Я спустился из пустоты. Свет сиял вокруг меня, когда где-то рядом раздался выстрел. Кто-то кого-то убил, а я, посмотрев на это из-под закрытых век, отбросил ненужный револьвер и побежал по длинному коридору.

 

Охранник глупо глядел на меня чистым незамутнённым взглядом безумного младенца. Я поднял руку и помахал ему. Он поднял свою и помахал мне в ответ, затем, надев на голову корзину для бумаг, стал бродить по своей комнатке, спрятанной за огромным прозрачным стеклом, натыкаясь на окружавшие его предметы – через громкую связь было слышно, как он агукал и подхихикивал.

 

Тогда, впервые в своей жизни не поняв, что происходит, я присел на карачки и пополз в сторону выхода. Я пытался вспомнить всю мою жизнь с момента создания, все эти первые и последние пять минут. А вспомнил только болезненный щелчок где-то в затылке, который отправил меня в длинный белый коридор.

 

Выход, очередной длинный белый коридор, с залепленными снегом стенами. Я вывалился в него в облаке серого пара и гнилого воздуха преисподней. Дверь, со стоном, захлопнулась за мной, и я пошёл вперёд. Снег, вначале просто облетавший меня и из любопытства присматривавшийся, постепенно определил во мне очередную жертву. Я шёл вперёд – справа и слева стена – а он облепил мне волосы, брови, залетал в рот и усаживался на нос, стая безумных белых пчёл жалила холодом города. Их было всё больше и больше; взвыл и бросился в атаку ветер. Безумный страх поднялся внутри меня;  щелчок… он обхватил меня за голову и понёс назад. Хлопья забивались мне за шиворот, кусая меня, погибая от прикосновения. Я бежал вперёд по яркому снежному туннелю, прикрыв рукой полуослепшие глаза.

 

Где дверь, где хоть одна дверь? Откуда я вышел?! Я свернул в тихий закоулок, в котором кто-то будто отменил и снег, и ветер. Опёршись спиной об стену, я начал считать минуты моей жизни в обратном порядке, ибо не знал, чем ещё должен занимать клон.

 

* * *

Шеф спал. Шеф любил спать. Особенно Шеф любил спать в такие пасмурные дни. А не любил Шеф быть шефом полиции. Макнили ворвался как буран, Шеф в волнении схватился за пистолет.

 

- Я тебя когда-нибудь пристрелю Макнили, просто так… - Шеф, полноватый человек с блестевшей лоснившейся лысиной сказал это как-то обыденно, поднял револьвер, нажал на курок… Щелчок – не заряжено. – Жаль, - заметил Шеф, и ничуть не стесняясь, выразил своё отношение к Макнили ещё и определённой гримасой отвращения, смешанного с презрением.

- Шеф. Сегодня вернётся Ортопед. Чую сердцем, или что там у меня в печёнках, сегодня он вернётся. Всё есть – буран, алая луна после заката, юбилей Ghothikh в Чёрном Сквере…

- Я тебя убью, Макнили. Вот увидишь, - Шеф экстатически качался в кресле

- Так ты даёшь добро…

- Я точно тебя убью, Макнили, - Шеф безвольно улыбнулся, подписал какие-то бумаги, протянул их Макнили.

 

Правый глаз детектива мигнул и словно залип от безумной радости, промелькнувшей в левом глазу. Бумаги с полномочиями быстро перекочевали во внутренний карман плаща. Макнили повернулся, и прошептал, тихо, практически про себя: “Я тебя убью, Ортопед…” - и повернулся к двери

 

- Стой, - задержал его Шеф. – Твоим напарником будет Джерри.

- Джерри, этот придурок?! Он же полный идиот. Он не пьёт кофе. Он пьёт вместо кофе цикорий.

- Не думаю, что тебе стоит смеяться над ним. Джерри – необычный коп. Это будущее полиции, - затем, снизив голос до еле слышного шёпота: – Джерри – экспериментальный: он хочет иметь семью.

 

Макнили промолчал. Его лицо скривила судорога. Было слышно, как заскрипели его зубы. Он, не разжимая тонких посинелых губ, повернулся к двери ещё раз и, наконец, ушёл.

