Dee Mitrey - Дар прадельфинов

После рабочего дня я неохотно перелистывал очередной номер местной вечерней газеты. Новости в ней, казалось, совершенно не менялись, и поэтому чтение с каждым разом становилось все более неинтересным. Исключение составляли сенсационные бульварные заметки, гласившие о странных вспышках синеватого света под водой неподалеку от нашего района. Нужно сказать, подобные статейки появлялись и раньше, как и большая часть остального материала, но именно это и настораживало. По логике вещей, я давно должен был относиться к ним с прохладцей. Но создавалось ощущение, что с каждым разом эти заметки приобретали некий зловещий характер. Что-то в них было неясное, чуждое пониманию и вместе с тем манящее. Может быть, причиной было то, что местные энтузиасты уже один раз пытались отыскать источник этих океанских вспышек, но вернулись ни с чем. Хотя и энтузиастов этих, впрочем, нельзя было назвать серьезными людьми. Причина такой уверенности была лишь одна: я всегда чувствовал тягу к неизведанному.

Я работал морским биологом на исследовательской станции Мадагаскара близ города Таматаве, принадлежавшей американскому институту океанографии Скриппса. Вместе с еще несколькими моими коллегами мы участвовали в одной из научных программ по исследованиям биологии дельфинов. Возможно, из-за большой занятости у меня до сих пор не было возможности посмотреть жарким южным вечером в океанскую даль, чтобы своими глазами увидеть "подводную феерию", как выражались газетчики и опрошенные ими очевидцы. Но если я еще мечтал увидеть таинственные огни, то мои скептически настроенные коллеги лишь снисходительно улыбались при упоминании о них.

Но не в одном интересе к аномальным явлениям было дело. Последние недели не обходились без дней, насыщенных странными сновидениями. Я не запоминал их подробностей, но отчетливо помнил отдельные моменты. В этих снах я был полностью окружен водным пространством, которое пронзали лучи солнечного света. Я видел подводные сооружения, блиставшие великолепием и отдаленно напоминавшие дворцы мифического континента Атлантиды со старинных картин. Потрясающая сюрреалистическая архитектура поражала воображение: казалось, что тот, кто строил эти здания, не имел ни малейшего понятия о земных законах физики и геометрии. Роскошные дворцы представляли собой хитросплетения арок, витиеватых дорожек, длинных прозрачных труб и огромных башен со спиралевидными минаретами. Но самым главным было то, что я во сне не был человеком. Руки у меня отсутствовали, а вместо них было нечто, напоминавшее большие полупрозрачные рыбьи плавники. Края их светились при каждом взмахе. Как ни странно, меня это совершенно не удивляло и не пугало. Я словно находился в совершенно естественной для себя среде обитания. Часто около меня появлялись существа. Подробностей их облика я толком не запомнил, но плавники у них были точь-в-точь похожи на мои. И носы, эти длинные заостренные носы, так похожие на дельфиньи…

Однако, несмотря на то, что сами по себе сны были довольно приятными, я просыпался весь мокрый от пота и с колотящимся сердцем. Может, именно из-за них я стал слишком впечатлительным? Но связать воедино "подводную феерию", которую я даже краем глаза не видел, со сновидениями было бы довольно опрометчиво. Рассказать же о своей гипотезе я никому пока не решился: все-таки ученым были необходимы конкретные факты и доказательства, а они у меня отсутствовали. Вполне ведь могло быть, что световые пятна в океане померещились кому-то с пьяных глаз или после перегрева на экваториальном солнце.

В портативном радиоприемнике еле слышно играла ненавязчивая джазовая мелодия. Вскоре ди-джей с присущим ему оптимизмом объявил традиционный прогноз погоды и сообщил об очередных возможных неполадках на радиостанции. В последнее время в эфире и вправду возникали помехи, хотя магнитной и солнечной активности не наблюдалось. Некоторые техники утверждали, что слышали в шуме помех странные звуковые сигналы с определенной периодичностью, но причину их возникновения объяснить не могли, равно как и установить происхождение. В итоге все списывали на большое количество радарных установок в мадагаскарской акватории и появление мощных корабельных радиопередатчиков.

Подобные случаи давали мне очередной повод задуматься над нашим аналогом головоломки работников радиостанций. В последние месяцы многие наши гидрофонные записи голосов подопытных дельфинов существенно отличались от записей, скажем, годичной давности. Традиционно выделяют всего три класса дельфиньих сигналов по физическим свойствам. Во-первых, это ультразвуковые щелканья, предназначенные для эхолокации; во-вторых – непрерывные звуки, свисты; в-третьих – звуки сложного спектра, которые мы называем кряканьем, мяуканьем, чириканьем, лаем и тому подобным. Один и тот же дельфин способен издавать звуки двух или даже всех трех классов одновременно. Кроме того, все эти звуки произносятся и воспринимаются в широком диапазоне частот – от нескольких сотен до нескольких десятков тысяч герц. Именно поэтому они столь разнообразны. Однако помимо всех трех вышеописанных классов нами была выделена масса избыточных сигналов, классифицировать которые на современном уровне развития морской биологии было невозможно. Их предназначение оставалось неясным. И эти сигналы не являлись побочными эффектами техники или шумами, что подтвердили многочисленные и кропотливые исследования. Таким образом, предлагалось выделить – разумеется, в том случае, если расчеты действительно окажутся верны (а на это нужно еще больше времени) – неизвестный до сих пор четвертый класс сигналов.

Тускловатый свет настольной лампы и сопоставление странных событий чем-то пугали, но гораздо больше утомляли и способствовали дремоте. Веки мои почти сомкнулись, когда вдруг за дверью домика (у нас при станции находился небольшой научный городок, где временно проживали все исследователи) послышался топот ног. Отложив газету, я открыл дверь. Взволнованная толпа моих коллег выскочила на улицу после того, как кто-то из них случайно увидел из окна те самые огни, о которых писали газеты. Все спешили на крышу станции, откуда можно было во всей красе увидеть загадочное явление природы. Сонливость, естественно, моментально исчезла.

