Скамейки в старом парке в эту пору чаще были пусты. Мокрые, потемневшие от свежего дождя доски никого не ждали, довольствуясь своим одиночеством. И лишь одно единственное, слишком тёплое и живое для этого места пятно разрушало гармонию скучной по собственной прихоти осени – ребёнок, девочка, на чьих щеках застыли то ли капли дождя, то ли слезинки. Проходящая мимо женщина не могла оторвать от неё взгляда – взметнулись рыжие кудри, вспорхнули и опустились на скамейку рядом с ребёнком.

– Здравствуй! – беззаботно зазвенела она, не задумываясь, что вторгалась тем самым в чужое уединение. – Зачем ты тут?

– Просто, – буркнула в ответ девочка, надеясь избавиться от назойливой рыжины кудрей.

– Просто ничего не бывает, – продолжал переливаться голос-колокольчик. – Тебе грустно и хочется быть одной, – она не спрашивала, она утверждала с той уверенностью, которая не предполагала ни малейших сомнений. – Вот ты и пришла сюда. Не могу понять только, зачем. Ведь тебе от этого никакой радости...

– Нет, – согласилась та.

– Тебе слишком часто бывает грустно? Хочешь, я помогу тебе? Я подарю тебе кое-что. Одну волшебную вещь...

– Я не верю в волшебство, – резко отозвалась девочка. Эта рыжина кудрей, эта глубокая сочная зелень глаз беспокоили её, вызывая где-то в глубине души неприятное свербящее чувство.

– В наши дни никто в него не верит. Даже совсем маленькие. Время волшебства ушло. Но я всё равно хочу сделать тебе подарок.

– Волшебства не существует, – снова отрезала девочка.

– Нет, в него просто не верят. И поэтому никто не видит его. Когда случается чудо, его не замечают. Но оно есть.

– И кому нужно такое волшебство? Если оно невидимо? – рассержено бросила девочка.

Волны рыжины вновь всколыхнулись; зазвенели и рассыпались под осенним небом слова:

– Я не сказала, что оно невидимо. Его не видят. Это другое! Но ведь ты хочешь верить. Поэтому я хочу подарить тебе немного волшебства.

Белая ладонь протянулась к ребёнку, кудри порхнули над скамьёй. Девочка замерла в ожидании, готовясь к чему-то удивительному… Лепестки пальцев раскрылись, обнажая маленький стеклянный шар.

О, разочарование – вот цена, которую платят за излишнюю доверчивость. Стоило ли слушать эти рассказы о невидимом волшебстве? Стоило ли трепетать от волнения? Перед ней был волшебный дар – обычная стекляшка, игрушка, что продавалась в любом магазине, дешёвый фокус... Внутри шара был помещён миниатюрный городок с домиками и башенками. Красивый, но не волшебный. Если шар встряхнуть, в крошечном городе разлетятся бумажные снежинки. Фальшивка, обман…

Над скамейкой нависло тягостное молчание. Но рыжина заиграла как ни в чём ни бывало:

– Когда тебе станет грустно, просто встряхни его...

– И пойдёт снег! – сквозь слёзы бросила девочка. – Это не волшебство!

– А я говорю: волшебство. Потому что я волшебница. Волшебники не обманывают.

– Враньё! – рассержено бросила девочка и вскочила со скамьи.

Рыжина кудрей печально вздохнула и опала. Девочка убегала прочь, плача и яростно сжимая кулаки. Даже не замечая, что маленький шар остался в её руке...

1

Мила вошла в свою комнату. Она была расстроена. Она не знала, что стало главной причиной её дурного настроения: может быть, дело было в пасмурной погоде за окном; может быть, в целом сказался неудачный день; плохая оценка в школе или друзья, с которыми ей всегда не везло. "Подростки", – так объясняли это взрослые. Сама она не знала, что пряталось за этим словом, которое произносилось всегда задумчиво и загадочно, с видом некоего потаённого знания. Но в минуты разочарований ей казалось, что слово это олицетворяло все её трудности и проблемы, не проясняло ничего, зато позволяло не задумываться. Мила стала всё чаще прибегать к нему, прячась от решения своих пусть и не очень серьёзных проблем.