 

- Макнили – злобный садист и убийца! Зачем ты ему дал полномочия?  - сам у себя спросил Шеф, когда детектив покинул кабинет; затем встал, прошёлся к зеркалу, провёл рукой по блестящей лысине и сам себе же ответил:

- Макнили – труп, Ортопед, так или иначе, прикончит его сегодня.

 

* * *

- Привет, - кто-то склонился над моим ухом. – Привет, - сразу же повторил он.

- Сегодня хорошая погода, не правда ли? – заметил я в ответ и обернулся. Мой неожиданный собеседник оказался человеком среднего роста, с двумя голубыми, смотрящими поверх меня, как поверх какой-то поверхности, глазами. В правой руке у него был большой мясницкий топор, в левой – корзинка, накрытая платком, присыпанная снегом. Из-за уха выступал заметный слегка распухший волдырь. “Клон, – тут же понял я, – клон, как и я”.

- Привет. Хорошая погода. Именно в такую погоду я обычно провожу приёмы. Я – ортопед.

- Ты – доктор? Ортопед? А что ты делаешь? – спросил я с искренним любопытством.

- Когда-то я не знал, зачем надо снимать головы. Не был полностью уверен. Но, однажды, сведя все данные о человеческом теле в одну таблицу - я понял. Я понял: человечество нужно спасать от скалеоза и плоскостопия... Я уменьшаю вертебральное напряжение, снимая лишнюю ношу с человеческих плеч. Я беру эту ношу, каждого, на себя, - затем, подняв небольшую плетёную корзину сегодняшней жатвы, он предложил мне помочь донести её до дома. - А то переработался сегодня – устал, сказывается долгий отпуск.

- А что в корзинке-то? – поинтересовался я.

- Как что? Кочни, конечно ж.

 

Его дом был довольно далеко. Семиэтажное строение, набитое дружелюбными соседями, которые всегда здороваются и ни о чём не подозревают. Мы поднялись к нему на кухню.

 

- Садись, брат, - сказал доктор, разжигая камин - Ты, наверно замёрз и устал. Ведь человеческие головы – нелёгкая ноша.

- Что вы такое говорите? – закричал я. – Я нёс не головы, а кочни капусты.

- Это ты неверно говоришь. Если, конечно, ты не спёр мои головы и не заменил их кочнями капусты.

 

Я промолчал. Я услышал щелчок, внутри себя – где-то в области затылка – по голове расплылось болезненное море тепла. Мгновение – всё как будто закончилось. В моём опалённом жаром бессмысленности существования сознании блеснула идея, озарившая весь дальнейший путь к обретению собственного Я: в моей голове не хватает знаний обо мне и о мире, но должны быть головы, в которых их достаточно. Парочка таких голов мне бы не помешала.

 

- Не, ну просто так убивать нельзя, - оказывается, я что-то говорил и говорил доктору в течение всего пути. - Ты же маньяк, (я сразу понял, когда увидел тебя)! Ты должен выбрать сторону силы, - доктор задумался, нахмурился, – Хочешь снимать головы ради спасения человечества? Мировоззрение необходимо, просто необходимо, - Ортопед назидательно повторил это ещё пару раз.

- А в чём же состоит мировоззрение маньяка?

- Ну, давай возьмём парочку самых известных маньяков: Робин Гуд, Бэтмен, тот парень, что из металла – все они несли людям добро. Как и я… хоть я и не маньяк, а простой доктор-ортопед. Мировоззрение состоит из нескольких составляющих: твоя кличка, то, что ты пишешь в записках, то, что ты пишешь на стенах, ненормальные маньяки ещё боди-арт любят – но всё это не наш путь. Все эти вещи решаются спонтанно. Я всегда старался объяснить людям, что я делаю, и оставлял на пациентах записки. Указывал оптимальный вес для головы, чтобы избежать плоскостопия, писал расписки об обязательном возвращении их голов через полгода в улучшенном виде, но, как видишь, не дождался благодарности, - мой собеседник достал платок, промокнул им глаза, затем расплакался. Он помахивал платком перед лицом, словно говоря: “Нет, не надо меня, несчастного, утешать, ибо такая мне выпала нелёгкая стезя”. Затем, протянул мне топор.