Поскольку наша научная станция находилась на возвышении, панорама местной акватории была обширной. Многие, особенно молодые коллеги, возбужденно показывали в сторону океана. Некоторое время я ничего не видел, но скоро появились виновники происходящего. В нескольких километрах от берега под водой вспыхивали загадочные синеватые огни неопределенной формы – как будто кто-то потревожил крупную стаю медуз. Но эта аналогия быстро стала неактуальной, когда формы огней стали видны более отчетливо. Они представляли собой то овалы, то шестиугольники, то трапеции, то круги. Фигуры плавно переходили друг в друга, как в компьютерном скринсейвере. Очевидно, с воздуха зрелище казалось бы еще красивее, но это сейчас мало кого заботило. Главное было то, что многие из нас впервые увидели это явление своими глазами. Сполохи света не стояли на месте, время от времени они перемещались в произвольном направлении. Кто-то по профессиональной привычке пытался вычислить периодичность их появления, но ничего не добился. Несмотря на жару, легкий холодок пробежал по моей коже. Мне вновь вспомнились статейки и загадочные сны, на этот раз вызвавшие у меня легкий благоговейный ужас.

Рядом стоял мой приятель Дон Лумис, специалист по эхолокационным сигналам дельфинов. До этого случая он не верил в газетные байки о подводных огнях.

- Что это, Эндрю? – спросил он, не отрывая взора от океана. – Уж не те ли "огни морского бога", о которых писали в желтой прессе?

- Возможно. Хотя тебе-то что, ты же все равно не веришь в них.

- Теперь даже не знаю, верить всему этому или нет… Может, кто-то фонарем балуется.

- А за каким чертом ему среди ночи в воду лезть, да еще на порядочном расстоянии от берега? Сейчас не праздник, да и ночных хищников хватает.

- Воры, наверное. Тайник делают, или нечто подобное, награбленное прячут.

- И забывают о том, что свет фонаря может обнаружить береговая охрана? – парировал я. – Да и какой смысл прятать награбленное под водой: выход в океан так или иначе привлекает внимание. Сейчас не шестнадцатый век, Дон – времена корсаров прошли.

- Ну ладно, – сдался мой приятель. – Можешь считать, что на этот раз ты меня убедил.

Феерическое действо внезапно закончилось, и нам осталось только измышлять теории, одна другой невероятнее.

***

Оранжевый диск солнца, колышущийся в мареве туманной дымки, неуклонно двигался за горизонт, чтобы вернуться на следующее утро. Что-то необычное, настораживающее было в этом закате – внезапно мне вспомнились мрачные фаталистические картины конца света. Скорее всего, эти ощущения были вызваны переутомлением. Однако я обратил внимание на то, что в небе не парили обычные для этих мест чайки. Если раньше они то и дело устраивали перебранки на своем птичьем языке, то сейчас тишину нарушал лишь плеск воды за бортом исследовательского катера. Птицы совершенно исчезли.

Сегодня мы с Аполлоном, одним из наших подопытных дельфинов-афалин, достаточно долго работали в открытом океане. Аполлон высовывал свою остроносую голову из воды и временами жизнерадостно чирикал. Казалось, он хотел подбодрить меня своим оптимистичным чириканьем после трудного рабочего дня и отвлечь от мрачных мыслей. Я улыбнулся нехотя краем рта: в жару в открытом океане, даже находясь под защитой специального тента на катере, было не до улыбки. Казалось, что все томление сегодняшнего солнца к вечеру осталось внутри моего организма.

Дельфин немного покружил у катера и посмотрел в мою сторону, чего я не мог не заметить. В круглых черных глазах афалины ощущалось желание что-то предпринять. Интересный взгляд – такой обычно бывает у человека, который хочет сказать что-то очень важное и умоляет собеседника подождать, пока соберется с мыслями. Мы смотрели друг на друга минуты три, пока у меня из-за неудобной позы не начали затекать ноги. Естественно, ничего большего я от Аполлона не добился. Но вот его глаза – в них определенно была какая-то загадка…

Вдруг дельфин резко дернулся, что-то чирикнул и с шумом исчез в воде, обдав меня фонтаном брызг. Сквозь пелену соленых капель я видел, как он удалялся от катера высокими прыжками в сторону апельсиново-багрового заката. До меня все еще доносились его зазывные крики.

Что же это получается? Рабочий день закончен. Я вымотался сегодня больше, чем обычно. Неужели этот серый бутылконосый шалун еще решил поиграться? Нужно будет поучить его уму-разуму. В конце концов, мы любили своих подопечных всей душой, и если бы с кем-нибудь из них случилась беда, это было бы равносильно человеческой трагедии. Подумав так, я завел мотор катера и ринулся вслед за Аполлоном.

Некоторое время высоченные прыжки дельфина были еще заметны, но постепенно стали все ниже и, наконец, он вообще пропал из виду. Я нещадно гнал свое покорное судно, а на том месте, где дельфин исчез, остановился и включил бортовой эхолот. К счастью, вскоре мне удалось засечь своего непоседу. На дисплее эхолота было заметно, что серебристый силуэт Аполлона у самого дна заметно сбавил скорость, а потом начал все чаще передвигаться кругами. Я попытался привлечь внимание дельфина, испустив сигнал сонара с катера. Никакой реакции.

Что-то неладное почувствовал я, глядя на то, как мерцающий силуэт выписывал загадочные круги под катером на почти стометровой глубине. Мерный писк эхолота и мигание дисплея только усиливали немую подозрительность этой картины.