Ей и сегодня не хотелось искать причины своей грусти, смешанной с раздражением. Тем более что первая половина её дня была посвящена исключительно этому. Потому теперь она бездумно цеплялась глазами за привычную обстановку комнаты, надеясь заполнить хоть чем-нибудь голову, но, увы, взгляд проскальзывал по вещам слишком знакомым, а посему скучным. Она уже готова была ухнуть в компьютер, который всегда помогал забыть о неудачах, как взгляд её прильнул к нелепой безделице, покоившейся среди прочего мусора – маленькому стеклянному шару с крошечным городком внутри. Она привыкла не замечать его, но именно сегодня почему-то вспомнилась ей странная история его приобретения.

"Значит, волшебство, – усмехнулась про себя Мила. – Ах, если бы так... Интересно, что всё-таки будет, если я..." Она ни разу ещё не встряхивала этот шар с момента его получения. Даже переставляя его на полке, старалась она двигаться медленно и плавно. Это уже вошло в привычку, стало обязательным условием каких-то нелепых отношений между нею и шаром: она не трогала его, а он не напоминал ей о том неприятном случае, – точно он был живым. Но сегодня ей безумно захотелось нарушить этот негласный договор. Всё было даже хуже, ибо ей на самом деле верилось, что должно было произойти нечто невиданное, волшебное... Но ведь она никогда не поддавалась глупым сказкам. Или это было лишь иллюзией?

Пора было сознаться: да, она всегда втайне от себя самой надеялась, что слова той рыжей незнакомки окажутся правдой. Ей хотелось волшебства...

Дрожащая рука её потянулась к шару и бережно укутала его в ладонь. Сквозь пальцы проглядывали крошечные домики, сложенные из белоснежных кирпичей, покрытые крышами из черепицы всех мыслимых цветов. Среди них можно было различить и главную площадь с роскошным фонтаном, который (или это лишь мерещилось ей?) тысячью брызг рассыпался над камнями мостовой. Какие чудесные люди должны жить в столь прекрасном городе, и как должны они быть счастливы в нём… Сердце сжималось в её груди, билось быстрей и быстрей, замирало и съёживалось до боли. Рука всё сильнее сжимала стеклянные стенки, боясь шелохнуться. Сейчас она встряхнёт шар… И что? Над сказочным городом пойдёт игрушечный снег? Да? Ведь говорят, что волшебство не может быть правдой. Сейчас…

 

Она очнулась в тени огромной ввысь уходящей горы. Собранная чьими-то руками из половинок белоснежных раковин, она была похожа на могучую лестницу, рассчитанную на сказочных великанов. Мила сидела у её подножия, и величие сооружения заставляло её трепетать от ужаса и какого-то доселе не испытанного воодушевления. Вот оно, волшебство, магия, чудо! Так значит, всё это существовало?! Она восторженно оглядывалась, и в душе её росло дивное ощущение счастья от сопричастности чему-то высшему, уходящему далеко за рамки обычного человеческого разума.

Она наслаждалась этой красотой, купалась в мягкой бархатной тени горы и не сразу заметила, что на вершине её вздымались к сказочно-голубому небу высокие белокаменные башни. "Город!" – мелькнула в её голове сумасшедшая мысль. Ведь это был тот самый город, что столько лет манил её из стеклянного шара. Город… Ей безумно хотелось добраться до него, своими глазами изнутри увидеть эти домики белого кирпича и причудливый фонтан на площади.

Мила спешно поднялась и обошла гору вокруг в поисках подходящего для подъёма места, но, увы, везде взгляд её выхватывал только огромные раковины-ступени. Подняться по ним будет непросто… Но что, собственно говоря, стоили эти усилия, если там, среди облаков, ждал чудесный город её грёз?

С незнакомой себе самой решимостью бросилась она к склону. Ей приходилось тянуться до каждой ступени, тёплой, шершавой на ощупь. Подтягиваясь на руках, грудью и животом прижимаясь к поверхности, взбиралась она на каждую новую раковину. Она не заметила, как руки её, стёртые о камень, начали оставлять багровые следы на белоснежных ступенях. Не заметила она и усталости, свинцом наполнившей её тело, она даже не останавливалась, чтобы перевести тяжёлое дыхание, рвавшееся наружу из груди. Город стал её мечтой, он манил её, тянул к себе, завладел ею всецело и полностью…

Когда последняя ступень была преодолена, она без сил упала на землю перед воротами и, тяжело дыша, стала разглядывать город. Он был окружён оградой из белых металлических прутьев, сплетавшихся в причудливый узор. В нём можно было различить невиданные растения, горделивых стройных животных и птиц, красивейших людей в изящных одеждах. Всё это извивалось, танцевало, кружилось в её глазах – стоило посмотреть на прутья несколько минут, как они начали оживать и двигаться в глазах Милы. Она встряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения, но видение не отступало. Мужчины снимали перед ней шляпы, женщины взмахивали тонкими руками, подзывая к себе, животные качали своими головами, приветствуя её, а растения шелестели на неощутимом ветру. Она боялась поддаться искушению, боялась поверить, но всё казалось таким реальным. И она боязливо взмахнула рукой в ответ – ограда отозвалась ей рукоплесканиями. Ворота сами распахнулись, и город обнял её…

Нет, такой восхитительной красоты она не могла и представить! Чего стоила эта крошечная копия, заключённая в жалкий стеклянный шар? О, это была лишь бледная тень, не способная отразить и толики того великолепия, что окружило её теперь. Всё в этом городе было соткано из белизны и света. Солнечные лучи отражались от кирпича домов, от камней мостовой, девственно чистых, как и стены, от резных, точно игрушечных, стёкол, вставленных в причудливые рамы окон неправильной формы. Город пестрел, город сверкал. Солнечные лучи играли на листьях невиданных деревьев, раскинувших над городом свои кудрями завивающиеся ветви; сквозь их кружево проникал на дорожки свет, покрывая их сетью пушистых мягких теней. Лёгкие облака кружили прямо над крышами домов, иногда спускаясь ниже, почти касаясь головы. Ей достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться их прохладных краёв, ощутить проходящие сквозь пальцы влажные струи.

Мила шла по узким и уютным улочкам, всё приближаясь к главной площади. Мелодичный гул огромного фонтана уже достиг её слуха, отчего она ускоряла нетерпеливый шаг. Белоснежная арка, испещрённая барельефами тончайшей работы, что изображали удивительно статных и красивых людей, приняла её под свою сень и выпустила на мощёную изразцовыми камнями площадь. Она хотела уже ступить на неё, но в испуге отпрыгнула назад: там, на изразцах прямо под её ногами танцевали изящные крылатые феи, восседали на тронах величественные и мудрые короли, менестрели играли на арфах и виолончелях… И всё это жило. Всё это дышало. Всё двигалось и приветствовало её. Все эти крошечные существа безмолвно звали её к себе жестами и взмахами крошечных голов. Осторожно, примеривая каждый шаг к краям изразцов, Мила ступила на площадь. Мириады радужных кристаллов окружили её, мягко касаясь кожи – фонтан рассыпал брызги над площадью. Вода била из мраморных кубков и букетов, что поддерживали девушки в воздушных каменных одеждах и юноши с золотыми венцами на головах. Окутанные многочисленными радугами, они наклонялись друг к другу, переливали воду из кувшина в кувшин и беззвучно смеялись своими точёными мраморными лицами. Завидев свидетельницу их веселья, они поклонились и завертелись, разбрызгивая воду над площадью. Прохладный, сладко колющий дождь окропил Милу с ног до головы. Это было чудесно. И абсолютно реально.

Она вечно готова была смотреть на это божественное сердце города, такое бьющееся и живое, если бы тонкие звонкие голоса, вычленившиеся из пения воды, не привлекли её внимание. Мила насторожилась, прислушалась и действительно различила смех и чью-то весёлую, задорную речь, хоть и тихую, но звучащую так мелодично, словно звук крошечных колокольчиков. Неужели она не одинока была в этом сказочном городе? Были ли это жители? Или такие же, как она, пришельцы? А вдруг у кого-то тоже был волшебный шар? Ревность и обида кольнули её в самое сердце: ей ни с кем не хотелось делить эту мечту, эту сказку.

