Литературный конкурс-семинар Креатив
«Креатив 6... 666», или «Ужасней не бывает!»

Aleksa - Солярий

Aleksa - Солярий

Объявление:

   
1.
       – Господи, наконец-то! – выдохнула Нина. Закрыв дверь за услужливой горничной, она плюхнулась на аккуратно застеленную кровать. Законный отпуск будет длиться целых две недели, и не просто длиться, а с пользой и всей возможной приятностью проводиться в недешёвом санатории, расположенном в сосновом бору (Боже, а какой воздух!) на берегу небольшой чистой речки в пригородной курортной зоне.

       В дверь тихонько постучали. Нина быстро вскочила с кровати и чуть ли не вприпрыжку подбежала к двери, неожиданно отметив у себя давно не появлявшуюся резвость.

       – Еще раз здравствуйте! – На пороге стояла девушка, принимавшая у нее пятнадцать минут назад документы в регистратуре. – Как устроились? Понравился ли вам номер?

       – Да, спасибо большое! – Нина радостно улыбнулась.

       – Вашим доктором будет Тамара Петровна. Она примет вас до обеда в кабинете номер 35 на третьем этаже. Не забудьте санаторную книжку, там доктор запишет назначенные процедуры.

       – А сначала вы сказали, что мой доктор Елена Александровна…

       – Вы знаете, – девушка вдруг помрачнела, острый взгляд прищуренных глаз неприятно резанул по лицу, – у Елены Александровны сегодня отгул, а нам бы не хотелось, чтобы вы пропускали целый день процедур. Без разрешения доктора вас даже в бассейн не пустят.

       – Хорошо, – неуверенно согласилась Нина. В конце концов, какая разница? Так даже лучше. Каждый день проживания в этом санатории стоит недёшево, так чего же пропадать деньгам, ведь плата взимается с учетом уже назначенных процедур. – Я сейчас спущусь, только умоюсь и переоденусь.

       Девушка кивнула и быстро пошла по коридору в сторону лифта.

2.
       Санаторий представлял собой несколько разновеликих и разноэтажных корпусов, соединенных между собой такими же разными – большими и маленькими – переходами. Пока Нина добралась-таки из спального корпуса до кабинета 35, она уже не могла сообразить, в какой стороне находится ее номер, и в каком корпусе она вообще находится. Лабиринт, да и только! Ничего, через пару-тройку дней она освоится. Главное, знать где столовая, а столовую-то найти просто – спуститься из своего номера с пятого этажа на первый и пройти в соседний корпус! Нина тихонько хихикнула. Настроение у нее было отличным.

       Тамара Петровна приняла ее быстро, как «практически здоровой» тридцатилетней женщине выписала в санаторную книжечку именно те назначения, о которых Нина ее попросила: бассейн, ручной и подводный массаж, душ Шарко, галокамера, жемчужная ванна и гимнастика.

       – И непременно походите в солярий, – вдруг сказала доктор, когда Нина уже решила, что с нее довольно.

       – Так ведь погода солнечная, я на пляже позагораю, – попробовала отказаться Нина.

       – Нет-нет-нет, голубушка. Сейчас солнце сами знаете какое, у нас как на юге – сгорите и не заметите, кроме того, кожа у вас нежная, а солнечные лучи в этом году очень агрессивны. А в солярии излучение строго контролируется и дозируется. К тому же после загара в солярии ваша кожа станет более устойчивой к солнцу, шансов сгореть у вас будет намного меньше.

       Нина пожала плечами и обещала солярий посетить.

3.
       И началась санаторно-курортная жизнь в «тренировочно-щадящем» режиме. Кто думает, что отдыхать в санатории в одиночестве скучно, тот глубоко ошибается. В восемь тридцать подъем, в девять уже завтрак. В девять тридцать – жемчужная ванна. В теплой пузырящейся воде можно даже подремать, особенно если утренний подъем показался тебе рановат.

       До обеда в тринадцать тридцать надо успеть сделать массаж, душ Шарко и гимнастику. А после сытного во всех отношениях обеда идти в галокамеру, где в полутемном, красиво освещенном зале под еле слышную приятную музыку устраиваешь себе тихий час, дыша морским воздухом. Перед полдником у тебя еще остается подводный душ-массаж, и часик-полтора на себя, любимую: зайти в номер, обновить легкий макияж, переодеться, причесаться и просто поваляться на кровати, а если остались хоть какие-то силы – сбегать на пляж, благо ходьбы всего пять минут.

       А после полдника – совсем уже благодать. Идешь в бассейн, который шире и глубже той речки рядом с санаторием, и плещешься там от души!