Не прошло и десяти минут, когда я заметил, что писк эхолота участился. Взглянув на дисплей, я поразился еще больше. Тревога, граничившая с паническим страхом, нарастала в моей душе. То, что я увидел, вызывало довольно жуткие ассоциации. Вместо одного дельфина где-то внизу резвилось уже семь. Вместе они выделывали в каком-то странном подводном танце причудливые пируэты и геометрические фигуры. Это было необычайное, захватывающее зрелище. Откуда они только взялись? Скорее всего, прибыли на место под водой. Но дельфин в любом случае должен всплывать на поверхность за очередной порцией воздуха; ведь при таком раскладе я непременно бы увидел хоть одного из них, выпрыгнувшего или чересчур высунувшегося из воды. Однако ни один из дельфинов ни разу не появлялся на поверхности. И это смущало и настораживало больше всего. Может быть, все связано с неисправностью эхолота? Но в таком случае из одного дельфина никогда не получилось бы целых семь – максимум двое. Да и такие сложные фигуры из дельфинов не получились бы на экране. По всему выходило, что прибор не врал. А загадочные фигуры, выписываемые семерыми дельфинами где-то под катером, напомнили мне вчерашние "огни морского бога".

Завороженный увиденным, я бы наблюдал за танцем дельфинов хоть до второго пришествия, если бы сигнал, отраженный от их тел, внезапно не перестал поступать на эхолот. Дисплей погас, звуки затихли. Я очнулся от забытья и трясущимися от возбуждения руками принялся проверять исправность прибора. Но никаких заметных повреждений мне обнаружить не удалось.

Вскоре дисплей эхолота отобразил довольно сильные помехи неясного происхождения, а затем снова погас. Было видно, как что-то заискрило под приборной панелью аппарата. Запахло горелой изоляцией. Стрелки часов, спидометра, компаса и индикатора количества топлива крутились в разные стороны. Вслед за всем этим заглох и мотор моего катера, оставив меня наедине с легким шумом воды за бортом. С количеством бензина в баке между тем было все в порядке. Следуя древним общечеловеческим инстинктам и позабыв о логике ученого, я невольно связал внезапную остановку мотора с дельфиньими танцами. Потом так же инстинктивно схватился за радиопередатчик, чтобы попросить о помощи. Но и этому не суждено было получиться, поскольку на борту вышла из строя абсолютно вся техника.

Лоб покрылся испариной. Несмотря на подготовку, отрезанный от твердой земли на несколько километров при столь странных обстоятельствах, я невольно начал паниковать. Такого случая в моей практике еще не было. Не желая задерживаться здесь до конца своих дней, я вновь попытался завести злополучный мотор. Ответом мне был все тот же шум океанской воды. Казалось, от мотора осталась лишь одна внешняя оболочка, а внутренности были аккуратно вырезаны неизвестной силой.

Я заметался по борту катера, отчаянно пытаясь продумать следующий шаг. В голову не лезло ничего, кроме семерых дельфинов и вчерашней феерии. Из этого состояния меня вывел внезапно стрельнувший и заработавший мотор. Он набирал обороты все быстрее, пока его рокот не превратился в невыносимый рев. Катер тотчас же рванулся с места, и я едва сумел взять над ним контроль. Голова моя повернулась к эхолоту. Прибор истерически пищал, чего с ним никогда раньше не случалось, но танцующие дельфины на его дисплее уже не показывались. Впрочем, это опять же длилось недолго. Эхолот вскоре запеленговал приближающегося к катеру Аполлона, причем мне показалось, что серебристый торпедообразный силуэт возник ниоткуда, на пустом месте. Однако это было еще не все. Я заметил, что оболочка мотора зловеще дымилась под аккомпанемент его безумного рева. А топливный бак находился в опасной близости к ней. Вода вокруг катера буквально кипела и, казалось, даже светилась странным бледным светом, который явно не мог исходить от отражения заката. Приняв решение во что бы то ни стало сохранить свою жизнь, я в панике бросился за борт катера и изо всех сил поплыл от него прочь. От чудовищного перевозбуждения силы мои были на исходе. Но я, вконец обезумев, удалялся от катера все дальше и дальше, не думая о том, что меня ждет в будущем. Краем глаза я зацепил удлиненное тело дельфина, выпрыгнувшего из воды. Наверняка это был Аполлон.

Мои догадки прервал громоподобный взрыв несчастного судна. Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, было огромное огненно-дымовое облако и взмывшие в небо горящие обломки катера…

***

Я очнулся, когда почувствовал, как теплые соленые волны омывали мое тело. Осознав этот факт, я страшно обрадовался: какими-то непостижимыми судьбами меня в конце концов вынесло на берег. К счастью, я ничего себе не повредил, а потому встал и размялся путем нехитрых физических упражнений. Ночь, очевидно, наступила уже давно: в окружающем пространстве виднелись лишь расплывчатые пятна далеких городских огней, фонарь маяка да казавшаяся бесконечной океанская даль. Меня выбросило на довольно порядочном расстоянии от родной научной станции. Ее сияющий стеклярусный купол был хорошо виден издали.

Медленно, с трудом вспоминались странные и страшные картины неполадок на катере, подводного танца семерых дельфинов, до конца не ясной причины взрыв, потеря сознания… Что же произошло? И почему меня до сих пор никто не искал? Наверняка я лежал здесь уже давно, иначе бы просто утонул. Выходит, кто-то все равно спас меня, каким-то образом незаметно откачав воду из моих легких.

Мои размышления прервал слабый синеватый свет из песка. Ровно на том месте, где я несколько минут назад лежал без сознания, в песок был наполовину погружен необычный продолговатый предмет. С каждой секундой он светился все ярче, разгоняя собой ночную тьму. Подобрав валявшуюся рядом пальмовую ветвь, я осторожно потыкал необычную находку. Убедившись, что она не представляет угрозы, я выкопал ее и взял в руки.

Предмет представлял собой кристаллический цилиндр, состоявший из восьми граней и заостренный с двух концов. Он одновременно напоминал и слюдяные кристаллы из геологических музеев, и бокал из дорогостоящего фамильного сервиза. Его сияние шло как будто изнутри, хотя конкретный источник света вроде лампы накаливания я не обнаружил. Может, в его состав входили люминесцентные вещества – так же, как у некоторых видов водорослей и медуз. С ходу этого нельзя было определить. Светился предмет достаточно ярко, но иногда словно начинал затухать, как лампа при перепаде напряжения в электросети, затем вновь разгорался в полную силу. Меня охватили трепет и восхищение. И лишь затем меня посетил логичный вопрос: откуда столь необычная штука взялась на песчаной косе, да еще и почти прямо подо мной? В памяти вновь ожили недавние картины. Я пытался их сопоставить с новой находкой, словно это были элементы одной большой мозаики. Но от этой теории я быстро отказался: высшая степень нелепости – думать, что на последние странные события повлиял именно этот кристалл.

Поскольку вещью он был интересной, я не мог поступить иначе, как взять его с собой на станцию. Аккуратно очистив кристалл от песка, я уже было направился к городу, как вдруг со стороны послышался невнятный возглас. Я вздрогнул и резко обернулся к зарослям пальм. Под кущами виднелся темный силуэт сухощавого человека.

- Кто вы? – спросил я.

Похожий на призрак человек шатающейся походкой вышел мне навстречу. В полумраке я сумел разглядеть его получше. Очевидно, он был из коренных, и уже достаточно немолодым. А из-за надетого на нем халата из грубой холщовой материи он и вовсе напоминал мудрого африканского колдуна. Человек выглядел вполне безобидно и вряд ли причинил бы мне зло.

- Дар прадельфинов, – еле слышно проговорил "колдун", на удивление, тоже по-английски. – У тебя в руках дар прадельфинов.

- Какой еще дар прадельфинов?

Человек залился сухим затяжным смехом:

- Они здесь! Они ищут его, – старик дрожащей рукой указал на кристалл. В голосе его промелькнули тревожные нотки, отчего мне стало немного не по себе. – Они здесь уже давно… Но вы не видите их, потому что они ослепили вас!.. Те, кто не оставляет следов… Что? Ты мне не веришь, сынок? Ах-ха-ха! Я бы на твоем месте тоже не поверил! Но скажи мне на милость: откуда, по-твоему, взялись эти странные огни в океане, будь они трижды прокляты? Я знаю, вы думаете, что это просто бездельники шныряют в поисках сокровищ! Да вы хоть раз заглядывали за грань дозволенного вашим глазам?..

С ним все стало ясно. Он был обыкновенным сумасшедшим, активность коих в последнее время возросла, если судить по выпускам местных новостей. Я улыбнулся ему и, не останавливаясь, пошел навстречу городским огням.

- Я не могу им помешать, но и они мне не могут, потому что я прячусь у себя в разуме! – от его громкого шепота мне становилось неуютно. – Они здесь… Они скоро будут. Я это знаю.

Старый негр и не думал догонять меня. Вскоре до меня долетели вместе с шумом волн последние слова сумасшедшего, которые я услышал:

- Друг мой, покажи своим Дар прадельфинов! Мир должен проснуться!..

Удалившись от него на некоторое расстояние, я вскоре заметил сполохи света от карманных фонарей в пальмовых зарослях и услышал знакомые голоса. Один из них принадлежал Дону Лумису…

Лица коллег были одновременно и радостны, и взволнованны. Некоторые буквально потеряли дар речи, увидев меня живым. Оказалось, что с того момента, как мой катер был уничтожен неизвестной силой, я исчез. Мои коллеги обшарили каждый сантиметр района, но никто так меня и не обнаружил. Мое тело попросту испарилось. Впрочем, как и обломки катера, что делало случившееся еще более непонятным и зловещим. Кто-то даже признался, что в приблизительном месте гибели катера почувствовал нечто неладное. Оно как будто витало в воздухе над поверхностью океана.

Убедившись, что со мной все в порядке, мы постепенно переключили свое внимание на загадочный кристаллический цилиндр. Он все так же испускал странное холодное свечение, которое время от времени пульсировало, то угасая, то разгораясь с новой силой. Ввиду непостоянства яркости свечения казалось, что предмет жил своей собственной жизнью и чувствовал наши мысли. Одно было известно – это определенно не лампа.

Коллеги внимательно выслушали мой рассказ об обнаружении кристалла и встрече со странным негром. Впрочем, я ожидал худшей реакции. Было решено оставить странную штуковину на хранение мне, а когда спадет тревога по поводу моей пропажи, начать изучение артефакта. Опасения по поводу радиационной опасности артефакта не подтвердились: у кого-то под рукой случайно оказался маленький дозиметр.

Вернувшись в свой домик, я приготовил старую картонную коробку для своей находки, еще раз посмотрел на кристалл, заботливо протер его. Похоже, такое отношение понравилось кристаллу, поскольку его свечение стало более мягким и не так резало глаза, как до этого. Сей факт вызвал у меня невольную улыбку, которая тут же сменилась очередным изумлением. Благодаря мягкости свечения я сумел разглядеть на подводном артефакте необычные не то узоры, не то письмена. Они отдаленно напоминали японские иероглифы. Я еще раз протер кристалл – не обман ли зрения? Линии по-прежнему оставались на месте. Хмыкнув, я положил находку в коробку и улегся в постель. От пережитых потрясений и невероятной усталости я уснул практически моментально.

