Рита Сысоева прекрасно управляла автомобилем, причём отдаваться любимому занятию ей не мешали ни высоченные каблуки, ни домашние мягкие тапочки. Сгонять в супермаркет – плёвое дело. Уговаривать благоверного оторваться от телевизора – не в её традициях. Тёплым апрельским вечерком Рита подвела синим контурным карандашом глаза, накинула ветровку и положила в карман ключи от потрёпанного Фиата. Муж зашевелился на диване. Несколько старых газет упали на пол, который Рита скрупулёзно вымыла два часа назад.

– Ты куда это? – вяло поинтересовался супруг.

– Я быстро смотаюсь в супермаркет, кое-что купить нужно. Кошачий корм, да так по мелочам взять.

        – А-а, – лениво протянул Дмитрий. – Сколько можно этой жирной твари потакать? Зачем балуешь кота, ветеринар всё время ругается, что у Тузика лишний вес!

Валяющийся без дела на ворсистом пледе кот, недовольно покосился на хозяина, словно понимал смысл сказанных в его адрес слов.

– Так мы же в отпуск собираемся. Забыл, что ли? – напомнила жена. – Нужно же, какой-то запас провизии иметь в кладовой. Соседка Валерьяновна обещала за Тузиком присмотреть, а вдруг, чего-нибудь не хватит до нашего приезда?

– Ладно, ты мне тогда пару банок пива прихвати по дороге.

– Ну, естественно. Себя порадовать ты никогда не забываешь. Там уже целый стратегический арсенал спиртного образовался, в погребе. Хоть бы порядок навёл! Но муж уже переключился на канал "Нейшинал Джиографик" и, всецело поглощенный сценой охоты львов на копытных, в диалоге участия более не принимал.

Не дождавшись ответа, Рита юркнула за дверь и, оглядев себя в зеркало в прихожей, осталась вполне довольной отражением.

***

В этот вечер она припарковала машину, на удивление, быстро. Автомобилей на общественной стоянке было немного. Но возле магазина собралась небольшая толпа, люди что-то оживленно обсуждали и выразительно жестикулировали.

– Говорю вам, даже клянусь, своими глазами видел эту гадину. Возле баньки на заднем дворе!  – сбивчиво рассказывал Николай Нефёдов, сысоевский сосед по загородной даче.

– Описать внешность сможешь? – поинтересовались из толпы.

– Что там описывать? Размером примерно с кенгуру, глаза горят, хвост по земле волочится. И воет так…специфически. – Нефёдов перевел дух.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, он попытался акустически проиллюстрировать описанную картину, но почему -то передумал и отрешённо добавил.
       – Всех кроликов, что в клетке на ночь закрыли, подушила эта стервь.

Рита вклинилась в толпу и в разговор.

– Граждане – соседи, а что, собственно, происходит? Чем обязаны такому честному собранию?

Дачники многозначительно переглядывались. Инженер Полевой подозрительно оглянулся и заговорщицким тоном произнес.

– Есть сведения, мадам Сысоева, что наши землевладения атакует некое загадочное животное, которое нападает исключительно на кроликов и кур. Почему выбрано такое гастрономическое предпочтение – неизвестно.

– Заморское чудище! – подсказала Валерьяновна, прижимая к груди французскую булку, купленную накануне в супермаркете. – Чупаркаба, или как там её? Я в сериале бразильском, что-то слышала про ентих упырей. Они кровь ещё  по ночам высасывают у коз из Рио-да- Жанейро.

– Чупакабра, – догадалась Рита.

– Ага, – согласно кивнула соседка. - Вы кота теперича своего на ночь хорошо запирайте, а то не за кем присматривать будет!

– А что - коты? Чупакабра на котов не нападает! – почему-то подчеркнул инженер Полевой.

– Да не городите чушь, уважаемые соседи! Мы же не в Латинской Америке находимся, где тепло и вечный карнавал. Не выживет тут никакая Чупакабра. Скорее всего, это одичавшая домашняя собака, мало ли тут кого хозяева на зиму бросают…

– Размером с кенгуру и ещё прыгает метра на три вверх! – настойчиво повторил Нефёдов, единственный официальный очевидец разгула иностранного кровососа. Рита постояла немного среди возбуждённых дачников, втайне над ними посмеиваясь, и направилась в супермаркет, прямиком к отделу "Все для домашних животных".