 

- Держи, иди на улицу. Я вижу, ты хороший малый и ты сам всё поймёшь. Удачи. Головы только не забудь мне принести, - добавил он строго. - Да, и ещё – клонов не убивай. Ибо созданы они без первородного греха, и не нам их судить. Да! Ещё…Может, костюм белочки наденешь? Если как бэтмен, то нельзя же без костюма!

 

Я ушёл и закрыл за собой дверь.

 

* * *

Я шёл, пробирался по узким коридорчикам сумасшедшего города. Мрачно светили фонари, прекрасно освещая смыкающиеся над головой стены, но только не то, что было под ногами. Снег проваливался под ступнями, выдавливаясь, хлюпая, словно мякоть переспелых фруктов. Вода стекала с крыш по стенам; стены домов щербатились в местах круглогодичных разводов, были похожи на прокажённые водой известняковые скалы…

 

Его я увидел издалека. Он был зло. Он стоял, тупо уставившись на ножик в своей руке: заметив меня, он поспешил навстречу…

 

- Мистер, - обратился он ко мне…

- Мистер – Жнец, - поправил его я. Ортопед был прав, слова и действия всплывали сами собой. Жнец – красивое имя – интересно, откуда оно взялось; оно вспыхнуло в моём сознании огненными буквами. Снег вокруг меня стал таять заметно быстрее.

- Черт побери, мистер… блин, жнец…

- Мистер Мрачный Жнец! – поправил его я и, сунув руку в корзину, под слоем тряпок обхватил рукоять топора…

- Мрачный? Неудивительно, при такой-то погоде… короче, жнецуля, деньги гони.

 

* * *

В комнате для допросов ярко светила лампа. Два шага до бетонной стены в каждую сторону. Их Макнили за долгие годы работы посчитал точно. Охранник вёл себя уверенно. Слишком уверенно.

- Так Вы ничего не видели?

- Я охранник. Я видел всё. Ничего противозаконного не было. Мистер МакЛеод вышел из своего номера, расплатился и ушёл.

- В номере, заляпанном кровью, как и все остальные комнаты заведения, валяется труп твоего мистера МакЛеода с простреленной башкой.

- Мистер МакЛеод расплатился и ушёл. Больше я ничего не знаю.

- Ты, чёртов садист. Мы знаем, что ты оставляешь вместо себя на работе – своего клона-дауна, которого ты незаконно изготовил, пользуясь своим служебным положением.

- Он у вас? – лицо охранника мгновенно потеряло былой лоск и уверенность. - Мини-я у вас! Где он? – вскрикнул он почти в панике…

- Это тупое создание сидит в камере, - Макнили понимал, что охранник не может помочь ему в деле, но получал огромное удовольствие от своей власти.

- Да – он тупой. Он слегка заторможен. Но он мой, понимаете, он – мой клон! – охранник расплакался. – Я приношу ему апельсины. Он живёт в моём ящике для вещей, который, вы представляете, размером не больше телефонной будки. Когда он видит меня – он радуется – бежит ко мне и так смешно спотыкается.

- Он – несанкционированный клон. По закону. По закону мы его экстерминируем.

- Нет, только не это – я расскажу всё. Я расскажу… Эта организация – это здание, где я работаю – она обслуживает очень важных лиц. Они приходят, заказывают клонов, и убивают их, понимаете, убивают ради собственного удовольствия, как Диких Ганмэнов**. И это ещё не самое страшное из того, что они с этими ганмэнами творят. МакЛеод делал видеозаписи… Туда ходят очень… очень высокопоставленные люди.

- Думаю, ты ничего не можешь нам сказать по делу, - Макнили усмехнулся. – Ты свободен. А твой клон будет экстерминирован сегодня вечером. Можешь сходить, и купить ему апельсинов. Сегодня вечером ты видишься с ним в последний раз.

 

В комнату вбежал ещё один полицейский, тряся какой-то объёмистой папкой. Он был доволен. Он радостно закричал “тру-у-уп, срочно”, грохнул папкой о стол… и убежал. Макнили быстро глянул на фотографии, высыпавшиеся из объемистого досье, улыбнулся, собрался и ушёл вслед за Джерри. Охранник остался один. Он взял со стола лист бумаги и дрожащими руками записал: “1. Апельсины. 2. Два круассана. 3. Томатная…”

 

* * *

Это изумительно это просто волшебно! Кто-то говорит мною, кто-то двигает мною. Кто-то, кто выше и кто есть я. И он изначально справедлив. Я несу его справедливость, и даже если кто-то её не понимает не страшно. Совсем не страшно, ибо – справедливость.

