В иллюминаторе проплывал однообразный пейзаж: серая, с красноватым оттенком, равнина, усеянная мелкими камнями. На горизонте, за сизой дымкой проступала темная полоса гор. А выше царило над безрадостным и скудным миром светлое, почти бесцветное небо.

Вездеход ощутимо покачивало, и Николай, убаюканный монотонностью ландшафта, гулом двигателя и тряской, задремал.

Во сне он вновь проходил выпускное испытание – нужно было настроить слетевшие параметры самотестирования бортового компьютера на околоземной станции, и он уже почти настроил, но тут в кабину вошла мама, она принесла ему горячий обед и начала расспрашивать про Зденку. А он все никак не мог понять, откуда мама про нее узнала, ведь со Зденкой он познакомился после окончания Академии – во время подготовки к полету на Марс.

Николай проснулся, когда машина притормозила перед основным куполом станции.

– Зденушка моя, – прошептал он, вспоминая недавнее прощание на плитах космодрома. Смотровые стекла их гермошлемов осторожно соприкасаются, руки скользят по закрепленным на спинах баллонам со сжатым воздухом; последнее неуклюжее пожатие пальцев – и вот, он идет к вездеходу, а она остается ждать своей ракеты.

Как ни упрашивали оба координаторов пересмотреть списки и отправить их на одну станцию, ничего не вышло. И не могло выйти. Он компьютерщик, и его ждут на станции Марс-17; она – геолог, а геологов как раз недостает на станции Марс-11. Весь штат согласуется заранее, сверяются карты психологической совместимости персонала, и из-за парочки влюбленных никто менять утвержденные списки не будет.

На борту межпланетного корабля они были неразлучны. Целый год (такой короткий год!) был в их распоряжении, все сто миллионов километров от Земли до Марса принадлежали им. А теперь их разделяли полторы тысячи километров красновато-серой пустыни, параграфы должностных инструкций и сетки штатных расписаний.

Вездеход, тем временем, вкатился в открывшийся в стене купола проем, водитель заглушил двигатель. Обернувшись к Николаю, он улыбнулся и сказал:

– Добро пожаловать! На ближайшие три года эта станция – твой дом. – И уточнил: – три земных года, конечно.

Потекли рабочие будни, Николай постепенно освоился на новом месте. Нашел друзей, научился радоваться унылому марсианскому пейзажу. Только с одним он не мог смириться – с тем, что Зденки нет рядом.

Каждый день они находили время, чтобы переговорить хотя бы несколько минут.

– Рыженькая моя, – говорил он ей, – ты не представляешь, как я хочу обнять тебя, поцеловать твои глазки. Я опять подал рапорт, чтобы мне разрешили съездить к вашим компьютерщикам для обмена опытом. Но руководство и слушать не хочет. Говорят, обменивайся опытом дистанционно.

– Нишчего, – отвечала Зденка с милым чешским акцентом, – будут у нас изыскания в вашем районе, тогда мы обязательно встретимся. И я скушчаю по тебе, муй добрий.

Шли недели, месяцы, а возможности для встречи так и не находилось.

***

Николай проснулся и зевнул. Потянувшись всем телом, замер, разглядывая ладони с растопыренными пальцами. "А ведь сегодня выходной! И не нужно вставать ни свет ни заря. И пальцы эти не будут сегодня скакать по виртклавиатуре со скоростью сто тысяч миллионов касаний в секунду". Последние недели выдались на редкость хлопотными. Привезли новую аппаратуру с Земли, и он с утра до вечера пропадал в своем Центре, не было времени даже толком со Зденкой поговорить.

Вспомнив о Зденке, Николай тут же подскочил с кровати. Стал судорожно одеваться.

– Ничего себе, это ж когда мы в последний раз… – бормотал он себе под нос, натягивая носки, – нет, так нельзя!

Когда он совсем уже привел себя в порядок, булькнул вифон, на экране высветилось лицо начальника станции.

– Доброго утра! – раздался его бодрый голос.

Николай включил видеосвязь. Начальник взглянул на него и одобрительно кивнул.