       И напоследок – солярий. Именно его в санаторно-архитектурном лабиринте Нина искала дольше всего. Помогла Тамара Петровна, спасибо ей, а то точно бы не нашла. Он оказался в конце коридора того же корпуса, где располагалась столовая. Солярий был несколько старомоден для такого богатого санатория. Сейчас почти везде солярии вертикальные, в них загорают стоя, а этот оказался горизонтальным. Однако именно это обстоятельство Нину обрадовало. После бассейна гораздо приятнее полежать в расслабленном состоянии, слушая шелест вентиляторов и классическую тихую музыку.

       Перед ужином – часовая прогулка по сосновому бору, а уж после ужина ты наконец-то предоставлена самой себе. Здесь у тебя появляется выбор – идти на культурное развлечение, устраиваемое администрацией санатория каждый день, будь то киносеанс, концерт, выставка, или развлекаться самой. Для этого в санатории работал пункт проката спортивного инвентаря: велосипеды, ролики, мячи, ракетки – в общем, все для активного отдыха.

4.
       Нина полюбила кататься на велосипеде. Точнее, ей и раньше нравилось на нем кататься, но это «раньше» датировалось почти двадцатилетним сроком. Когда Нина села на подобранный для нее велосипед, сначала ей пришлось чуть ли не заново учиться управлять этим агрегатом. Однако приобретенные когда-то навыки быстро вспомнились, и женщина стала с удовольствием кататься каждый день после ужина.

       Маршрут она выбрала простенький – вокруг санатория по асфальтовой дорожке по часовой стрелке и, для разнообразия, против. Приятно и полезно. На то, чтобы обогнуть весь комплекс с прилегающими пристройками – котельной, гаражом, автостоянкой, кладовой и другими домиками без окон непонятного назначения, Нине хватало пятнадцать-двадцать минут.

       Через три дня прогулок на колесах Нина придумала себе игру. Объезжая санаторный комплекс, она пыталась догадаться, где расположены те или иные кабинеты и помещения. Быстрее всего она нашла, конечно же, бассейн с огромными, чуть запотевшими окнами. Нетрудно оказалось найти и столовую. Ее Нина угадала по темно-красным длинным шторам, закрывавшим высокие окна с верху до низу. Дней через десять она высмотрела почти все окна кабинетов, в которых ей довелось побывать, а это было непросто, учитывая сложную архитектуру здания со множеством переходов и тысячью окон.

       Нина никак не могла найти окно кабинета, где располагался солярий. По идее – около столовой, на первом этаже. Придуманная ею игра сначала позабавила Нину, а затем полностью захватила. На одиннадцатый день пребывания в санатории она тщательно отследила свой путь по пути в солярий и из него, заглядывая в окна коридора и визуально запоминая уличные метки: скамейку, раскидистый дуб – напротив них как раз должен быть солярий. В самом кабинете окно было закрыто толстой темной шторой и располагалось перед столом медсестры, которая обслуживала солярий. Нине пришлось бы лезть на стол, чтобы посмотреть в него, а это было не слишком прилично.

       Вечером после ужина Нина с нетерпением поехала на велосипеде прямо к замеченному накануне дубу и скамейке около него.

       Впервые за все время езды на велосипеде она сделала остановку, не закончив маршрут. Руки вдруг неприятно ослабели, а глаза не могли оторваться от того места, где должен был располагаться кабинет солярия. Там не просто не оказалось окна. В этом месте вообще не должно было быть никакого помещения. Там не было ничего. Вернее, там была улица – газон с аккуратно подстриженной травой и редкими белыми цветками. А ближайшая стена была стеной столовой. 

5.
 
       Проведя неспокойную ночь, первую бессонную ночь после приезда, Нина решила не сходить с ума и просто посмотреть в окно кабинета солярия. Это сделать несложно. После завершения процедуры солярий автоматически отключался, Нина поднимала крышку, вставала, одевалась и откидывала ширму, за которой собственно солярий и располагался. Медсестра, сидевшая за столом, тут же вставала, подходила к аппарату, брызгала из пульверизатора каким-то раствором на горизонтальную поверхность и энергично протирала его тряпочкой.

       В этот раз она не будет откидывать ширму. Медсестре придется за нее зайти, и в этот момент Нина быстро влезет на стол и посмотрит в окно. Это займет всего пять-шесть секунд, в несколько раз меньше, чем требуется медсестре для обработки аппарата. Если только, конечно, медсестра сама не откроет эту самую ширму.
     
    К обеду паника, охватившая Нину, стала ослабевать, а в бассейне она в наказание за собственную глупость, тупость и идиотизм (как же себя еще назвать?) заставила себя проплыть, не останавливаясь, лишних двести метров. Она что, ежедневно попадает в другое измерение, чтобы позагорать? Чепуха какая! Да в таком лабиринте сам черт ногу сломит! Помещение-то совсем небольшое, от силы восемь-девять квадратных метров. На такой огромной санаторной площади его можно запихать куда угодно, где угодно и как угодно!

