Центральная площадь маленького городка Североград была заполнена радостно кричащими детьми и взрослыми. Весь достаточно небольшой котеджный городок вышел на улицу в эту волшебную Новогоднюю ночь, чтобы встретить праздник в кругу друзей и знакомых. Щелкали петарды, взрывались хлопушки, визжали счастливые дети, а с черного ночного неба летели огромные белоснежные снежинки.

Мартин стоял прямо в середине этого праздничного хаоса, испытывая радость от переполнявшего его тело ощущения свободы. Такого он не испытывал много лет, пока был полностью погружен в работу в своей художественной мастерской. А сейчас…

В этот момент кто-то тронул его за рукав полушубка.

Мартин повернулся, улыбаясь, рядом стояла симпатичная девушка, сверкающие снежинки приземлялись на ее пушистую коричневую шапку. Плотнее запахнув свою шубку и притопнув ножкой в таких же пушистых, коричневых сапожках девушка сказала невероятно мелодичным голосом:

– А я вас знаю.

Улыбка на лице Мартина застыла как на ледяной скульптуре, которая должна была прямо сейчас начать таять.

Девушка засмеялась, глядя в глаза Мартина, в которых за мгновение прошел целый спектр различных эмоций, и та, которая осталась очень напоминала страх.

– Какой же вы смешной. Впрочем, как я понимаю это вызвано тем, что вы догадались, зачем я здесь. Я Кристи.– И она протянула ему свою маленькую ладошку с тонкими, длинными пальчиками.

Рядом громко бабахнула хлопушка, Кристи взвизгнула, а дети закружили вокруг них хоровод. А затем раздался бой курантов на огромных башенных часах колокольни святого Николы.

Мартин бросился бежать, разорвав цепь взявшихся за руки детей. Он бесцеремонно протискивался через толпу, люди падали в снег, сбитые с ног. Никто не стал Мартина задерживать или требовать извинений, он был создатель всех этих людей.

Добежав до трехэтажной гостиницы с яркими, увешанными светящимися гирляндами окнами Мартин ударом ноги распахнул дверь и, перепрыгнув через повалившегося на пол старика в сером пальто, свернул на лестницу, ведущую в номер, где он жил. Пробежал вверх, перепрыгивая через несколько ступеней, и уже у дверей своего номера практически налетел на Кристи.

Он остановился, тяжело дыша и глядя на ключ, который ему протягивала Кристи.

– Но как вам удалось так быстро добраться сюда?— изумленно прохрипел он.

–Поверьте, это мелочи. А вот вам не стоило так затруднять себя. – Кристи повернулась к дверям номера и отомкнула замок. – Я бы дала вам время собраться. Прошу.

Толкнув дверь, Кристи подождала пока Мартин зайдет в свой номер, в котором жил уже месяц.

Зайдя за ним следом, Кристи прикрыла дверь. Осмотрела номер, состоявший из кровати на одного человека, шкафа для одежды и тумбочки. Подошла к окну и отодвинула занавеску: на улице продолжалось праздничное шествие.

– Комната знаменитого на все страны художника, – усмехнулась Кристи и повернулась к присевшему на кровать Мартину.— А вы не изменяете себе, аскет.

Мартин пожал плечами:

– Мне ничего не нужно от вас.

– Но вы нам чертовски нужны Мартин!

Мартин почувствовал, как под красной, вязаной шапочкой зашевелились волосы и на лбу проступает пот. Стянув шапку с головы, он засунул ее себе в карман полушубка.

–Позвольте спросить, каким образом вы меня отыскали. Нет, дайте угадаю…Альварес?

Кристи кивнула.

– Мартин, ну а кто знаком с вашим творчеством лучше, чем Алварес? У него есть все ваши картины, он знает их до мельчайших деталей. И конечно, только он смог определить, что в картине " Новогодняя ночь" появилась новая, никому не заметная деталь.

– И какая же эта – деталь?

– Вы, – спокойно ответила Кристи. – Точнее, ваша красная шапочка. Оглядитесь вокруг?

Мартин посмотрел по сторонам и только сейчас вспомнил, что красный цвет использует для предметов или окружающей обстановки, а персонажи имеют все цвета, кроме красного. Это была его "фишка" и об этом знал только Альварес.

– Старый козел!