 

Я смазал маслом свои кокосовые скорлупки от “Коламбия” и натер их так, чтобы они блестели. Я выглянул в окно и чихнул. На улице снег и ветер. Ветер сквозит между тесно поставленными домами, выдувая из переулков и перепутанных вен-улиц всё человеческое. Высоко в небо, с окружающих крыш, взметнулась стая ворон. Обе мои головы любят смотреть на птиц. Сначала я положил левую руку на лоб. Потом положил правую руку на другой лоб. Так лучше думалось. Как хорошо, что у меня теперь целых два лба. И оба любят смотреть на птиц в окно. Одна голова пристроилась между цветочными горшками и улыбается от безумного удовольствия. Вторая, на моих плечах, тоже улыбается. Они дружны. Они обе – одно Я.

 

“А начхать на здоровье” – решил я. Щелчок, я попытался выйти из комнаты, но – то и дело задевал носом за стенку или шкаф. Каков чёртов огромный нос!

 

Улочка убегала вдаль и упиралась в бесконечность. В бесконечности я видел своих будущих жертв.

 

* * *

- Добрый день, что тебе нужно? – охранник спешил куда-то, спешил побыстрее пройти этот тёмный участок пути, поворот по узенькой улице, затем подъём по лестнице вверх. В руках он нёс целую сумку, набитую продуктами, засыпанную яркими оранжевыми апельсинами. Возможно, это было днём, но солнце будто побоялось заглянуть на нашу встречу. Единственное, что светилось в узком проулке – эти апельсины и мои глаза.

- Привет, зачем ты извратил природу, создал клона-дауна, который стоит за тебя на твоей работе, пока ты бегаешь в ближайший бордель?

- Это того, что я в шкафчике прячу… вы уже знаете о нём, босс?! Я всё объясню. Я был сегодня в полиции – я ничего не сказал… Я обязательно напишу объяснительную, завтра.

- Я не дал ему договорить, выхватил свой топор, и махнул, но довольно неудачно – охранник увернулся, куда-то в сторону отлетело его ухо. Дно кулька прорвалось, оттуда всё рассыпалось мне под ноги - апельсины, банка томатной пасты, две французские булки, ананас, бутылка дешёвого вина…

- Бо-осс, что вы делаете… Я уйду, уволюсь по собственному желанию, только не убивайте меня, не убивай… - завизжал охранник в ужасе. Я прицелился и нанёс один точный удар.

 

Голова отделилась мягко и идеально подошла к корзине по размеру. Теперь надо написать что-нибудь жуткое; на стенке и кровью. Жнец окунул палец в разлившуюся пасту и написал на стене огромными кроваво-томатными буквами:

 

* * *

Джерри деловито носился вокруг детектива Макнили. Периодически он указывал ему то на одну, то на другую улику. В перерывах между бессмысленным тыканьем в улики пальцами он рассказывал ему о своей будущей семье, сочувствовал безголовому трупу. Вспоминал, что в комнате для допросов охранник смотрелся ещё “совсем как живой”. Затем, когда все ушли, отвёл Макнили в сторону и сказал:

 

- Детектив, я понимаю, конечно, что я не должен был этого делать через вашу голову. Я понимаю, что, возможно, это отразится на вашей карьере, если выяснится, что я – ваш клон-помощник – оказался умнее и проницательнее чем вы. Но я только что навёл справки и оказался прав.

 

Макнили не выказал никакого интереса. Лишь моргнул правым глазом пять раз подряд. А Джерри не боялся своего начальника. Он был горд собой. Он смотрел на Макнили, свысока, как на какого-то клона-выскочку и расслабленно рассказывал свою версию:

 

- Я навёл справки – помните те буквы на стене, которые мерзкий маньяк написал своей кровью? – вчера из лабораторий “ГенетиКо” сбежал бешеный помидор-мутант на ножках. Я уже сообщил репортёром, что наш убийца – бешеный помидор мутант на ножках. Я теперь знаменит.