       – Здравствуйте! – Нина поздоровалась с медсестрой, зайдя в солярий, как обычно, сразу после бассейна.
   
       – Здравствуйте, здравствуйте! Какой красивый у вас стал загар. Как будто на юге побывали!

      – Да, спасибо, мне очень нравится. На пляже в средней полосе России так не загоришь. – Нина прошла за ширму и стала раздеваться, привычно складывая вещи на стоящий рядом стул. Она загорала в трусиках, и хотя их можно было бы снять, чтобы загар получился ровным, все равно никто не видит, но Нина почему-то стеснялась. На грудь она клала маленькие кружочки бумаги, смазанные чуть-чуть детским кремом, чтобы не слетали. Медсестра сказала, что соски нужно защищать.
      
     Чем дольше она лежала, тем яснее понимала, что заглянуть за штору ей сегодня придется, хотя бы для того, чтобы ночные страхи больше не одолевали! В конце-то концов! Почему бы и нет? Что в этом такого?
 
      Как и планировалось, Нина откидывать ширму не стала, и пока медсестра протирала солярий, быстро встала коленями на стол и выглянула в окно. Медсестра ничего не заметила. Нина вышла из кабинета и подошла к окну в коридоре. Сердце ее молотилось в груди как бешеное, руки дрожали. За окном был привычный умиротворяющий пейзаж – светлое синее небо с легкими белыми облачками, солнце, пока еще высоко стоявшее над горизонтом, зеленые кроны деревьев… Но перед глазами стояло то, что было за окном кабинета солярия: на черном как смоль небе висела большая круглая бледно-зеленая луна, вокруг которой блестели редкие звездочки.

6.
       – Я завтра уже уезжаю, можно мне не ходить больше в солярий? – спросила на следующий день Нина Тамару Петровну, случайно встретившись с ней в переходе между лечебными корпусами.

       – И почему же, голубушка? Как так не ходить? Надо обязательно закончить все процедуры, иначе толку от них никакого! Это я вам как врач говорю! А солярий – такая же процедура, нормализует вам фосфорно-кальциевый обмен! – Тамара Петровна с неудовольствием смотрела на Нину.

       – Да мне не хочется… – Нина не знала, что сказать. И действительно, что? Галлюцинации начались? Крыша поехала?

       – Голубушка! Что с вами? – Тамара Петровна вдруг подошла к Нине вплотную и пристально посмотрела в глаза. – Вам осталось два дня. Все будет хорошо. Вы как обычно сходите по всем процедурам. Вам понятно?

       – Хорошо. Я схожу… – плохо понимая, где она и что делает, Нина сделала несколько шагов на ставших вдруг ватными ногах.

       – Голубушка! А вы куда направляетесь?

       – Ой, здравствуйте Тамара Петровна! – Нина внезапно очнулась. Надо ведь так задуматься, чуть доктора не снесла, корова! – Извините, что-то я замечталась, не заметила вас, чуть с ног не сшибла. Простите еще раз. Я на массаж!

       – Ну конечно, идите, идите, голубушка. – Тамара Петровна провожала Нину застывшим взглядом.

       Проходящий мимо мужчина уже открыл рот, чтобы поздороваться с доктором, но, взглянув ей в лицо, отскочил в сторону как ошпаренный.
      
     – Извините, простите, – сбивчиво бормотал он, осторожно обходя доктора, – не заметил, извините…
  
     Оказавшись в лечебном корпусе, он вытер холодный пот, внезапно проступивший у него на лбу, и нервно потряс головой, отгоняя привидевшийся ему взгляд лечащего доктора. Взгляд желтых глаз с вертикальными черными змеиными зрачками, полный нечеловеческой ненависти и злобы.
       7.
       
     Нина лежала в солярии, закрыв глаза специальными маленькими очками с темными стеклами. Кажется, еще минута, и она закричит! Сегодня она точно решила не ходить в этот проклятый кабинет, но ноги послушно привели ее после бассейна именно сюда. Нина осознала это, как только легла на жестковатую поверхность аппарата. Ее сковывал такой ледяной ужас, что руки и ноги мелко тряслись, а по лбу градом катился пот. Не дожидаясь, пока солярий автоматически отключится, Нина подняла крышку, встала и оделась. Она решила постоять и подождать, пока он отключится сам, чтобы не вызывать недоуменных вопросов у медсестры.

