Это был мой первый рабочий день в ОНКОГе (так сокращенно называют Отдел Небесной Канцелярии Обустройства и Градостроительства). Под белым, как облака в приёмной Бога, воротничком красовался новенький бейджик с тремя большими красивыми буквами: "ГИД".

- Добро пожаловать в Град Первопрестольный, - доносился из динамиков приятный женский голос. Не тот противный голос ворчливой тётки, который можно услышать на маленьких захолустных вокзальчиках или в салонах городского транспорта, а льющийся, словно песнь соловья, нежный девичий голосок. – Мы приглашаем вас насладиться истинными прелестями предельной гармонии, узреть символическое единство физического и духовного, и при помощи земных образов получить толкование абстрактных райских категорий.

"Я бы насладился истинными прелестями твоих девичьих форм..." - подумал я. И тут же устыдился...

- Чего стоишь как истукан, не видишь что ли – люди работают? – баба Шура погнала меня метлой, и я решил не маячить у неё перед глазами с полчасика. Всё равно в такую рань клиентов не бывает.

Мне захотелось есть. И так как по уставу в рабочее время нам запрещается срывать плоды с райских деревьев (это только для вип-клиентов), я отправился в ближайший ларёк за хот-догом.

- Как вы эту дрянь едите? – прогудел мне в ухо мужик в кепке.

- Пфкуфна, - прошепелявил я.

- Сам знаю, что вкусно. А дай кусочек.

Я чуть не подавился.

- А сам чего не купишь?

- Да валюты нет, жена отобрала заначку. Ну, угости, барин.

Кусок в горло мне уже не лез, и я отдал остатки хот-дога попрошайке. Рай, не Рай... А вынь да подай!

- Ну, и где тебя носит? – услышал я за спиной гнусавый голос райминистратора. – Ишь ты бейджик он нацепил, цаца какая...

Я брезгливо поморщился, и захотелось плюнуть ему в лицо. Но на работе это строго запрещено. Начальство как-никак...

- Ну, чего стоишь как дворянка столбовая?

- Дуть на вахту? – на всякий случай спросил я.

- Да на какую вахту?! Дуй в распределительную.

- Зачем? – недоумевал я.

- А мне почём знать? Я – простой служащий, а не "гид", - и на этом слове он ткнул своим грязным пальцем в мой новенький бейджик и благостно улыбнулся.

Повинуясь инстинктам, я потёр ламинированный картон, и, оскалившись в ответ, посеменил в распределительную. 

- А... Это ты... – грустно вздохнула Пелагея Ильинична и отвернулась, продолжая колупаться в закромах сундука.

"И тут знакомые", - подумал я.

Мы знали друг друга не по работе. Она была моей соседкой в мирской жизни. Я вспомнил, как воровал у неё крыжовник из сада и покраснел.

- Прибыл по поручению...

- Да знаю, знаю я. Чего так орать-то?

"Видимо, вчера у кого-то был бурный вечер, плавно перетекающий в ночь", - я хихикнул.

- Куда меня? – скорбно спросил я.

А про себя причитал: "Только не на хот-доги, только не на хот-доги..."

Они, конечно, вкусные, зараза, но работать продавцом хот-догов как-то не престижно.

- На реконструкцию Райского Наслаждения, - без тени ехидства произнесла она и достала из сундука потрёпанный нежно-розовый балахон.

Я обмяк и сел, где стоял. Хорошо, что там оказался табурет. 

- Хотя какая реконструкция? Отстраивают заново... – непринуждённо продолжала Пелагея Ильинична, отскабливая от лацкана налипшую грязь. 

По её левой ноге предательски спускалось белое кружево панталонов, и от этой картины мне становилось дурно. Я посмотрел ей в глаза, там не было ни намёка на сочувствие. Покоряясь своей судьбе и распоряжению вышестоящих органов управления, мне пришлось натянуть мерзкий балахон и выйти в таком виде в холл, где уже посмеивался гундосый райминистратор. Но этот скабрезный тип вовсе не был вершиной моих кошмаров. В голове звучала одна мысль: "Главное мужикам в таком виде на глаза не попасться. Застебут, ой, застебут..."

Пышногрудая красотка в блузоне с жабо, как позже выяснилось, её зовут Леночка, поманила меня пальчиком.

- Вы у нас по распределению в Райское Наслаждение?

- Я, - не выказывая досады, ответил я.

- Пройдёмте со мной.

Промчавшись через три портала, мы очутились в Райском Наслаждении.

Разруха и безалаберщина царили в городе. Рабочие в синих мантиях сновали туда-сюда. Не понятно строили они что-то или бегали за водкой.

- Вот это свистопляска! – вырвалось у меня.

Лена посмотрела неодобрительно.

- Отдаю вас в руки Семёна Яковлевича, а мне ещё на третий круг Рая надо смотаться за новыми кадрами.

- Ну, какие будут предложения, - с ходу зарядил мне Семён Яковлевич, - али ты не сведущ и грамоте не обучен?

Меня задела такая постановка вопроса.

- Предложения? Да легко... Проще пареной репы...

Семён Яковлевич присел на облако и почесал бороду.

- Ну, начинай, коль не шутишь...

Я начал:

- Вот горы... Эм... Ну, согласитесь, что за город без гор?

Семён Яковлевич кивал, соглашаясь.

- А что если их сделать в форме...

Я сделал широкий жест от плечей до поддыха.

- Ну, как у...

И показал в след удаляющейся девушки.

- Как у Ленки что ли?

- Как у Леночки...

- Хорошо, - смачно ответил Яковлевич, даже слегка причмокивая.

- Однако такая композиция не каждому может прийтись по вкусу...

- Да? – удивился Семён. – И кому ж сие творенье может прийтись не по нраву?