– Не стоит так переживать, он не в курсе, что в ваших картинах может оказаться живой человек.

– Да пошли вы вместе с вашим Министерством обороны, вы меня не сможете заставить вернуться обратно. Силой потащите? Но как я понял вы всего лишь парламентер, поэтому вам не навязать мне свою игру.

Казалось, что Кристи задумалась, глядя в сторону окна, затем она повернула голову, но не смотрела на Мартина.

Мартин удивленно наблюдал, как за окном стало светать, словно занимался рассвет, но затем все стало как прежде.

– Да, я отправлена с мирными намерениями. Меня уполномочили сказать, что вас ждут прекрасные условия, вы сможете работать в окружении коллег. Тем более уже ясно, что мы знаем, как оказаться в чудесных местах написанных вашей рукой. Но пусть я здесь в гостях, это не помещает мне применить свои знания и силу, чтобы принудить вас вернуться. Поверьте, я этого не хочу, но в случае отказа вы будете уничтожены.

Мартин встал и, подойдя к тумбочке, выдвинул ящик, достал оттуда блокнот и обломанный кусочек карандаша.

– Вы позволите?

Кристи кивнула:

– Творите.

Мартин в несколько движений карандаша нарисовал пачку сигарет и зажигалку, которые тут же материализовались в воздухе. Взял их, открыл пачку, достал сигарету, прикурил и с удовольствием затянулся. Затем протяжно выдохнул струю дыма, бросил на тумбочку сигареты с зажигалкой, и незаметно засунул в карман блокнот с карандашом. В его голове уже зрел план.

– Условия те же?

– Да, всего лишь определенное количество картин военной тематики, выполненной по нашим условиям, и вы покупаете себе остров в океане или что захотите, когда мы навсегда с вами расстанемся.

Мартин покачал головой …война, разрушение. Но если Министерство обороны добралось сюда, места, где он ощущал себя практически Господом Богом.

– Я согласен.

– Замечательно! Вам нужно что-то взять в номере?

– Нет, я путешествую налегке.

– Значит в путь. Мы пойдем так, чтобы оказаться сразу в нашем центре. Это край площади, там за ёлкой есть небольшой пространственный разрез, замаскированный под большой куст.

Они вышли на улицу, вновь оказавшись в эпицентре праздника.

Кристи показала на киоск, в котором продавали ароматный кофе, и куда уже стояла небольшая очередь.

– Вы согласитесь, если перед нашим путешествием домой я отведаю этот чудесный напиток? Мне кажется, что здесь он гораздо вкуснее, чем в реальности, такой аромат.

– Пожалуйста. – Мартин пожал плечами.

Кристи развернулась и, подойдя к киоску, встала в очередь и даже перекинулась несколькими фразами с парнем лет шестнадцати который хотел ее пропустить, но она отказалась.

Мартин некоторое время смотрел ей вслед, а затем достал из кармана блокнот и огрызок карандаша. Несколько раз подносил карандаш к бумаге, но опускал руку.

В конце концов, приняв решение, он, начал быстро рисовать.

В ночном небе появилась яркая звездочка, которая стремительно приближалась. Когда ее можно было различить, стало понятно что это большой столб с вращающимся кругом к которому привязаны разноцветные фейерверки.

За несколько секунд до удара, Кристи повернулась и подмигнула Мартину.

Деревянный столб пробил замерзший наст, и встал, немного наклонившись. На снег разноцветным дождем посыпались искры. Но Кристи там не было, она исчезла, так же как и появилась.

Радостно закричали люди, приняв это за новогодний сюрприз, только парень в синем пуховике от неожиданности упал в снег и один из мужчин пролил горячий кофе. Продавец подал ему салфетку, изумленно покачивая головой и глядя на столб, а парню помогли подняться, и он некоторое время озирался по сторонам. Но затем лишь стал немного в сторону, чтобы искры не прожгли ткань пуховика. Кристи не принадлежала этому миру, про нее уже забыли.

– Действительно, всего лишь картинка, – пробормотал Мартин, спрятал блокнот, и карандаш в карман и быстро пошел в сторону детской площадки, где дети строили из снега крепость. Достал свою красную вязаную шапку и надел ее на круглую голову снеговика с угольками вместо глаз и морковкой на месте носа. Рот у снеговика почему–то кривился в недовольной гримасе.

– Теперь попробуйте найти меня! –

Мартин с трудом заставил себя улыбнуться детям, которые бросили в него несколько снежков, и пошел по улице, на которой гуляла праздничная толпа. Люди заходили в кафе и рестораны или сидели в своих домах, где праздновали Новый год в широком семейном кругу. Иногда распахивалось окно, и высовывались детские мордашки, взрослые махали руками своим знакомым и друзьям и приглашали зайти в гости.

Дойдя до конца длинной улицы, Мартин завернул за самый последний трехэтажный дом, здесь улица поворачивала направо, но это же была граница его картины. Местные сюда не заходили. Он посмотрел на дощатую стену дома, сконцентрировался на образе осеннего парка, затем начертил карандашом на стене контур двери и ручку. Протянул руку и открыл дверь.

На него пахнуло ароматом осени, свежестью, прелыми листьями и яркое утреннее солнце пригрело розовые от мороза щеки. Несколько желтых листьев подхватило ветром, и они вылетели на снег.

Мартин оглянулся по сторонам, и вошел в ярко-оранжевый "Осенний листопад".

 

Мартин шел по алее, восторженно осматривая каждую деталь, эта картина была одной из его любимых. Ярко оранжевые листья с тихим шорохом кружились, опускаясь на землю, справа от него между деревьями виднелась синяя река. Свой полушубок Мартин повесил на сучек дерева и теперь оставался в длинном сером свитере, джинсах и кроссовках которые он тут же себе нарисовал.

Вскоре Мартин приблизился к круглой асфальтированной площадке, в центре которой были клумбы с уже увядшими цветами. В этом месте осеннего парка любили отдыхать мамы с детьми и пожилые люди, там стояли лавочки и открывался вид на полянку, по которой бегали серо–белые зайцы, еще не полинявшие к зиме. Мамы тихо переговаривались, покачивая коляски. А в стороне, под широкими ветвями клена сидел на корточках мальчик лет двенадцати, в черных шортах, белой рубашке и небольшой шляпе с полями и точащим ярко оранжевым пером. Рядом с ним стоял на высокой подставке маленький прозрачный барабан, в котором лежали сложенные в несколько раз разноцветные кусочки бумаги.

Над мальчиком к ветке клена была привязана деревянная табличка "Узнайте свою судьбу", которая медленно раскручивалась в то в одну, то в другую сторону.

Персонаж мальчика получился у Мартина легко, словно сама картина подсказала, как его нарисовать.

Мартин достал из кармана гульден.

– Хватит? – кинул его мальчику.

Тот ловко поймал монету и звонка смеясь, раскрутил барабан.

Спрятал гульден в нагрудный карман и подождал, пока барабан остановится. Отодвинул пластиковую дверцу.

– Узнайте свою судьбу герр?

– Мартин.

– Герр Мартин, ваша судьба в ваших руках!

Мартин протянул руку, пошевелил пальцами среди сложенных кусочков бумаги и взял фиолетовую.

– Удачи вам! – сказал мальчик, и присев на корточки занялся своими делами: стал наблюдать за зайцами.

Мартин отошел в сторону и присел на свободную лавочку. Пара пожилых людей с любопытством рассматривала его, он им улыбнулся и посмотрел на бумажку, лежащую в ладони. Почему–то не хотелось смотреть на то, что написано внутри.

Вдруг Мартин услышал – Ох – и увидел, как пожилой мужчина прижал руку к груди, и его лицо скривилось, словно от боли. Женщина положила ему на плече руку и испуганным голосом спрашивала: Что с тобой Ганс? Ганс, что случилось?

Мартин встал, чтобы подойти и узнать, что произошло, но почувствовал запах дыма. И через секунду его буквально накрыла волна удушающей гари и серого смога. Закрыв рукавом свитера рот, Мартин пошел, раскачиваясь и размахивая перед собой рукой. Глаза слезились, и практически ничего не было видно. Через несколько шагов он сильно ударился коленом об угол лавочки, взвыл от боли и повалился на землю.

–Есть тут кто? – Мартин помнил, что рядом сидели мамы с колясками. Но и мальчик, и пожилая пара, и мамы с детьми как сквозь землю провалились. Никто не кричал и не звал на помощь.