       Стоя перед гудящим светящимся аппаратом, Нина чувствовала себя глупо. «Надо его отключить», – подумала она, – «все равно время уже на исходе». Нина посмотрела на панель. Несколько кнопочек. Одна – выставить время, а эти какие? Вот на эту медсестра нажимала, чтобы включить аппарат. А это, наверное, чтобы выключить?

       Нина нажала на черную кнопочку. Яркий белый свет, льющийся из-под крыши, вдруг стал темным и бордовым. Нина заглянула под крышу. Кружочек бумаги, случайно отлепившийся от груди и оставшийся на поверхности, стал темнеть, края его обуглились, и он загорелся.

       Нина не помнила, как вышла из кабинета. Она слышала только последние слова медсестры: «3автра последний день. Приходите обязательно! Мы вас будем ждать!»

       «Кто это – «мы»? – думала Нина, на автомате двигаясь к своему номеру. Она чувствовала себя обреченной на заклание жертвой. Завтра она уедет, завтра! Надо пережить еще один день. Только один день, и она уедет. И все будет как прежде! Она так устала!

       8.
       Две бессонные ночи дали о себе знать. Промучившись пару часов в постели, Нина уснула тревожным, беспокойным сном. Сон не принес ей ни физического, ни душевного облегчения, однако недаром говорят, что утро вечера мудренее. У нее есть несколько часов, чтобы попытаться во всем разобраться. Она будет бороться! В солярий она не пойдет! Более того, она уедет не после ужина, как намеревалась, а после обеда. Сразу же.

       Утром она подошла к горничной и попросила принять номер сразу после обеда.

       – Вы же уезжаете после ужина! Вот, у меня отмечено! – почему-то слишком сильно возмутилась обычно вежливая и спокойная горничная. – Идите и договаривайтесь с регистратурой! У меня после обеда другие дела! И вообще… Я не смогу принять ваш номер после обеда!

       Нина недоуменно смотрела на горничную. Заметив ее взгляд, горничная как будто смягчилась:

       – Да вы не торопитесь. У нас сегодня большой праздник! Нашему санаторию 100 лет исполняется. Будет торжественный ужин и сюрпризы. Оставайтесь, ну пожалуйста! – В голосе горничной послышался страх.

       – Хорошо, я поговорю с доктором и регистратурой, – спокойно сказала Нина.

       В столовой Нина сидела за одним из больших столов, рассчитанных на восьмерых. Сегодня она узнала, что никто из соседей по столу в солярий не ходит. Более того, никто и не подозревает о его существовании.

       После завтрака Нина зашла к Тамаре Петровне, чтобы закрыть свою карточку.

       – Сегодня я уезжаю после обеда, – твердым голосом сказала она доктору. – Спасибо Вам большое за заботу, Тамара Петровна.

       – Конечно, голубушка, как хотите, – неожиданно быстро согласилась Тамара Петровна, – тем более что вечером у нас праздник, после обеда все будут заняты подготовкой, и вечерние процедуры переносятся на день.

       – Как переносятся? – Нина не поверила своим ушам.

       – Сегодня вы пройдете все свои процедуры, – изменившимся голосом сказала доктор. Желтые зрачки с вертикальными черными щелками впились в Нинины глаза, – пораньше, перед отъездом.

       – Хорошо, Тамара Петровна, конечно, – покорно пролепетала Нина.

       9.
       Нина пришла в себя в солярии. В одних трусиках она стояла в полутемном помещении перед светящимся аппаратом с откинутой крышкой. Дикий животный ужас налетел на нее ураганом, в глазах потемнело. Тихо скуля, Нина трясущимися руками закрыла крышку и полезла за стул. Согнувшись в три погибели, она прикорнула за ним и прикрыла голову руками.

       Через три минуты за ширму неожиданно вошла медсестра. Раньше она никогда так не поступала. Медсестра быстро нажала черную кнопку и вышла из кабинета. Нина слышала, как она крикнула в коридоре:
        – Ужин будет готов через двадцать минут, можете собираться. – Затем шаги стали удаляться.

       Продолжая жалобно скулить, Нина поползла на четвереньках к выходу, выползла в коридор, проползла мимо дверей в столовую, каких-то других дверей, мимо регистратуры. Вокруг не было ни души, хотя из приоткрытых дверей столовой доносился шум голосов и чей-то смех.

       ***

       Ранним утром на трассе, ведущей к городу, Нину подобрала карета скорой помощи. Другие машины, притормаживавшие около нее до этого, тут же быстро набирали скорость и уносились прочь. Два огромных мускулистых санитара еле справились с почти обнаженной истерически хохотавшей женщиной. Из ее криков можно было понять всего несколько слов:

       – Ужин убежал… …взял и убежал… …вот вам всем… …солярий…
       

Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Архив
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования