всем.- Какой был
солдат, какой был солдат, - генерал-полковник Дубощитов сокрушённо покачал
головой. – Большой, обученный. Характер – кремень! А теперь что? Что, я вас
спрашиваю?!
Учёные
благоразумно промолчали, хотя Гоше, недавно побывавшему в Африке, это стоило
известных трудов.
- Только мы надаём
им по шее, как они отходят назад и запускают свои… - вояка запнулся и начал хищно
шевелить пальцами, пытаясь поймать нагло сбежавшую мысль.
- Генераторы, -
тихо подсказал Матвей Саныч.
- Вот! Их и
запускают. И всё, что мы отвоевали – псу под хвост! А вы – резину тянете! Где
результат?
Дубощитов хлопнул
кулаком о ладонь.
- Так мы каши не
сварим! – его лицо пошло красными пятнами, отчего он стал похож лицом на ночной
кошмар запойного мастера по матрёшкам.
«Зато сколько
всего можно запечь…»
- Нам нужны…
- Рядовые дуболомы.
Генерал Лан Пирот уже есть, - склонившись к уху Матвей Саныча, прошептал Гоша
непослушными от еле сдерживаемого смеха губами. Профессор, кинув на помощника
безумный взгляд, мелко завибрировал, пытаясь удержать смех внутри.
Дубощитов,
прервавшись на миг, с подозрением посмотрел на учёных, но, так и не найдя
оснований придраться, продолжил:
- Я говорю, нам
нужны многожители!
- ы-ы-ы! – тихо
отозвался Гоша, чьё буйное, как тропические заросли, воображение, мигом нарисовало
хозяину весьма занятный гибрид многоженца с многочленом.
- До… кхм…
долгожители, - выговорил Матвей Саныч, продолжая совершать подвиг самоконтроля.
Генерал-полковник,
насупившись, шагнул вперёд.
- Это у вас,
гражданских, долгожители. Потому что сидите себе на задницах спокойно всю вашу
одну жизнь. А у нас, военных, многожители. Из атаки живым вернулся – считай, ещё
один день рождения справил. Понятно?
- Так точно! –
вытянувшись в струнку, и старательно поедая глазами Дубощитова, пискнул
фальцетом Гоша.
- Так вот идите
и сделайте нам настоящих, ядрёных многожителей! Таких, чтобы в огне не горели,
в воде не тонули, и… и в космосе не старели! Чтоб до любой планеты долететь
могли, и там кому хошь задницу надрать! Исполнять!
Учёные, спотыкаясь,
покинули кабинет Дубощитова походкой а-ля «ещё секунда, и не удержу». После
чего Гоша получил чувствительный тычок локтем в бок.
- Ты с ума
сошёл! – дребезжал Матвей Саныч. – Ты хоть знаешь, что будет, если мы перед ним
хохотать начнём?
- Не-а, -
беззаботно отозвался Гоша.
- И я не знаю, -
профессор вздохнул. А потом погрозил пальцем: - Но этот эксперимент ставить над
собой не хочу. Мне, знаешь ли, нравится быть долго…
- Многожителем,
- заржал аспирант.
Чуть помедлив,
старый учёный махнул пухлой ручкой и присоединился к своему помощнику.
- Ну, хорошо.
Смех смехом, а задачу-то решать всё равно надо, - пригорюнился Матвей Саныч,
когда они с Гошей добрались до своей лаборатории. – Он же с нас с живых не
слезет. Насмерть, понимаешь ли… м-да…
Представив
процесс экзекуции по Дубощитову, загрустил и Гоша. Не такую причину собственной
смерти хотелось бы ему видеть в некрологе. И, уж точно, не так скоро.
А сроки, между
прочим, поджимали. Задание от военных было получено ещё год назад, когда варки
только-только появились на горизонте. С тех пор война набрала приличные обороты
и шла с переменным успехом. Пару раз врага удалось отбросить к границам
Солнечной системы, но развить успех не вышло: не хватало сил. Варки плодились
почкованием, и через пару месяцев вставали под ружьё. Люди, несмотря на все
усилия Китая и Индии, а также их колоний на Марсе, безнадёжно отставали в плане
воспроизводства биоресурса.
Тем временем
Матвей Саныч с Гошей успели на славу освоить бюджет, пару раз попросить добавки
(«вы понимаете, турбулентность вихревого потока временного континуума,
накладываясь на произвольность свойственного гомо сапиенсу эмоционального фона,
порождает эффект поглощения…» - на этом месте военные, как правило, уже были
согласны подписать всё, что угодно, лишь бы учёные замолчали), расправиться с
кое-какой халтуркой… вот только работа по проекту всё стояла и стояла на месте,
уже пустив корни.
Конечно, у
профессора с аспирантом было оправдание. Военные хотели невозможного.
Они хотели жить
вечно, и чтобы им за это ничего не было.
Бравые защитники
землян давно уже облизывались на некоторые планеты. Всем были хороши эти
шарики, и в первую очередь тем, что там было с кем повоевать. Но – вот беда! –
лететь до «земель обетованных» было слишком долго.
Врачи говорили: полёта
хватит на десять жизней экипажа и десантуры. Или на пять – если вдруг случится
чудо, и вояки забудут погрузить на борт ящики со спиртом.
Такая
перспектива командование не устраивала. Какой смысл лететь, если всё самое
интересное будет происходить уже без тебя?