– Да что же происходит? – заорал Мартин, хрипя и кашляя, когда сильный порыв ветра принес невыносимый жар, обгорающие листья и куски черного пепла.

Когда жар стал практически невыносим, волосы стали скручиваться и потрескивать на голове, он поднялся на колени, раскидал горячие листья, нащупал рукой карандаш (в воображении мелькнул образ новогоднего праздника) и начертил на земле дверь. Рванул ручку на себя и буквально ввалился в окутавший его холодом мир, в новогоднюю ночь. Он упал в снег, извиваясь и кашляя, следом вылетали клубы дыма и языки пламени. Повернувшись на спину, ударом ноги захлопнул дверь, затем развернулся и погрузил горячие пальцы и лицо в снег.

Еще некоторое время, откашливаясь и высмаркивая из носа черную копоть, Мартин просидел на снегу. Когда вокруг развеялся дым, оказалось, что рядом два парня, которые до этого стояли у стены дома и отливали. А сейчас замерли с широко открытыми глазами и расстегнутыми ширинками. Затем один из них опомнился, быстро заправился и пьяно покачиваясь, подошел к Мартину и протянул ему бутылку с виски. Мартин, поблагодарив, сделал большой глоток. Жидкость обожгла глотку, но он сделал еще один глоток и только потом передал бутылку ее хозяину. Тот весело подмигнул ему:

– Ты Санта Клаус?

– Почему? – закусывая снегом, удивился Мартин.

– Так весь в копоти, словно лазил в трубу подарки детям дарить. Дед Мороз вроде через окна заходит или двери, – и они дружно засмеялись.– Да и так неожиданно с крыши упал, что мы чуть в штаны не наложили. Помощь нужна?

– Нет, справлюсь. Спасибо.

– Ну, бывай, Санта! Только ты это, поберегись, весна скоро. – И пьяно хохоча, они исчезли за углом дома, на улицу.

" Весна? – Мартин озадаченно качнул головой, ощущая, как по телу разливается приятное тепло от выпитого алкоголя. – И откуда они тут взялись? Местные ведь не могут заходить в это место".

Нужно было срочно обдумать, что происходит с его миром. Он сунул руку в карман и вытянул мятый блокнот и карандаш. Что-то упало на снег, он наклонился и поднял фиолетовую бумажку. Когда выпрямился, над его головой разгоралось яркое солнце, широкими мазками ложилось голубое небо, появлялись перистые облака. Мир стал меняться, под рукой другого мастера. Мастера, прямо сейчас на его глазах создающего огромные вздымающиеся горы со снежными, сверкающими на солнце шапками снега. С орлами, кружащимися высоко в небе. Мартин стоял в лучах яркого, весеннего солнца, посреди ручьев от таящего снега, иногда ветер приносил брызги. Мартин вытер ладонью попавшие капли на лицо и медленно развернул фиолетовую бумажку. Прочитал и выронил, и потом еще долго смотрел, как ее уносит весенний, журчащий ручеек.

Последнее, что он увидел – это огромная тень, накрывшая его.

 

Трое мальчишек, пасуя друг другу потертый кожаный мяч, прямо по мокрым лужам добежали до края улицы и удивленно остановились. За поворотом на квадратном, примерно метр на метр черном каменном пьедестале стояла такая же черная статуя художника, в плаще, с шарфом замотанным вокруг шеи, в панаме. В одной руке он держал круглую палитру с красками, в другой тонкую длинную кисть. Изящное лицо с утонченными чертами было устремлено вверх, словно художник искал в небесах вдохновение.

– А спорим, я с одного удара попаду ему в голову? – воскликнул один из мальчишек.

Он перекатил мяч в середину лужи, отошел подальше, разбежался и изо всех сил ударил. Подняв тучу брызг, мяч пролетел по кривой дуге и звонко припечатавшись к лицу художника, отлетел далеко в сторону.

– Да–а–а!– радостно завопили мальчишки и побежали дальше, радуясь солнцу и невероятно теплой погоде.

В том месте, куда попал мяч, прилипла фиолетовая бумажка, край которой болтался на ветру. И только подойдя вплотную, можно было разобрать отпечатанные слова, которые складывались в весьма незатейливую фразу: "Смирись, неудачник – это судьба! Кристи"