***

Окружающее пространство непрестанно колыхалось перед глазами и было заполнено гулкими звуками. Я понял, что опять находился под водой. Она опять же была мне привычна – как будто я обитал в ней всегда. Мои светящиеся плавники рассекали водное пространство некоего коридора, похожего на длинную трубу. Его стенки были сделаны из чего-то напоминающего стекло, как в океанариуме. Но это явно не было океанариумом. По стеклянным стенкам вперед пробегали сиреневые огоньки, а снаружи коридора виднелся, казалось, тот же самый неописуемой красоты подводный город, уже знакомый мне. Однако в этот раз я не восхищался им, а куда-то спешил. В конце концов коридор привел меня к странного вида двери. Словно поняв, что надо сделать, я издал звук, похожий на свист дельфина. Дверь испарилась невесть куда, открыв мне проход в некую куполообразную комнату. Я устремился к ее центру. Пола как такового в комнате не было, поскольку та имела сферическую форму. В самом центре ярко сиял кристалл. Он держался без видимой опоры, по-видимому, за счет некой особой энергии, и медленно вращался вокруг своей оси, сверкая изумительной красоты гранями. Я сделал круг у кристалла, любуясь совершенством артефакта, затем направил звуковую волну в его сторону. В ответ в сферическом пространстве комнаты раздался звук, подобный звуку камертона. После этой нехитрой процедуры кристаллический цилиндр стал вращаться все быстрее. С каждым его оборотом я чувствовал, как в мою голову словно пытается что-то проникнуть. Состояние напоминало глубокий транс. Мое тело ощущало в воде вибрации, которые наверняка создавал кристалл. Вскоре, как это ни невероятно, я начал чувствовать, что мой разум устремляется туда, в этот самый цилиндр. Я не мог понять, как это происходит, но тем не менее принимал как должное. Это было невероятное, захватывающее ощущение. Через некоторое время перед глазами появились вспышки света, а вся комната закружилась вместе с ними в безумном танце. Постепенно вспышки превратились в яркие точки звезд. Некоторые из них увеличивались в размерах и превращались в громадные газовые шары с раскаленной атмосферой или самые разнообразные планеты – то каменистые, то покрытые толстым слоем льда, то искрящиеся огненными потоками лавы. Все эти небесные тела постепенно исчезали в неизмеримых черных далях мирового пространства. Я ощущал себя песчинкой в бескрайнем пространстве этого космического океана.

Но внезапно все подернулось пеленой и исчезло. Я вновь оказался в сферической комнате рядом с сияющим кристаллическим цилиндром, который уже перестал кружиться быстро. Отчего-то меня охватило чувство тревоги, и я начал метаться по комнате. Сообразив, наконец, что надо уходить, я снова открыл странную дверь и выплыл наружу. Моя тревога тут же переросла в отчаяние, когда я увидел перед собой существ, похожих на дельфинов, но с такими же, как у меня светящимися плавниками. Мне не стоило их бояться, поскольку здесь я был одним из них, но меня пугал их взгляд. Обычно излучающие добро глаза этих существ теперь, казалось, источали неведомое зло и ненависть. У меня возникло чувство, что эти существа были теперь вовсе не теми, кем являлись на самом деле.

Деваться мне было некуда, и я в панике метнулся назад, в комнату. Через секунду меня пронзила жгучая, невыносимая боль, как будто тысячи тонких игл вонзили в мое тело. Комната перевернулась, и все окончательно исчезло…

С диким криком я вскочил на постели. Осознав, что со мной все в порядке и я нахожусь в собственной комнате, я вытер лицо от пота краем одеяла и отдышался. После этого молнией рванул к коробке, в которую спрятал найденный вчера кристалл. Артефакт невозмутимо лежал там же. Он не светился. Впрочем, при ярком утреннем свете его и без того слабое свечение не было заметно. Что вновь заставило колотиться мое сердце, так это то, что кристалл являлся точной копией своего собрата из сна. А может, это он и был.

Я чувствовал себя совершенно разбитым. Пожалуй, после всего, что случилось вчера, мне просто необходимо взять отгул на несколько дней. Тем более, что непременно нужно было еще и обследоваться на предмет нарушения здоровья после подводного обморока. С этими мыслями я направился к медику. Каждый мой шаг гулко отдавался эхом, словно я шел по спортзалу. Ноги двигались медленно и частенько шаркали.

Из этого состояния меня вывел чей-то оклик. Я помотал головой – вдруг померещилось. Но вскоре передо мной возникла фигура Рауля, сторожа исследовательского бассейна. Правая нога его была перебинтована, и он прихрамывал. Глаза его нервно бегали по сторонам, из-за чего он выглядел не лучше меня. Неужели ему тоже снились эти странные подводные сны?

Сторож без слов протянул мне смятую бумажку из сигаретной пачки. Я развернул ее. На ней наспех, дрожащей рукой были нарисованы силуэты трех дельфинов, изображенных как бы сверху и плавающих по кругу. Причем дельфин, бывший на краю круга, плыл по часовой стрелке, второй – против нее, и третий – опять по часовой. В голове тут же возникли ассоциации с танцем дельфинов, который я наблюдал вчера незадолго до взрыва моего катера.

Отвечая на мои вопросы, сторож заикался и тяжело дышал. Выяснилось, что всю ночь ему не давало покоя нечто непонятное и даже зловещее. Как будто на душу что-то давило. Около двух часов десяти минут сторож, проходя в очередной раз мимо бассейна, вдруг заметил движение воды. Недолго думая, он посветил туда фонариком. Сначала он принял то, что увидел, за причудливую игру света в воде, но вскоре убедился в обратном. В глубине бассейна действительно в странном танце кружились три дельфина. Продолжалось это действо около получаса. Сторож даже забыл позвать подмогу, да и не было в этом нужды. Он еще никогда не видел такого. Потом же, сообразив, что ему могут впоследствии не поверить, он спешно стал рисовать, как умел, огрызком карандаша открывшуюся ему картину.

Едва он закончил рисовать, как дельфины мгновенно возникли на поверхности, одновременно высунув головы из бассейна. Их носы были направлены в сторону сторожа. И тут он заметил, что глаза всех троих начали светиться жутким фосфорическим блеском. Какое-то время, к его ужасу, Рауль не мог пошевелить ни одной конечностью. Дельфины, казалось, гипнотизировали его. Скоро одна голова ушла под воду, а две других, не переставая смотреть в глаза сторожу, медленно отплыли в разные стороны.

Внезапно из бассейна словно вылетела черная торпеда. Рауль не сразу сообразил, что это был дельфин. Как в замедленной пленке, тело животного летело по воздуху прямо в направлении сторожа. Тот явственно мог рассмотреть его трепещущие плавники, оскалившийся рядом острых зубов рот и пышущие ненавистью фосфорические глаза.