***

– Евдокия Валерьяновна, вот наш кот Тузик, – Рита с нежностью погладила домашнего питомца живым весом в десять кило и двести пятьдесят граммов. Кота еженедельно взвешивали натощак на безмене. Непременным условием и критерием здоровья считался вес не менее девяти с половиной килограммов. Отклонение в меньшую сторону немедленно корректировались дополнительным питанием с преобладанием протеиновых добавок.

– Угу, какой холёный. Голода от роду не знавал, видать. – справедливо заметила Валерьяновна.

– Ну, мы с мужем очень любим животных. Всегда вовремя кормим, – выразительно добавила польщённая комплиментом Рита. – И вы не забывайте!

– Не забуду. Слово даю. – осенила себя крестным знамением соседка.

– Ну что вы, право...Там в погребе достаточно сухого корма, есть паштеты, на всякий случай. Свежую воду наливайте каждый день в мисочку. – автоматически объясняла хозяйка, демонстрируя Валерьяновне обширное частное владение.

– Ещё и паштеты полагаются этакому лентяю? – не сдержалась старушка. Рита вежливо улыбнулась.

– Он совсем не лентяй. Кот занимает важнейшую нишу в жизни человека.

– Это чего? Какую ещё нишу? – искренне подивилась Евдокия.

– Ну, антистрессовую, хотя бы. – снисходительно сказала Сысоева.

– А, я то раньше, старая дура думала, что котам полагается мышей ловить. Они, все как есть – бездельники! Хитрожопые приживалки. Рита тяжело вздохнула и протянула ключи соседке.

– Кстати, о мышах. Будьте осторожнее в подполе. Мы там капкан на грызунов поставили, мало ли что может случиться...

– В нашей то глуши, окромя попойки на выходные да мордобития по праздникам, ни черта не случится! Не то, что в Бразилии…– мечтательно произнесла Валерьяновна

***

Закинув в багажник пару чемоданов и рюкзак, Рита плюхнулась на водительское сиденье, пристегнулась, сняла машину с ручника и дала по газам. Муж безмятежно спал рядом, прикрывшись газетой "Горячие вчерашние новости". Очки для чтения съехали ему на переносицу, надавив багровую полосу, но особых неудобств или дискомфорта у спящего не вызывали…

 Прошла, а вернее пролетела соседская отпускная неделя. Валерьяновна мужественно досмотрела до конца двести тридцать пятую серию аргентинского сериала "Западня". Евдокия вышла на веранду с мокрым от слёз лицом. Сюжет кинофильма развивался стремительно, и режиссер явно не собирался щадить чувств престарелых телезрительниц. Главная героиня фильма, Изабелла, неожиданно потеряла девичью невинность в объятиях похотливого садовника Хуана. Этакого разворота событий, Евдокия не могла и предположить. Плюгавый и коротконогий киногерой не вызывал сексуального влечения даже у пенсионерки. Для успокоения нервов, Валерьяновна налила рюмочку водки и перекрестившись, разом приняла панацею от всех земных скорбей.

– Срамота какая! Ентому Хуану, и такой цветок бесплатно достался! Пойду – ка лучше, проведаю соседского упыря хвостатого. Пожрать ему дам, а то ещё похудеет. Так Маргарита обещанного гонорару не выдаст! – деловито рассуждала вслух Валерьяновна.

Евдокия уже подходила к сысоевской даче, как услыхала какое-то шевеление в кустах. Шорох, а потом вроде сдавленный стон, просто пригвоздили её на месте. Затем огромадная тень размером с человека метнулась к забору и лихо через него перемахнула. Двигалось существо скачкообразно и криволинейно, постепенно набирая скорость для разбега. При этом чудище издавало странные гортанные звуки, отдалённо напоминающие нечленораздельную человеческую речь.

- На хм.пш. Пзд.ц. Тык в ванду! – зарычал монстр, пересекшись с Валерьяновной на пути следования.