 

Лицо Макнили стало белее окружающих сугробов. Правый глаз задёргался и закрылся полностью. Рука сама потянулась к пистолету, и лишь заметное усилие воли, от которого исказилось всё лицо, помогло ему остановиться. Рука поднялась вновь, и с размаху встретилась с лицом клона. Тот, ошарашенный, отлетел к стенке. Присел, спрятал голову меж колен, закрылся руками и не двигался, пока его колотил старший по званию. Слышно было лишь, как детектив орал между ударами: “Тупой… тупой… тупой…”

 

* * *

- Здравствуй, Аннигилятор, - Жнец преградил дорогу человеку, похожему на мелкого противного гремлина в респектабельном костюме. С моего топора стекала кровь. Охранник Аннигилятора свалился, обезглавленный, ему под ноги, рука с дымящимся пистолетом отскочила, влетев в чью-то открытую форточку. Второй охранник, прислонившись к стенке, с ужасом в глазах, пытался вернуть свою полуотрубленную голову на привычное место. Кровь хлестала из его рассечённой шеи, заливая снег, оставляя на нём дымящиеся дырки с острыми рваными краями, и приковывала к себе взгляд своего бывшего нанимателя.

– О Боже…  – с заметным ужасом в глазах гремлин заверещал: – Откуда ты знаешь… Нет – это невозможно, я говорю это моё имя только им, и только перед тем как их убиваю. Ах, сволочи, эта компания всё записывает. Тебе нужны деньги? Ты их не получишь. Ты ещё не знаешь, с кем ты связался. Я тебя! всех вас! Раздавлю!.. - голова всё говорила и говорила, без остановки, пока Жнец не сунул её поглубже в кулёк. Там она зарычала, вцепилась во что-то и долго трепыхалась… Надо будет ему вечером новости показать… не догадается ведь сам, что умер, а мне не поверит.

 

* * *

Жуткий крик, выстрел: эхо пробежало по узенькой улочке…

- Ты слышал? Это же недалеко! – Макнили вскинул голову. – Вставай, Джерри, возможно, ты мне ещё пригодишься. Макнили вскочил и исчез за поворотом. Джерри тяжело поднялся и последовал за ним. Его мучило теперешнее самочувствие, перемежаемое тяжёлым предчувствием своей судьбы. Он прихрамывал. Останавливался. Проверял, нужна ли ему ещё семья. Шёл дальше. Шел долго, минут тридцать, с трудом поспевая за детективом. Периодически, он умолял Макнили сжалиться над его будущими детьми и остановиться. Он ныл без умолку, и как-то с опаской, а от того ещё противнее.

 

Снег быстро таял, кровь, не замерзая, растекалась по всему проулку. Джерри почувствовал, что наступил во что-то липкое, и включил фонарик, чтобы осветить свой путь. Макнили остановился и присел где-то впереди.

 

Яркое белое пятно. Оно ползло по стене, будто принюхиваясь к сладковатому запаху крови, затем оно окончательно стекло вниз, где, беспомощно раскинув руки, валялось обезглавленное тело. Вскоре пятно подкралось к сидящему рядом с трупом человеку и прыгнуло ему на голову

- Он тут уже был… Пройдём дальше. Да не свети мне в глаза, я ничего не вижу, я сейчас тебя, гада, застрелю! – затем Макнили грустно посмотрел на помощника. Джерри стал медленно отступать назад…

- Джерри, сбегай – выпиши мне другого клона-помощника.

- Шеф… их не выпускают. Мораторий после смерти Джей-Энси МакЛеода, - Джерри заметно дрожал, смотря прямо в глаза Макнили, лицо которого, несмотря на высказанную угрозу, ничего не выражало. Он не был ни мрачен, ни особенно огорчен. – Макнили, - с надеждой продолжил Джерри, - у меня же будет семья. Ты ведь сам тут разберёшься?! Я же экс-перимен-тальный…

- Чёртов экспериментатор МакЛеод… какая семья, у тебя не будет семьи – ты клон!

- Нет… - успел промолвить Джерри, схватился за живот. Его лицо исказилось радостью, как будто он успел поймать пулю руками. Затем он просто ничком упал на мокрый залитый кровью асфальт.