Сторожа обуял такой ужас, что он тотчас же бросился прочь из бассейна. Сзади послышался жуткий грохот. Мужчина обернулся и испугался еще больше: огромное тело дельфина приземлилось на пол, перемалывая под собой кафельное покрытие. Бедняга Рауль не успел отскочить, и челюсти дельфина впились ему в ногу. Он закричал и… проснулся. Уже в медпункте. Врач успокоил его. Оказалось, услышав истошный крик сторожа ночью, он без промедлений помчался в бассейн. Сторож лежал ничком у стены с окровавленной ногой. Медик оперативно остановил кровотечение и перебинтовал ее. Кровавый след вел от бассейна, в котором мирно плавали дельфины. Причины, по которым кто-то из них укусил сторожа, остались неизвестны.

Выслушав леденящий душу рассказ сторожа, я подошел к бассейну. Дельфины действительно плавали в нем как ни в чем не бывало. А плитка, как ни странно, была абсолютно целой. Выходит, дельфин просто высунул голову из бассейна и прокусил ногу сторожа. Но что могло его разозлить?

И внезапно я вспомнил свой сон. Ведь там тоже фигурировали дельфиноподобные существа, и тоже со злобными светящимися глазами. А описания сторожа точно соответствовали моим. Теперь мне отчасти стала ясна причина: вполне возможно, что все дело было в кристаллическом цилиндре, который покоился в комнате моего домика. Ведь раньше наши питомцы не вели себя подобным образом. Но как тогда быть со странным танцем дельфинов, который видели мы со сторожем в разное время? Может, кристалл находился именно в том районе, где взорвался мой катер? И дельфины просто-напросто искали артефакт.

Из раздумий меня вырвал Дон Лумис. Он тоже впервые столкнулся с подобным случаем. На станции никогда не учили дельфинов танцевать, а уж тем более калечить людям конечности. Нельзя сказать, что моя теория о возможном скрытом влиянии кристалла на поведение дельфинов очень заинтересовала Дона, но он принял решение отдать загадочный артефакт на изучение в небольшой отдел минералогии при станции и опровергнуть все досужие вымыслы. Хотя в городе был целый минералогический институт, на первое время мы решили обойтись без привлечения сторонних ученых, чтобы не дать просочиться в прессу лишней информации. Помимо этого, Дон распорядился, чтобы кровь всех трех дельфинов проверили на предмет токсичных и наркотических веществ.

На станции определенно происходило что-то неладное. Перемены не в лучшую сторону чувствовались в разговорах и взглядах коллег. И это почти сразу же после того, как я вернулся из океана живым. Хотя скорее всего причиной таких настроений был именно загадочный кристалл. Эта версия подкреплялась очевидными (по крайней мере, для меня) фактами. Чем бы ни являлась эта штуковина, она явно была "не отсюда".

***

Медицинское обследование не выявило у меня никаких опасных отклонений в организме – равно как и у дельфинов в крови не нашли ничего похожего на вредные вещества. Впрочем, медик все равно рекомендовал мне взять отпуск на несколько дней для психологической реабилитации. С этим решением я не согласился, поскольку все равно не смог бы избавиться от навязчивых мыслей о шараде, которую я пытался разгадать в последнее время. Чем скорее странный артефакт будет изучен, тем скорее и я облегчу душу.

В те дни, пока изучался кристалл, я отметил, что аномальных явлений, якобы связанных с ним, более не происходило. Но, если судить по небольшим отчетам минералога, аномалии все же присутствовали. Соотношение сторон и граней цилиндра было идеально точным; ни одна из существующих современных технологий по обработке твердых пород не могла добиться столь поразительной точности формы. Выявилось, что кристалл был покрыт довольно странным веществом, напоминающим фосфор. Очевидно, благодаря этому покрытию артефакт обладал способностью светиться – других видимых источников света в нем найдено не было. Покрытие, равно как и сам кристалл, совершенно не поддавалось обработке. Крепкое алмазное сверло было стерто, а поверхность артефакта не получила и царапины. Кроме того, кристалл как будто нехотя позволял исследовать себя с помощью рентгеновских лучей: иногда снимки выходили засвеченными, хотя сам он видимого свечения в эти моменты не испускал и радиоактивность давал нулевую. Зато на некоторых особо удачных снимках он поразил нас своей изумительной по красоте структурой. Благо что у получившихся снимков разрешение было высоким, и можно было рассмотреть все в мельчайших деталях. В техническом плане работа была ювелирной и невероятно детальной изнутри. Нам открылись всевозможные арки, перегородки, разветвления, сложнейшая геометрия. А в совокупности все это было объединено в некую спиралевидную структуру. Единодушно было принято решение, что цилиндр не мог быть ни образован естественным способом, ни сделан руками человека. Тот, кто его изготовил, в любом случае был неизмеримо выше человека по техническим возможностям. И, конечно же, остался неизвестным, равно как и время изготовления этой странной вещицы. Возраст кристалла с равным успехом мог оцениваться и в несколько десятков, и в несколько тысяч лет.

Вскоре рентгеновские снимки кристалла были обследованы повторно. Мы заметили то, чего не увидели раньше: внутренняя структура цилиндра отдаленно напоминала структуру всем известных компакт-дисков. Это было похоже на детскую пирамидку из нанизанных друг на друга колец. Всего было насчитано около 50 плотно пригнанных друг к другу слоев. Это чрезвычайно заинтересовало нас. Мы уже были готовы объявить сенсацию, посчитав, что загадочный кристалл может являться неким хранителем информации, но обнаружили еще одну вещь. Она оказалась не менее интересной: при осмотре цилиндра в реальном времени на экране компьютера оказалось, что содержащиеся в нем "диски" медленно кружились и… светились. Причем в строго определенном порядке. То есть, один слой светился, второй оставался в покое, третий снова светился, четвертый и пятый вновь оставались в покое и так далее. Теперь "пирамидка" напоминала еще и шифровку.