- Чупакабра! Как есть, она самая. – прошептала Евдокия с мистическим трепетом, нараспев затянув "Отче наш".

Суеверная Валерьяновна даже похолодела от страха, и, если бы не принятая накануне рюмашка, наверное, не смогла сдвинуться с места. В поисках убежища старушка инстинктивно ломанулась к спасительной двери, на ходу доставая ключи от соседского домика. Тузик, с взъерошенной на холке шерстью, буквально кинулся в объятия Валерьяновны, тоже явно чем-то перепуганный.

– А, ну их к черту, деньги эти! Не жили богато – не стоит начинать! Пошли ко мне, толстожопый, пока твои хозяева не вернутся! – не своим голосом завопила Евдокия.

Не разбирая дороги, старушка кинулась домой, прижимая к себе соседского кота. Жирный Тузик смиренно сидел на руках, словно понимая важность момента. Он даже не царапался, что было ему совсем не свойственно, и не предпринимал никаких попыток к освобождению во время экстренной эвакуации.

***

В это самое время, на берегу моря Рита возлежала в шезлонге, намазавшись кремом от загара с ног до головы, но почему - то никак не могла расслабиться. Тревожные мысли о доме и Тузике не покидали её с момента приезда на курорт. Прошлой ночью и вовсе приснился странный сон. Будто Тузик объелся салатом оливье, щедро сдобренным несвежим майонезом и злодейски подсунутым несчастному животному Валерьяновной, и теперь страдает печеночной коликой. Перед самым пробуждением, Рите пригрезился домашний питомец, жалобно просящий милостыню у прохожих на площади. Кот  молебно протягивал к людям передние лапы, но никто из прохожих не подавал попрошайке ни гроша. Тузик плакал человеческими слезами, чей горький привкус  остался у Маргариты на губах и по утру.  Кошмар не давал покоя и днём. У Сысоевой даже пропал аппетит, хотя в отеле предполагался шведский стол и буфет. По причине полного отсутствия у соседки, каких-либо средств связи, включая интернет и сотовый телефон, выяснить мотивы беспокойства не представлялось возможным. Рита повернулась к мужу, заснувшему на боку в соседнем шезлонге, хотела что-то сказать, но лишь расстроенно махнула рукой. Супруг умиротворённо захрапел и перевернулся на другую сторону.

– Наверное, я просто перегрелась. Валерьяновна не обидит кота. Всё в порядке, – успокаивала себя женщина. Но сердце подсказывало иное. Очарование отдыхом у моря, сменилось тягостным ожиданием возвращения назад. С этой минуты Сысоева потеряла заслуженный покой и сон.

***

Рита резко притормозила возле дома и, отстегнув ремень безопасности, ринулась к входной двери. Муж сонно рассматривал знакомый пейзаж из окна. Смена декораций никак не отразилась на его мимике и поведении.

– Тузик, мы приехали! Не волнуйся, сейчас я сварю тебе рыбки, – радостно тараторила Рита, открывая дверь. Гробовая тишина, царившая в доме, озадачила хозяйку. Обыкновенно кот сидел у входной двери, заслышав возню у крыльца, и громко мяукал.

– Тузик, где ты? – испуганно вопрошала женщина. Тут она услышала звуки, идущие со стороны погреба, то есть из-под земли. Странные вибрации, распространяющиеся из подпола, резонировали по всему домику и наводили неописуемый ужас.

– А т пшлн нхм…откр! У-у-у. Рита резко развернулась на каблуках и закричала мужу, неуклюже пытающемуся вылезти из автомобиля.

– Дмитрий, немедленно зови на подмогу соседей! Кажется, в нашем погребе кто-то есть! Какое-то чудовище или даже монстр. Возможно, Тузик погиб!
 Муж вяло отреагировал на заявление супруги. Он вообще не любил, когда его отвлекали от основного занятия – отдыха.

– Ну, а как же. Погиб при исполнении, как герой, кто бы сомневался...

– Дмитрий, Боже мой, как ты жесток и равнодушен! – разрыдалась Маргарита.