Голоса звучали уже совсем близко, отчего обладатели их вынуждены были перейти на шёпот. Они играли с Милой: делали вид, что не желали выдать своего присутствия, но всё-таки интриговали её, позволяя себя услышать. Любопытство и волнение сжигали её изнутри, она ждала, оглядывалась, глазами искала своих наблюдателей.

– Кто здесь? – не выдержав этой муки, обратилась она к пустоте. – Я слышу вас!

– Мы! – смешинками рассыпался звонкий голос. – Хранители Города!

Своих собеседников Мила заметила не сразу. Должно быть, основной причиной был их небольшой рост: они едва достигали парапета, окружавшего фонтан. Было их двое: очаровательная златокудрая девушка и похожий на неё юноша, оба в белоснежных туниках и золочёных сандалиях, с венками из крупных, похожих на колокольчики, цветов. Кожа их была светлая, почти белая, как и весь город, лишь на щеках разливался здоровый румянец. Голубые глаза лучились.

– Добро пожаловать! – радостно приветствовали они гостью.

– Здравствуйте, – ответила учтиво Мила, стараясь сдержать волнение.

– Ты удивлена? Не узнаёшь нас? – рассмеялся юноша.

– Я впервые здесь и никого не знаю… – смущённо ответила Мила.

– Но это же твой Город, – ласково заговорила девушка. – Ты же сама создала его!

– Я? – Мила непонимающе хлопала ресницами.

– Конечно! – юноша говорил столь непринуждённо, что хотелось ему верить. – Это твой Город. Твоя фантазия. Твоё пристанище. Твоё волшебство.

– А мы – хранители этого Города, его стражи, – подхватила девушка. – Мы охраняем мечты.

– Так это всего лишь фантазия? – разочаровано вздохнула Мила.

– Да, твоя фантазия, – кивнула девушка в ответ.

– Но ведь ты сделала её такой же реальной, как всё на свете! – поспешил утешить Милу юноша. – Мы говорим с тобой, потому что мы реальны. Благодаря тебе. И мы будем жить, пока ты веришь в нас.

Мила не могла ничего понять, мысли смешались в её голове, происходящее казалось сном, а спустя мгновение – явью и вновь сном.

– Так значит, я могу остаться здесь? В этом чудесном Городе? – сколько надежды, сколько счастья было в голосе Милы!

Но хранители печально переглянулись и молчали, не решаясь ответить.

– Нет? – с мольбой обратилась к ним Мила. – Но почему? Почему нет?

– Это только твоя фантазия, твоя мечта, твоя вера, – вздохнула девушка. – Ты не можешь жить в мире фантазий. Но ты можешь хранить его в своей душе. И возвращаться к нам иногда.

– Но ненадолго, – печально вторил ей юноша. – И тебе пора…

– Уже? – Мила обескуражено оглядывала хранителей.

В это время юноша принял из рук статуи кубок, наполненный водой, и подал Миле. Та беспрекословно приняла его и глотнула. Голова её закружилась, всё перевернулось в глазах, лишь фигуры хранителей ещё несколько мгновений оставались различимыми в этом водовороте.

– Не забывай! – доносились до неё слабые, едва слышные голоса.

2

Мила торопилась. Сборы перед переездом тяготили её, хотелось закончить упаковку чемоданов как можно скорее. Потому она так суетливо хватала вещи с полок, раскладывая их на диване. В недрах шкафа, как выяснилось, громоздилось бессчётное множество ненужных безделушек, которые, если быть честной с собой, она давно уже могла выбросить. Во всяком случае, перевозить их на новую квартиру точно не стоило. Она извлекала одну за другой статуэтки, свечки, шкатулки и прочую мелочь, которые так любили дарить малознакомые, но вежливые люди. Вдруг рука её ухватилась за гладкую поверхность – пыльный стеклянный шар. Тот самый. Мила раздражённо поморщилась. За последние годы она повзрослела: научилась не верить в сны и обрела здоровый цинизм, немного разочаровалась в мире, но в целом помудрела. Нелепые мечты остались в прошлом, и она забыла о них, но шар вновь возродил воспоминания. Чувство сродни стыда поднялось в её душе. Она резким движением схватила стеклянный шар и готова была швырнуть его к остальному мусору…

 

Мила с трудом удержалась на ногах: она стояла на узкой ступени нисходящей каменной лестницы, выщербленной, местами обвалившейся и похожей на груду обломков. Она шагнула было назад, но путь ей преграждала холодная твёрдая поверхность – мутное стекло. Шар? Неужели она действительно оказалась внутри этого проклятого шара? Пальцы сжали, щипнув, кожу, но наваждение не исчезло. Нужно было проснуться во что бы то ни стало...