В результате общего обсуждения сформировалась смелая мысль: аномальные явления, связанные с появлением цилиндра на станции, не случайны – вполне возможно, что он являлся либо живым существом, либо максимально приближенной к природе биотехнологией. А Дона все это навлекло на очередную догадку: он частично подтвердил свою и нашу гипотезы, ссылаясь на уже сделанные им ранее аудиозаписи голосов дельфинов. Серии избыточных сигналов поразительно напоминали по периодичности вспышки, производимые внутренними слоями кристаллического цилиндра. Артефакт незамедлительно был передан в лабораторию Дона.

После этого многих ученых со станции с каждым днем все больше начали беспокоить странные видения во время сна и последующее головокружение при бодрствовании – и все почти так, как у меня. Сны впечатляли всех несмотря даже на то, что никто не мог их потом адекватно рассказать. Хотя они явно не отличались особым разнообразием: дельфиноподобные существа, огромное водное пространство, изумительной красоты подводные дворцы и кристаллические цилиндры, подобные нашему – вот и все, что запоминалось мне и моим коллегам. Но эти обрывки воспоминаний заставляли размышлять и волноваться. Работа валилась из рук, у кого-то даже едва не случился нервный срыв.

В надежде найти ответы на все вопросы мы часто расспрашивали Дона. Но с ним тоже начали происходить перемены. Первое время он вежливо отказывался что-либо комментировать, ссылаясь на незавершенность необходимых анализов. Однако с каждым днем его лицо становилось все более озадаченным, а разговорчивость свелась практически к нулю, что было на него не похоже. Кроме того, начисто исчез весь его прежний скептицизм в отношении каких-либо странностей. Он работал с кристаллом словно одержимый и подолгу не выходил из своей лаборатории. Впрочем, вполне возможно, что его (да и всех нас) в последнее время донимали назойливые репортеры из местных газет. Однако интересовал их, к счастью, вовсе не цилиндр. Основной темой их вопросов являлось наше мнение о странных помехах в радиосвязи и бессонницы почти половины жителей Таматаве. Граждане уверяли, что по ночам к ним приходят необычные видения – дельфины и сияющие дворцы. Но опять же никто из них, как и мы, не помнил снов полностью. В разговоры с журналистами всегда вмешивался наш директор, говоря, что никаких комментариев станция дать не может. К тому же он строго запретил нам упоминать о цилиндре. Секретность можно было понять: шеф дорожил не только своей, но и нашей репутацией ученых.

Дон, однако, так и продолжал молчать. А однажды он вообще несколько дней не выходил за пределы лаборатории, заранее закупив побольше еды. Начинали появляться нелепые, бредовые догадки. При каждом звонке мы думали, что это новости от Дона, но всегда ошибались.

***

Однажды после рабочего дня я прилег на кровать, задумчиво перебирая в пальцах мятый листок бумаги с наспех набросанным рисунком ночного танца подопытных дельфинов. Я начал сопоставлять этот танец с тем, который я видел несколько дней назад на дисплее эхолота. В основном они были идентичны. Моим размышлениям аккомпанировала спокойная классическая музыка, лившаяся из радиоприемника. Под звуки скрипки нарисованные дельфины превратились в настоящих и принялись радостно, с задорным свистом и чириканьем кружиться в воздухе напротив моих глаз.

Мои намерения заснуть нарушил телефонный перезвон. Я медленно поднял трубку и поднес ее к уху. В динамике послышался голос Дона. Он приносил свои извинения за беспокойство и говорил что-то о любопытных вещах, обнаруженных в аудиозаписи голосов дельфинов и структуре кристалла. Упоминание о кристалле и в особенности сам факт звонка приятеля, так долго не общавшегося с нами добровольно, привели меня в трепет.

Голос коллеги дрожал, что было заметно при разговоре. Проведя несколько любопытных экспериментов, он смог выделить определенную последовательность загадочных сигналов, а также расшифровать некоторые символы, которые нес в себе код. Структура таинственных сигналов оказалась во многом схожа с традиционным и известным всем программистам двоичным кодом машинного языка. В неизвестных дельфиньих сигналах – как и во вспышках слоев кристалла – циклически, каждые пятнадцать секунд, повторялось, вероятно, одно и то же "сообщение". Коллега уже приготовился объяснить его значение, как вдруг его голос сильно исказился из-за помех. Я приложил трубку как можно плотнее к уху, чтобы услышать хоть что-нибудь. Помехи на линии усилились. Сквозь треск и шипение проскальзывал голос коллеги. "Цилиндр связан… загадка… миллионы лет… так и… они хотят… отсюда… сторону… великий дар… должны… уникальное… дверь…" – это было все, что я смог разобрать. Потом сразу же наступила тишина.

Я бросился к двери и с ужасом понял, что она была заперта, причем снаружи. Кому это было надо? Я принялся остервенело выламывать ее плечом и кричать о помощи. В этот момент в приемнике зашипели помехи. Его таймер словно сошел с ума, показывая хаотичные скопления цифр и символов. Сквозь страшные помехи мне чудились незнакомые голоса, говорящие на языке, совершенно чуждом человеческому: непонятные свистящие, булькающие звуки. Впоследствии они превратились в резкий сверлящий звук, что привело меня в замешательство. Но я испугался еще больше, когда увидел, как резко перегорела, выпустив в наступившую темноту прощальную вспышку и легкий хлопок, лампа. Следом за ней что-то треснуло в динамике радио, и оно замолчало.

Наконец за дверью послышалась возня, и вскоре она открылась. В результате… я опять попал в темноту. Впрочем, на мое счастье, ее через мгновение прорезал сноп света аварийных ламп. Мои коллеги в недоумении стояли у своих домиков и знали о причинах случившегося не больше моего.

Я не помнил, с какой скоростью примчался к лаборатории Дона и когда там оказался. К моему несчастью, ее дверь тоже оказалась на замке, и мне пришлось прокладывать себе путь пожарным топором. Дорога была каждая секунда.