Через полчаса набежала уйма народа. Нефёдов прихватил с собой грабли и лом.

– Уверяю вас, это Чупакабра в капкан попалась. Она как-то притихла последнее время, притаилась подлая, видать.

– Черта с два, – парировал инженер Полевой. – Это тварина хитрая, и в аркан задаром не сунется. Но, на всякий случай, сбегал за дробовиком. Рита же бросилась стремглав искать Валерьяновну в надежде узнать, хоть какие-либо новости о Тузике. Старушка мирно сидела возле самовара, размышляя о коварстве доньи Розалии, соблазнившей садовника Хуана, чтобы досадить Изабелле, носящей под сердцем его дитя. Евдокия размачивала баранку в чае, представляя себя на месте Изабеллы и вспоминая покойного супруга, большого любителя сходить налево, когда Рита ворвалась к ней на кухню, с искаженным от переживаний лицом.

– Где Тузик? Он жив? Валерьяновна выпучила глаза от неожиданности.

– Тю, сдурела баба? А чего ему помирать? Там он, во дворе бегает! Что это с вами, дамочка?

– Как это – бегает во дворе??? Тузик – домашний кот. Я же просила вас о нем позаботиться…Что случилось, почему он не остался в доме? – явно нервничала Сысоева. Валерьяновна удивленно посмотрела на соседку.

– Так ить в доме у вас, что - то завелось, пока вы на курортах попы грели. Погань заморская, не иначе. Шастало по ночам, выло из подпола, а ваше животное покоя лишилось. Вот я и забрала его к себе на подворье. Так нам вместе, гораздо веселее стало. А на дверь погреба я замок повесила. От греха подалее. Кстати, ваш Тузик мою грелку любимую порвал. Когти об неё точил. Ту самую, что я к ногам прикладываю, когда сериалы смотрю. В городе говорят электрогрелки продают, а у нас разве достанешь…

– Это какой-то бред…Мы, безусловно, компенсируем вам порчу имущества. Так чем же Тузик питался весь месяц? – Рита в отчаянии схватилась за голову.

– Чем питался? Чем коту и положено, мышами. Да вот же он! – Валерьяновна указала на дверь. Рита медленно обернулась. Похудевший и облезший Тузик сидел у порога. Глаза его светились хищным звериным блеском, а из пасти торчал мышиный хвостик. Сысоева бессильно рухнула на табурет.

– Кошмар. Немедленно к ветеринару, делать УЗИ и прививки…

– Не убивайся ты так, будто за дитём малым. Я ему ещё и сметанки давала иногда полизать. Видишь, жив - здоров. И ничего не сделалось с животиной. Хоть бегать научился на вольных харчах. – успокаивала женщину Валерьяновна. Рита обняла Тузика, и не проронив ни слова, гордо вынесла кота из негостеприимного убежища.

***

Погреб в домике Сысоевых вскрывали в присутствии полицейского. Несколько смельчаков выудили из недр подземелья неизвестное двуногое существо, облачённое в жуткие лохмотья, заросшее щетиной, покрытое липкой грязью и небритое от рождения. Спасательную операцию оно пережило удовлетворительно, хотя шипело и отплевывалось по сторонам. Прибывший страж закона был коварно укушен странным созданием прямо в глаз и немедленно отправлен на антирабические прививки в медпункт. При ближайшем рассмотрении биологический вид узника определили, как человекоподобный.

– Чупакабра? – затаив дыхание, с надеждой в голосе спросил Нефёдов.

– Бери выше. Это человек. Человек, а это звучит гордо, – с ноткой пафоса в голосе сказал продвинутый инженер Полевой.

– С чего ты взял? – недоверчиво поинтересовался Николай. Собеседник молча указал на татуировку, красовавшеюся пониже спины, и обнаруженную при первичной санобработке пленника подземелья, проведённой подручными средствами непосредственно в доме Сысоевых. Надпись на ягодицах, нанесённая синей тушью "Не швартоваться", не оставляла другого выбора, как признать в её обладателе примата. Причем, самого разумного из его представителей. Нефёдов так и обмер.

– Это же Вован Колупаев, что в бегах от алиментов. Знакомец мой, ещё во флоте вместе служили.