- Жаль, нехорошо вышло – философски заметил Макнили, сдув с дула дымок и вернув пистолет в кобуру. Его сигара, потухшая, торчала в тонких посинелых губах. Глаза были странным образом разведены в разные стороны. Затем они, резко собравшись в кучку, словно у человека (и клона) смотрящего в узкую трубу, уставились в пустоту. Макнили увидел следы. Кровавые отпечатки на снегу начинались метрах в десяти…

 

* * *

 

* * *

- До сих пор не верю, вот смотрю на тебя и думаю, до чего техника дошла! – заметил Влад#1, любовно смотря на клона… - Я и там, и тут…

- Да это не техника дошла, это ты сам дошёл, до кондиции…

- Может, выпьем за это?

- Нет, за это мы уже пили, давай лучше, не чокаясь, за вон того чувака без головы под забором, сегодня не повезло ему, завтра не повезёт нам. Эх, за горькую нашу…

 

Я вышел из тёмного закоулка и мрачно улыбнулся.

- Ну и кто из вас двоих не-клон, - спросил я, предвкушая этот звук-хруст отделяемой от тела головы. Я закатил от удовольствия глаза.

- Он, – ответил, не теряясь, тот, что справа, указав на того, кто слева.

- Точно он, - уточнил тот, кто слева, похлопав по плечу того, кто справа.

 

Тот, что был справа, возмущённо поглядел на того, кто слева…

-Да как ты смеешь утверждать, что я клон. У тебя за ухом пупок метров за десять видно!

- Точно, - согласился тот… – Но у тебя тоже!

- Так кто же из нас не-клон?! – удивился первый, пощупав у себя за ухом.

- Нас, кажется, трое было, час назад. Это не тот, которого мы в баре под столом забыли?

- Да-а-а. Сла-а-бак!

- Пошли его искать!

- Пошли.

 

Я отпустил их. Я не трогаю клонов, не убиваю таких как я, пользуясь их естественными физическими слабостями. Зачем убивать клонов, когда грехи людей очевидны?! Пора было идти домой. Домой… - это странное слово – в действительности ли я чувствовал себя у Ортопеда как дома? Знаю ли я: как понять, когда ты дома?

 

Я открыл дверь. Прямо с порога он вырвал у меня кулёк и корзину, и принялся тут же на тумбочке разбирать:

- Ну, кто так рубит? Кто так рубит! – судя по голосу, доктор был возмущён до глубины души. – Как, ты представляешь, я буду возвращать владельцу эту не-кондицию?! Мне ещё две недели теперь кромочки обшивать пред засушкой.

 

Доктор скривил гримасу. Полез рукой в карман своего старого закопченного халата, достал оттуда катушку ниток и длинную цыганскую иглу.

 

- Всё, - заметил он перед тем, как закрыться в своей комнате. Сегодня вечером идёшь со мной – буду проводить мастер-класс. А то тебе всё равно – ты просто маньячишь: развлечения у тебя такие. А со мной – будешь пользу обществу приносить.

 

Ортопед скрылся, дверь захлопнулась. Я раскрутил камень и стал точить топор. Искорки весело врезались в стену, осыпаясь и затухая. Иногда застревали в занавеске, образуя локальные проталины и прожоги, маленькими огоньками разбегались по ковролину.

 

* * *

 

 

 

 

* * *

- О боже… насквозь… - прошептал я: я видел сквозь дыру в его груди уходящую вдаль набережную. Поверх наваленных сугробов сплошной стеной всё падали и падали крупные хлопья, словно белый пух разорванной на куски небесной птицы.

- Ду… рак… у тебя же артроз таранно-пяточно-ладьевидного сустава. Ты живёшь в муках, - Ортопед с мольбой протянул руки в сторону Макнили: - Дай же мне тебя спасти…

 

Доктор ещё недолго держался на ногах. Он выронил топор и, задрав голову, смотрел прямо вверх в чёрное небо. Он рухнул на колени и попытался заткнуть дыру попавшимся под руки снегом, но тот таял и вываливался обратно покраснелыми кусками льда. Ортопед уже заваливался назад, когда Макнили, откинув винчестер в сторону, поймал его на руки.

 

- Энрике, почему! Почему ты тогда сбежал из лаборатории?

- Я просто хотел приносить людям счастье… - еле слышно ответил доктор; прикрывая постепенно веки, он ещё беззвучно шевелил губами. Руки судорожно хватали снег, сжимались и разжимались.