Первое, что мне сразу бросилось в глаза – это яркое сияние где-то за окном лаборатории. Оно очень напоминало сияние, которое исходило от кристаллического цилиндра – такое же светло-синее. В воздухе стоял резкий запах озона. Я кинулся к окну и попробовал разглядеть то, что могло произвести столь яркий сноп света. Но ничего видно не было. К тому же вскоре сияние потухло. За окном были лишь освещенные бледным светом фонарей листья деревьев.

Когда мои глаза немного привыкли к внезапно наступившей темноте, я разглядел в лаборатории страшный беспорядок. На полу были разбросаны листы бумаги, канцелярские принадлежности, некоторые приборы – а ведь Дон был очень аккуратным человеком. Я кинулся к столу коллеги, но его там не было. Рядом с перевернутым креслом безмолвно лежал телефон. В динамике трубки царила мертвящая тишина: очевидно, телефонный провод был поврежден. Обыскав лабораторию, я не нашел ни малейших следов своего приятеля. Окно и вентиляционное отверстие были целы – это значило, что он не выходил наружу, и никто в нее, соответственно, не проникал. Но что же тогда случилось?

Я попытался включить компьютер, чтобы получить ответы хотя бы на некоторые вопросы. В ответ монитор бесстрастно выдал мне, что в системе отсутствует жесткий диск. Откинув одну из стенок системного блока в сторону, я почувствовал, как заколотилось мое сердце. Такие явственные следы борьбы в комнате – и словно нетронутый системный блок. Вернее, жесткий диск все же отсутствовал, но сделано это было в высшей степени аккуратно, без каких-либо признаков взлома. Соединительные кабели были целы, материнская плата и другие схемы – тоже. Это потрясло меня и окончательно сбило с толку.

Немного успокоившись, я заметил, что исчез не только Дон, но и цилиндр.

Нужно ли говорить, что не прошло и десяти минут, как я поднял на ноги весь научный комплекс. Оказалось, что загадочное сияние кроме меня видели еще несколько человек – оно исходило со стороны берега океана. Но Дона не видел никто. Сторож Рауль сообщил мне о беспокойстве дельфинов в бассейне. Однако об этом быстро забыли, поскольку в Таматаве ситуация была близка к критической. Неизвестная сила парализовала в городе все, что так или иначе было связано с электричеством. Результатом стало большое число автомобильных аварий, перегоревшие трансформаторы и внезапно остановившиеся предметы бытовой техники.

Все мои коллеги сошлись во мнении, что Дон все-таки решил таким образом присвоить открытие одному себе, а потому сбежал, чтобы с толком закончить исследования и при случае сболтнуть о кристалле желтой прессе. Вскоре мой друг был объявлен в розыск по всему Мадагаскару. Полиция обследовала едва ли не каждый сантиметр острова, опрашивались возможные свидетели. Разумеется, про кристалл мы никому ничего не сказали, чтобы избежать лишнего внимания. Я же оказался одинок в своем мнении насчет возможного похищения Дона, хотя эту версию тоже на какое-то время приняли во внимание. Но мне просто хотелось защитить своего друга от несправедливых нападок коллег. Я знал его достаточно давно, чтобы утверждать о том, что он очень честный и отзывчивый человек. Дон никогда ничего ни у кого не крал, и к работе на станции относился более чем добросовестно. Но с другой стороны, я понимал коллег: кристалл видели все, и каждый внес свою лепту в изучение этой странной штуковины. Если Дон присвоит себе открытие, будет очень обидно всем. Как выяснилось чуть позднее, исчезли и все гидрофонные записи с голосами дельфинов, а также незавершенные отчеты по исследованию кристаллического цилиндра. Это стало последней каплей.

Несмотря на усиленные поиски, моего коллегу так и не нашли – ни живого, ни мертвого. Не было никаких следов, ни малейших упоминаний. Сложилось впечатление, что он просто испарился. Коллеги, которые до этого были единодушны во мнениях насчет Дона, теперь только разводили руками. Кроме того, в мелких газетенках понемногу начали появляться нелепые версии по поводу исчезновения Дона – начиная с того, что директор станции сам держит его в заложниках и кончая похищением ученого инопланетянами. Подлили масла в огонь и статьи о якобы нашей причастности к беспорядкам в городе. Все это привело к тому, что мы начали чувствовать на себе косые взгляды некоторых представителей местного населения. Но, поскольку издания были не столь авторитетными, нас это особенно не волновало.

Боялись мы сейчас не нелепых заметок, а загадочной участи Дона. Теперь похищения опасался каждый из нас. У многих моих коллег это даже переросло в паранойю. Окна и дверные замки проверялись каждую ночь по нескольку раз. Мы ни разу не смогли поспать спокойно. Исследования отстали от графика на несколько недель, а сезон неумолимо приближался к концу. Кое-кто даже поговаривал, что видел директора в кабинете, нервно выпившего целую бутыль коньяка.

Вскоре коллеги начали потихоньку уезжать со станции, потому что делать было все равно нечего, да и невозможно при таком напряжении. Собирал чемоданы и я. Но когда наконец наступил последний вечер пребывания в Таматаве, я сел у окна и начал размышлять, любуясь закатом. Я подумал о несчастном Доне Лумисе и о кристаллическом цилиндре, еще раз сопоставив все свершившиеся факты. Конечно, мысли мои были не менее нелепы, чем газетные статейки. В конце концов, в каждой шутке есть доля правды, решил я. И это выражение действительно могло оказаться верным, потому что здравым смыслом исчезновение Дона и кристалла объяснить было нереально. Тем более, что последние аудиозаписи дельфиньих сигналов и в самом деле были необычными. Все это знали. А мой несчастный друг (да и все работники станции) оказался в самом эпицентре необъяснимых, неведомых нам событий. По воле чистого случая…

Закрывая дверь своего домика, я решил снять номер в гостинице и посвятить все ближайшее время разгадке исчезновения Дона Лумиса и кристаллического цилиндра. Пусть это будет стоить мне жизни, но я приложу все усилия ради его спасения. Главное сейчас – остерегаться сияния, которое я видел в лаборатории своего друга и которое столь подозрительно напоминало сияние цилиндра.