Она тревожно оглядывалась, припоминая свой прошлый сон, но не узнавала этих мест. Не было больше величественной горы, не было сказочных домиков в облаках. Перед ней в низине лежали руины мрачного города: полуразрушенные здания, замусоренные улочки с разбитыми мостовыми, покосившиеся ограды. На главной площади, пустынной и убогой, плескалась в фонтане ржавая вода. Точно война или стихийное бедствие прошествовали по этим улицам, навеки изуродовав их. Меньше всего на свете Миле хотелось спускаться к этим мёртвым развалинам, но иного пути не было. Может быть, ей удастся проснуться раньше?

Девушка ступила на лестницу, примеривая шаг к каждой ступени. Камни крошились под её ступнями, и казалось, что лестница обвалится прямо под ней. Но спуск не заканчивался. Сверху лестница казалась гораздо короче, но Мила всё шла и шла, едва приближаясь к странному городу. Неподъёмным грузом легла на плечи усталость, ноги едва отрывались от поверхности, шаги становились всё слабее. Всё чаще начинала она поскальзываться и спотыкаться о развалины, всё чаще камень под ногами обращался песком.

Преодолев последнюю ступень, Мила рухнула на землю. Силы покинули её. Может быть, она пролежала бы так довольно долго, кутаясь в пыль, но беспокойное шуршание заставило её насторожиться. Эти руины способны были внушать лишь страх и тревогу, потому любое проявление жизни среди них казалось опасным. Звук исходил от чугунной ограды, когда-то выкрашенной в белый цвет, но уже облупившейся. Резные решётки сплетались, превращаясь в отвратительных полулюдей-полуживотных с изломанными в агонии телами. Конечности их были похожи на когтистые лапы, морды почти лишены человеческих черт, у некоторых свисали хвосты, торчали гребни на спинах… Всё это было бы просто мрачной фантазией, если бы эти монстры не… двигались? Мила не поверила своим глазам, когда заметила, как извивались уроды, успевшие обнаружить незваную гостью – это и послужило причиной их копошения. Миле сделалось жутко, она замерла в пыли, стараясь даже не дышать, но, увы, это не могло обмануть отвратительных стражей. Они лапами указывали на неё, сталкивались, издавая ржаво-металлический звон, и изрыгали беззвучные крики.

И в прошлом сне она видела нечто подобное, но как всё было сказочно тогда и как чудовищно – теперь. Как бы хотелось ей проснуться! Может быть, стоило, как и прежде, добраться до фонтана? Вдруг именно в этом и заключено её спасение? Но ведь это значило одно – пройти мимо отвратительных чудовищ и по пустынным улицам добраться до самого сердца мёртвого города. Было страшно…

Мила поднялась на ноги нарочито медленно, боязливо, стараясь не делать резких движений и не издавать звуков. Уродцы тоже утихли. Столь же аккуратно девушка подкралась к воротам, створки которых безвольно обвисли на ржавых петлях – к ним, должно быть, уже не одно десятилетие не прикасалась рука человека. Вокруг звенела напряжённая тишина, город по-прежнему был мёртв, ни шороха, ни движения. Но когда под ногами незваной гостьи зашуршали обломки мостовой, за спиной её раздался пронзительный металлический стон: это рыдали петли захлопнувшихся ворот. Створки гулко сошлись, разнося шум по всему городу, и шуршание уродцев на ограде вторило этому звуку. Паника захватила Милу в крепкие, душные объятья. Западня! Она была пленницей этого кошмарного города. В ужасе она бросилась прочь от хохочущих полулюдей, но как бы быстро ни бежала она, как далеко бы ни отдалялась от окраины, шум не стихал, точно выскочившие из ограды чудовища преследовали её. Страх так сильно обвил её тело, что даже обернуться было невозможно. На ватных, болевших от мелких каменных осколков ногах Мила неслась вперёд, надеясь лишь на выдуманный ею самою фонтан.