А когда
появились варки, вопрос бессмертия – или, по меньшей мере, потрясающего
долголетия, – и живучести встал ребром.
И тогда военные кинули
клич. Собрали учёных, показали им техзадание - сказки про живую и мёртвую воду
да молодильные яблочки, которые дочка Дубощитова читала на ночь папе – и
отпустили восвояси. Деньгами, правда, не обидели – а толку-то? Означенный фрукт
в ассортименте окрестных магазинов не значился.
С тех самых пор
у Матвей Саныча с Гошей болели головы. Не всё время, конечно, в основном по
утрам, но что поделать, стресс ведь надо как-то снимать? А стресс, несомненно,
был. По вечерам, когда профессор на косяке входной двери лаборатории делал скальпелем
очередную зарубку, Гоше представлялся Дубощитов, который с ухмылкой
заслуженного садиста проделывал то же самое с ним, бедным аспирантом, так и не
успевшим хотя бы подать надежды. Каждый раз генерал-полковник выбирал для своих
анатомических изысканий разные места и без того небогатого Гошиного организма.
В этот вечер
призрак вояки был особенно резв, и в какой-то момент молодому аспиранту стало
совсем невмоготу.
- Я на воздух, -
брякнул он, и вышел на задний двор в чём был, благо на Марсе уже лет как
двадцать назад провели терроформирование.
Душа,
изнемогающая под тяжестью скопившейся в организме жидкости, требовала
облегчения. Тело согласно поддакивало, намекая, что после обряда очищения в
него влезет больше спирта и закуски, что, конечно же, пойдёт на пользу всему
хозяину в целом.
- Традиции… -
пробормотал Гоша, задав автопилоту привычный курс к дальнему углу забора, -
надо соблюдать.
Но ритуал слияния
с природой оказался безнадёжно испорчен.
- А-а-а-а! –
завопил аспирант, и пошёл выплясывать по лабораторному огороду помесь гопака с
нижним брейком.
- А-а-а-а! –
откликнулся профессор, выбегая на заднее крыльцо с микроскопом наизготовку.
Увидев Гошу,
Матвей Саныч вполне успокоился, опустил оружие, и подошёл поближе.
- Чего орёшь? –
благодушно спросил он, копаясь в кармане халата в поисках папироски.
- То-то-то-ком…
у-у-у-дар-дарило! – отозвался Гоша, переходя к стилю диско.
- А-а-а… так не
совался бы, куда не следует.
- Я-а-а
все-е-гда туда… - ритм замедлялся, амплитуда движений сокращалась, аспирант всё
больше напоминал человека, а не свихнувшуюся при виде Дон Кихота мельницу.
- Ну, сам
виноват, - добродушно хмыкнул профессор. – А я вчера там нашу кошечку
похоронил, и ток провёл, чтоб всяким разным трупожорам соваться неповадно было.
Любил я её, старушку нашу. Эх…
Гоша, заново
обретя, наконец, природой данную возможность жить без конвульсий, остолбенело
уставился на наставника.
- Так а чего ж
вы?..
- Мяу!
Учёные опустили
глаза вниз. А потом, дружно взяв с места высоту в метр семьдесят, выполнили олимпийский
норматив по бегу с препятствиями.
- Э… э… это, -
глубокомысленно изрёк Гоша, подпирая заднюю дверь местом, которое у нормально
упитанного человека можно назвать филейной частью.
- Ага.
- А…
- Не знаю.
- Мяу!
Учёные,
предчувствуя недоброе, снова опустили глаза вниз. Так и есть. Они забыли про
кошачье окошко в самом низу двери.
На коврике
спокойно сидела их любимица, и вылизывала из шерсти землю.
Гоша тихо икнул,
и подумал, что сейчас самое время упасть в обморок. Когда ещё такой случай
представится? Но организм почему-то забастовал. Видимо, не хотел пропускать
самое интересное.
«Интересно, а
спирт – это святая вода?», - подумал аспирант, шажок за шажком отходя от
ожившей кошки в сторону туалета, где в сливном бачке хранился стратегический
запас «зелья оптимизма».
- Многожители, -
услышал он вдруг бормотание Матвей Саныча. А затем профессор бросился к компьютеру.
Кошка, вычесав
очередной ком земли, с любопытством посмотрела на хозяина.
- Эврика! –
крикнул тот, подскочил к аспиранту, и принялся тискать его в объятьях. – Гоша,
можешь звонить Дубощитову! Будут у него многожители!
* * *
- А иначе никак?
– генерал-полковник сумрачно смотрел на Гошу, сияющего пуще пуговиц на военном
мундире.
- Нет, - покачал
головой профессор. – Тут, понимаете ли, всё имеет значение. Сила тока,
компоненты. Тонкая химическая реакция. Уберёте одну составляющую, и ничего не
выйдет. Я вам больше скажу: даже заменить моего помощника на кого-то другого
нельзя. Трезвым – и то не выйдет. Уникальный состав, так-то.
Дубощитов тяжело
вздохнул. Натянул на рот кислородную маску и, пыхтя, стал спускаться по
приставной лестнице в яму.
- Засыпайте! –
скомандовал Матвей Саныч, когда генерал-полковник оказался на дне. – А ты,
Гоша, готовься давай. Негоже заставлять ждать, сам понимаешь. Как только
помрёт, приступай.
Аспирант кивнул,
шагнул вперёд, и, расставив ноги, встал резиновыми сапогами на самый край ямы.