- Ты был бы отличным копом!

- Робо…

- Что робо?.. – Макнили озадаченно вглядывался в его губы, пытаясь разобрать последние слова маньяка.

- Робо… копом… - глаза Ортопеда закрылись окончательно, правая нога дёрнулась, тело на руках детектива обвисло.

 

Макнили поднял глаза в небо, к кровавой и молчаливой луне, которая зависла в любопытстве над беснующейся вьюгой, и душераздирающе завыл.

 

Когда, прорвав пелену бурана, из-за крутого поворота вылетела машина с мигалкой, я, воспользовавшись моментом, подобрал валявшийся винчестер.

 

Грузный Шеф, откинув вверх тяжёлую дверцу полицейского Тауруса, выбрался наружу. Пару минут он стоял, уставившись прямо на меня. Затем обернулся к Макнили.

 

- Джерри…наше будущее… Мерзавец… За что ты его?! - Шеф, вдруг, словно что-то вспомнил, что-то совсем неприятное, возможно зубную боль. Он вскинул руку с тяжёлым револьвером и три раза нажал на курок. Макнили смешно раскинул руки, будто собирался кого-то обнять, но, когда первая пуля вошла в его грудь, подпрыгнул, перекувырнулся через машину и где-то там и остался. Затем Шеф, не опуская своего ствола, обратился ко мне:

 

- Жнец, забавное имя… Клон бы так себя не назвал. Хватит притворяться Джей-Энси - Я додумался проверить зубные слепки с твоего якобы трупа.

- …твои слова бессмысленны, - безумец нёс какую-то ахинею. Я не хотел его слушать и попытался закрыть себе уши.

- Ты серьёзно? Не хочешь слушать?! Ну, раз схватился за голову – убедись, что ты действительно клон: протяни свою правую руку и пощупай за ухом…

 

Моя рука предательски дёрнулась. Может ли человек отстрелить себе правую руку? Да, если он клон, думающий, что он не-клон, в страхе оказаться при этом клоном. И я не был не-клон.

 

- Если рука твоя ослушалась тебя – оторви её… - кажется, Жнец произнёс это вслух. Какой-то я пафосный был в этот день.

 

Я положил руку на перила, упёр в неё ствол винчестера чуть повыше локтя и выстрелил. Какие-то доли секунды и оторванный кусок меня улетел вниз в черноту мутного потока. Боли я не почувствовал, было даже немного смешно. Смешно от каких-то толчков – что-то пульсировало и рвалось изнутри.

 

Когда я обернулся, от револьвера Шефа вился дымок, на моей груди быстро расцветали два кровавых пятна. Грудная клетка сдулась, словно пробитый футбольный мяч. Я сделал шаг назад. Голова предательски кружилась, во рту ощущение, что я сжевал горсть мелких гвоздей. Шеф предательски смеялся, перезаряжая свой револьвер.

 

- Создатель клонов погибает от руки одного из своих творений. В этом была бы ирония, если б этот сюжет не затёрли до дыр тысячи писак и не залили гангами слёз любительницы целомудренных эротических новелл, да и сегодняшние газетчики, тупые ищейки, как в воду глядели. Ты, извратитель путей природы! Твоё творение – человек второй очереди: мы убиваем друг друга в истерическом безумном кошмаре. А я – я несчастный и, в то же время, умный чуткий тонкий Шеф полиции, которому из-за твоих изобретений суждено было родиться презренным клоном, и я отомщу тебе за всех обиженных и обижу тебя за всех неотомщённых. Я - это творение, грохнувшее творца, смотрите на меня ангелы – я венец эволюции. Скоро начнётся святое очищение…

 

Пока он нёс этот бред, я перегнулся через перила и спрыгнул в реку. Неужели я был единственный небезумный клон в этом городе?!

 

__________

 

*пер. с англ. Игорь Носов. Оригин. название Jeremy Nassau’s "It Bloody-blood’y Snows"

** в оригинале также непонятно: “…like on “Fire”… shoot French pif-paf on the Wild f… Gunmenfalling…

***в оригинале The Vlad’s говорят с русским акцентом; периодически употребляют непереводимые идиомы, как  “Ever’ywan f… Fear’ Vlad’s f… Her’e.”