- Женщинам!

- Об этом я как-то не подумал...

- Так для этого меня сюда и прислали. Горы можно сделать выборочно видимыми: мужчины будут видеть пум-пум, а женщины что-то другое...

- Это что ж они такое другое будут видеть? – уже было начал гневаться Семён Яковлевич.

- Вулканы... Извергающие шоколад, – нашелся я.

- Шоколад – это ты хорошо придумал... Хвалю!

Я на секунду возгордился собой.

- А что ж это мы на сухую-то думаем? Может, эта... Ну, того... По пять капель...

Мне идея не понравилась, но перечить начальству в первый же рабочий день – это как-то не по-христиански...

- Ну, я сгоняю, ты только стой здесь, а я мигом... Одна нога там, а другая следом волочится... – старик рассмеялся, а потом закашлялся. – Я б тебя послал, дык заблудишься, потеряешься, сгинешь, потом акты всякие пиши, горя-беды не оберёшься...

И Яковлевич ушёл. Первые сорок минут я честно стоял на месте. Но потом это ожидание мне откровенно надоело, и я решил немного осмотреться.

- Посторонись, - прокричал кто-то за моей спиной.

Мужик без рубахи катил на меня бочку, я отпрянул.

Он притормозил.

- Закурить не найдётся?

- Не курю, - пролепетал я.

Мужик подозрительно посмотрел на меня.

"Эх, не поверил!"

- А чего по трассе блуждаешь?

- Да вот достопримечательности осматриваю.

- Из ГОНКОНКа (так сокращенно называют Главный Отдел Небесной Канцелярии Отслеживающий Низкую Квалификацию)? - шепотом спросил он.

- Нет-нет, - поспешил разуверить его я. – Сотрудник ОНКОГа.

Мужик облегчённо вздохнул.

- Раз сотрудник, то чего прогуливаешься, а не дело делаешь?

- Жду распоряжений от вышестоящего начальства.

- А к кому тебя определили?

- Семён Яковлевич, - многозначительно ответил я. – Знаешь такого?

Мужик прыснул.

- Дед Якыч? Да ведь он жиж сторож.

- Сторож? А кто тут что спереть может? Тут все ж свои?

- Новичков сторожит, чтоб по трассе не шарились, - сказал мужик и расхохотался, а потом покатил свою бочку дальше.

Смеркалось. Облака начали загустевать, и по кромке неба поползла старая семицветная радуга. Это сейчас экономят на краске и делают трёх или четырёхцветную, а в былые времена...

Я не курил, но мне захотелось затянуться настоящей мужицкой папиросой.

Стоять на месте надоело, и я отправился в ближайший бар. Шорох песка под ногами, лёгкий морской бриз, сиреневое небо и запах волн. Потягивая коктейль через соломинку, я, было, уже хотел предаться воспоминаниям, но тут моё внимание привлёк разговор двух джентльменов за соседним столиком, и я раскинул уши.

- А вы сами их пробовали? - сказал баритон.

- Нет, но... – хотел возразить бас, но баритон его оборвал:

- Вот и не пытайтесь меня убедить в обратном, если по вашим венам никогда не тёк героин, то вы не можете судить о степени получаемого от этого наслаждения, батюшка.

- Помилуй, Игнат, но ведь это зло в самом своём наичистейшем виде.

- Зло сосредотачивается в душах, а не в телах.

И здесь риторика. Ну, нет нам нигде покоя... Я поднялся и уныло поплёлся прочь. По небу толпами гуляли звёзды, рисуя услаждающие взор картины.

Я купил большую сладкую булку и пошел к фонтану. Мраморные женщины стирали мраморное бельё, полоскали, отжимали и просто плескались.

"Да уж... И кто ж архитектор этого Райского Наслаждения? По шапке бы ему надавать..." - подумал я.

- Темна вода во облацех небесных... – проговорил кто-то.

- А? Кто здесь? Кто это сказал?

Вокруг никого не было. Лишь мраморные бабы бултыхали своё тряпьё.

- Это я, - захрипел голос, и из кустов терновника вылез мужик в кепке, только он был уже без кепки.

- О! А ты что тут делаешь? – удивился я.

- Да живу здесь.

- А в Первопрестольном что делал?

- На экскурсию ездил, с семьёй, - оправдывался мужик.

- А где твоя кепка?

- Пропил, - сознался он.

Я был обезоружен его честностью.

- Барин, а что булка-то вкусная?

Я напрочь забыл о булке в моей руке.

- Да на, сам попробуй.

Мужик жадно схватил булку и начал кусать.

- Спасибо, барин, ну, дай Бог, свидимся ещё, не поминай лихом, - сказал мужик и скрылся в кустах.

Я присел на бортик фонтана. Ночь обещала быть одинокой. Но неожиданно ко мне подошла Лена. Она запыхалась.

- Где же вы ходите? Я повсюду вас ищу, уж с ног сбилась.

Я удивился, но даже и бровью не повёл. Зачем это прелестное создание разыскивает меня, мужика в нежно-розовом балахоне?

- На вас пришло распоряжение из Первопрестольного, там появилась вакансия ра... 

- Райминистратора? – обрадовался я.

- Работника для демонстрации грехопадения.

Я огорчился.

- Отказываетесь?

- Отказываюсь, - подтвердил я.

- И правильно, - похлопала меня по плечу Леночка, - нам в Райском Наслаждении нужны такие кадры как вы.

- Правда?

- А чего б я врать стала? – подивилась она.

Я не выдержал и, притянув её к себе, страстно поцеловал в губы. Она, конечно, сопротивлялась. Потом устроила мне взбучку, угрожала выговором с занесением в личное дело. Но я не обращал внимания, должна же была и мне перепасть хоть капелька этого Райского Наслаждения...