– Уже проснулся? Молодец! – и сделал предупреждающий жест:

– Да-да, помню, ты сегодня свободен. Но есть небольшое дельце… геологи с Марса-11 просят помощи. У них тут лагерь недалеко, какие-то неполадки с приборами. Возможно, программное обеспечение сбилось. Со своими компьютерщиками им не связаться. Может, ты их проконсультируешь? Из нашего центра связи.

Николай сглотнул.

– А где лагерь?

– Шестьдесят километров от нас. У кратера Бера.

– Слушайте, давайте я тогда к ним приеду и разберусь на месте?

Сердце Николая забилось часто-часто, он впился глазами в лицо начальника. Тот помолчал немного, потом вздохнул и сказал, чуть улыбнувшись:

– Ну что ж, понимаю. Неудачное время и место ты выбрал для амурных похождений, но… раз такое дело – бери машину и мотай!

Не веря в свое счастье, Николай бросился из комнаты. На бегу он бормотал:

– Не ждали? А вот будет сюрприз!

Он не запомнил, как получил пропуск на выезд из станции, как облачился в скафандр и выкатил легкий вездеход "Спайдер" из ангара. Дорога до лагеря геологов тоже пролетела незаметно. Вот и временные корпуса изыскателей, немного похожие на юрты древних степных кочевников.

В тамбуре главной "юрты" он торопливо снял скафандр и вошел внутрь.

– Ба, какие люди!

Густой бас заставил его вздрогнуть, перед глазами замелькали картинки из недавнего студенческого прошлого. Вот он сам – невысокий, но жилистый и подвижный, стоит в боевой позе. А перед ним белокурый гигант с ярко-голубыми глазами, свирепыми и хитрющими одновременно. И однокашники скандируют:

– Ник-Ник! Ник-Ник!

Да уж, эпическое противостояние. Ник против Ника. Оно длилось все шесть лет учебы и вылилось в тот незаконченный поединок. Пришел физрук и всех разогнал.

– Никита? – упавшим голосом говорит Николай, стараясь куда-нибудь спрятаться, отвести глаза, потому что смотреть на это невозможно…

– Он самый! – рокочет гигант, – уже два месяца на этой планетке. Переквалифицировался в геофизики. – И протягивает правую руку Николаю.

Смотреть невозможно, потому что этого не может быть, не должно быть. Но левой рукой Никита обнимает его – Николая – Зденку! Ее рыжевато-русые волосы текут по плечам, она тоже не смотрит на Николая, что-то старательно выискивая на полу. Пальцы Никиты зарываются в эти прекрасные густые пряди, которые Николай так безумно любил нюхать и целовать. На лице блондина широкая самодовольная улыбка.

"Дать бы ему с разворота. Пяткой в нос". Но вместо этого Николай жмет протянутую руку и спрашивает:

– Так что у вас случилось?

…

– Вот, – говорит Никита, широко шагая по красноватому песку, – вот моя сеть, она должна сканировать грунт на площади полгектара, но почему-то не сканирует.

Николай разглядывает какие-то колышки с антеннками. Эти колышки торчат то там, то сям на довольно большой территории.

Невдалеке гудит могучий циркулярный экскаватор. Широкие лезвия вгрызаются в породу на склоне холма. Земля под ногами ходит ходуном.

– А зачем мне сама сеть? Ты мне сервер покажи.

– Так он дальше. Все же в полевых условиях. Он прям посреди поляны и стоит. Вон там.

Никита указывает рукой и вдруг заваливается на спину и летит куда-то вниз. И только после этого Николай слышит грохот обваливающихся пластов грунта. В огромном проломе исчезает махина экскаватора. Николай оборачивается в оцепенении и тупо сморит на то место, где только что стояли купола лагеря.

– Зденка, – шепчет он.

…

– …вот такая ситуация, – начальник лагеря встал с камня. – Кислорода у нас на пять часов, связи нет. Наши машины вернутся только завтра. Так что, Коля, на тебя вся надежда. Отсюда рация "Спайдера" не добьет, мы в низинке. Как выкатишься на гребень, сразу радируй своим. И шпарь дальше – Ник потерял много крови.

Геолог кивнул на огромное тело, распростертое на пассажирском сиденье "Спайдера". Зденка, облокотившись о борт вездехода, проверяла, крепко ли держится гель-повязка, охватывающая правую ногу Никиты от бедра до колена.