– Оно и видно. Скажи мне, кто твой друг… – многозначительно произнес Полевой.

– Да, ладно пургу мести! – вдруг обиделся Нефёдов. – Как же он выжил в погребе, цельный месяц без провианта?

– Судя по всему, он кормом кошачьим питался и пиво пил. – предположил наблюдательный инженер.

– Хорошо устроился, однако. Даже поправился, мордоворот! Не то, что евойные детишки. – с ехидцей заметила Валерьяновна, прибежавшая на место происшествия сразу после Риты.

Предполагаемую личность пленника сысоевского погреба подтвердила и одна бывших гражданских жен, Лиза Полуянова, прижившая в сожительстве с моряком пятерых детей. Колупаев же, после извлечения на поверхность земли, пребывал в невменяемом состоянии, в коем и был госпитализирован в психиатрическое отделение местной больницы. Эксперты пришли к выводу, что Вован, который и ранее обретался в подвалах, воруя и бражничая, для устрашения населения изображал из себя дикое животное, предположительно, мифическую Чупакабру.

В погребе Сысоевых же, несчастный угодил в капкан, поставленный хозяевами, избавившись от которого он не смог обрести долгожданную свободу, будучи запертым на замок снаружи. Находясь в полнейшей темноте и оторванности от реальности, он полностью повредился рассудком, а жесткая специфическая диета привела к ранним мутациям организма. Кошачий корм, обогащённый тауриновой аминокислотой и пищевыми добавками, обострил зрение Колупаева и способствовал повышенному росту волос по всему телу. Закреплению эффекта помогло и огромное количество пива, которое бывший матрос употреблял вместо питьевой воды. Естественные потребности несчастный справлял на месте в лоток, наполненный ароматизированным песком фирмы Cats Pride. Химические реакции, протекавшие в организме Колупаева признали уникальными и достойными дальнейшего изучения в лабораторных условиях. Клинический психиатр Арнольд Вертинский и вовсе взялся за написание монографии под черновым названием "Поведенческие расстройства, вызванные жесткой изоляцией у алкоголизированных пациентов" на основе истории болезни невольника сысоевского погреба .

***

Вскоре все волнения улеглись, и дачники продолжили свои садово - огородные мероприятия в привычном режиме. Больше о "Чупакабре" в поселке никогда не вспоминали.

Смеркалось. Июньским вечером Сысоева сидела в плетенном кресле, накинув на плечи шаль, и глядела на тающие в огне поленья.

– Рита, укрой меня пледом, – попросил задремавший у телевизора муж. – Что -то мне прохладно. Сквозит где-то.
Жена молча встала с кресла, заботливо подоткнула одеяло под супруга, и  ласково погладила Тузика. Кот тоже грелся у камина, слегка приоткрыв правый глаз. Со стороны казалось, что он о чем-то размышляет.

– Бедненький, ты ещё не вполне оправился от стресса, – ласково ворковала хозяйка. От умиления на глаза Сысоевой навернулись слёзы.

– Как же я перед тобой виновата! – всё ещё казнила себя Рита.

Но никто из присутствующих не догадывался, что об этом месяце, проведенном во дворе у Валерьяновны, думал сам Тузик. А ведь это был самый счастливый период за всю его кошачью жизнь! Он видел солнце, гонялся за бабочками и ловил мышей. Однажды его даже обнюхала одноглазая кошечка. Да, Тузик не мог ответить ей взаимностью из-за варварской операции, перенесённой в далёком детстве. Но, даже эта, подаренная уличной бродяжкой призрачная надежда, как она была прекрасна! С этой поры он на своей собственной шкуре ощущал истинное значение слова "свобода"…

Нет, хозяева никогда не поймут его нового состояния, интуитивно догадался кот, он решил смириться и продолжил привычное существование. Но там, далеко в глубинных уголках души Тузик сохранил память о мгновеньях, проведённых на воле. Возможно, ради них и стоило жить на этом свете ... Часы пробили двенадцать раз. Рита подошла к входной двери и провернула ключ. Теперь она всегда запирала замки на ночь…

if]

if]