В конце улицы уже виднелась знакомая арка главной площади. Да, вот и конец этого кошмара, вот знакомые места. В это мгновение она уже не сомневалась: это был тот самый волшебный город, по невиданным причинам превратившийся в руины, полные монстров. Арка приближалась, и Мила не сразу разглядела копошившиеся руки барельефов, которые заполонили собой проход. Девушка резко остановилась, заметалась и, случайно обернувшись, заметила сгрудившихся позади неё обитателей города. Сходство их с людьми проглядывалось лишь в плотных сильных телах, пусть чаще и покрытых то шерстью, то чешуёй, тогда как вместо лиц их корчились в судорогах гримас звериные морды с высунутыми наружу языками; Мила могла поклясться, что в этой толпе промелькнуло и несколько костяных клювов. Они рычали и галдели, медленно, но уверенно приближаясь к девушке. Мила паниковала. Фонтан – вот было единственное спасение, единственный выход из кошмарного, ожившего и забившегося в агонии города…

Уже не думая ни о чём, Мила бросилась сквозь арку. Холодные прикосновения каменных рук цепляли и рвали её одежду, царапали и щипали. С трудом прорвалась она сквозь лес шевелящихся конечностей и выскочила на главную площадь. Здесь плиты мостовой были почти полностью изничтожены, отчего Мила беспрепятственно добралась до фонтана минуя ещё одну встречу с уродцами. Она была у цели…

Мила остановилась у парапета. Некогда прекрасные статуи превратились в груду живых, в агонии дёргавшихся обломков, из которых сочилась тёмно-рыжая от ржавчины жидкость. В некоторых местах мрамор парапета дал трещины, и вода вытекала на мостовую, разбегаясь грязными струями под ногами. И столь жалок был этот вид, что в груди Милы поднялась какая-то необъяснимая, до боли щемящая тоска. Каким прекрасным, полным жизни был этот город когда-то! Но что могло произойти с ним за эти годы? Что за чудовищное несчастье, по размерам сравнимое лишь с мировой катастрофой могло разрушить его, превратить в руины? "Ведь это был мой город…" – пронеслось у неё в голове. Где теперь были юные хранители, что столь радушно встретили её, хозяйку, в прошлый раз?

В ответ на её мысли где-то поблизости раздалось сродное бульканью урчание. Мила насторожилась. Если бы не грязные, оборванные тоги, она вряд ли бы узнала своих хранителей: хрустя обломками изразцов, по площади к ней ползли на брюхах две похожие на распухших ящериц твари. Остекленевшие выпученные глаза были обращены к ней, но ни единой мысли, ни даже настроения нельзя было в них прочесть, сколь пустыми и бездумными они казались. Какими жалкими были их растопыренные перепончатые лапы, какими мерзкими казались бородавки на лоснящихся телах… "Что же это? Кто это сделал? Как?" – стучало в её голове. Может быть, эти вопросы незаметно сорвались с её губ; может быть, они прочли их на её лице – сквозь утробное клокотание Мила различила едва слышные слова:

– Это ты… Ты сделала это… Ты…

– Нет! Нет! – что было сил закричала девушка.

– Это ты – город… Ты сделала это…

– Нет! Не хочу!

 

Мила проснулась с криком. "Нет!" – всё ещё рвалось из её груди, разрывало сердце, захлёстывало. Картины были так свежи в её памяти, даже пыль, казалось, ещё скрипела на зубах.

– Нет! Это не я, не я! – пробормотала она и вскочила на ноги.

В порыве паники и раздражения она схватила небрежно оставленный на полу шар. В нём всё ещё виднелся миниатюрный городок с очаровательными домиками. Нет, это очарование её уже не обманет, она знает теперь, что на самом деле скрывается под этим стеклом!

– Будь ты проклят, волшебный город! – зло бросила она и швырнула шар о стену. – Это не я!

Осколки со звоном разлетелись по комнате. Крошечные домики одиноко валялись на ковре, а на них мягко падал бумажный снег…

– Это не я… – Мила измученно опустилась на пол. – Я ещё могу всё исправить…