– Будь осторожен, – только и сказала она.

Двигатель ревел, песок бил в стекла "Спайдера". Николай старался объезжать самые крупные рытвины, но машину все равно нещадно трясло. Тело Никиты было крепко привязано к креслу ремнями безопасности, но голова в гермошлеме интенсивно болталась из стороны в сторону.

Перед подъемом на гребень начался холмистый участок, ехать стало еще труднее.  "Спайдер" опасно кренился то вправо, то влево, скрипела мощная подвеска, выл двигатель. Вдруг линия горизонта в переднем иллюминаторе рванула вверх и развернулась на девяносто градусов, превратившись в вертикаль.

Если бы не шлем, Николай разбил бы себе голову. А так – лишь ушиб немного лоб. Морщась от боли, заглушил двигатель. Открыл дверцу, оказавшуюся над ним, и выбрался наружу. Два огромных ребристых колеса еще крутились.

– Сука! – хотел сплюнуть, но вовремя сдержался и проглотил слюну.

Когда вытаскивал Никиту из кабины, услышал писк тревожного зуммера. Совсем скверно – кислород в баллоне геофизика на исходе. Не удивительно – такой здоровяк должен быстрее воздух расходовать. Нашел на своем поясе аварийный переходник. Вкрутил штуцер шланга в баллон Никиты, открыл клапан. Подержал клапан открытым с полминуты. Зуммер умолк. Николай вгляделся через стекло гермошлема в лицо Никиты. Глаза закрыты, рот страдальчески оскален. Непонятно, в сознании или нет. Но жив.

– Эх, что ж я тебе тогда морду не набил…

Вернулся в кабину, вновь завел машину. Включил рацию.

– Семнадцатая, Семнадцатая! Ответьте!

Бесполезно. Он еще не выбрался из впадины. Здесь слишком низко, до станции сигнал не доходит. Пару минут он сидел, неудобно примостившись на перевернутых креслах. Затем полез за инструментами.

Скрутить саму рацию было не сложно. Гораздо больше он намучился с блоком питания. Но вот аппаратура снята и стоит у вездехода. Николай взглянул на часы. Прошло уже два часа. Еще час – и будет поздно. Никто не успеет прийти на помощь. Оглянулся на Никиту. Присел рядом, вновь подсоединил переходник. Открыл клапан, подождал с минуту, стравливая дыхательную смесь в баллон геофизику. Потом чуть подумал и открыл клапан еще на полминуты. Взвалил на плечи блок питания, прижал к груди рацию и двинул наверх – на гребень.

Когда он выбрался на вершину, пот разве что не плескался в сапогах скафандра. В глазах было темно, в ушах прерывисто пищало. Он не сразу сообразил, что это тревожный зуммер. Торопливо стал подсоединять блок питания. Подал напряжение. Вытянул телескопическую антенну.

– Семнадцатая, Семнадцатая! Семнад…

– Семнадцатая на связи!

– ЧП в лагере геологов…

…

Николай откинулся навзничь. Лежал, слушая ставший непрерывным писк зуммера. На миг ему показалось, что небо над ним – голубое, а не желтовато-серое. А потом небо стало темнеть. Он закрыл глаза.

– Вот оклемаешься, гад, я тебе нос сломаю, – пробормотал он, – тогда не сломал. А сейчас сломаю. За Зденку… Зденка… эх, что же ты!

Рука его судорожно метнулась к горлу, к защелке гермошлема, но тут же бессильно упала, даже не нащупав ее.

– Мама? Мама, ну зачем ты пришла… мне сейчас не…

***

Бледно-голубое вечернее солнце низко висело над горизонтом. Над равниной растекалась жиденькая заря. Закатный свет косо падал на странный монумент, установленный на вершине невысокой горной гряды: из каменной глыбы, казалось, вырастает какой-то электронный аппарат с торчащей вверх антенной.

Два человека: мужчина и женщина, медленно поднимались по каменистому склону к вершине. Мужчина прихрамывал, и женщине приходилось иногда поддерживать его.

– Ты понимаешь, он мне и говорит: "обязательно морду набью…", – рокочет мужчина. Камешки из-под его ног с легким шорохом катятся вниз – туда, где уже залегла глубокая ночная тень.