Служащие отдела реконструкции и развития изнывали от жары и работы. Они водили пальцами по дрожащим в воздухе экранам, сортируя заявки на улучшение жизни. Легкое движение руки и экран исчезал —  появлялся новый.

 «Господи, пусть эта грымза сломает ногу и не придёт на экзамен...»

 Отказать.

 Основание: важность преподавательницы в развитии комплекса неполноценности у потенциально опасных для человечества изобретателей.

 

«Рита, если ты меня бросишь, я не знаю, что сделаю... Ты ещё пожалеешь, клянусь, пожалеешь ...»

 Отправить в отдел жертв и угроз.

 Дополнительные рекомендации: в случае неудачи немедленно перенаправить в отдел по борьбе с намеренной деструкцией.

 

«Достали мясоеды бездуховные! Бегают, как белки по колесу Сансары. Много они набегают! Смыться бы на Тибет поскорее, а там  — мантры, медитации, просветление... свобода!»

 Удовлетворить.

 Основание: пусть убедится сам.

 

  ***

 

  Резко запиликал телефон. От неожиданности Бетор подпрыгнул на стуле, схватился за трубку.

 — Ответственный за развитие, — отозвался Бетор, и выслушав собеседника, добавил,— выезжаю.

 Он прыгнул в первый попавшийся лифт, представил лицо Главного. Лифт тихо щёлкнул, считал образ шефа, выбрал маршрут. На табло зажглась надпись: «Прибытие через три минуты».

Бетор хмыкнул. Интересно, что будет на этот раз? Главный любит экзотику. Месяц назад, помнится, они заседали в гамаках под пальмами. В прошлом году шеф провёл пару собраний в невесомости на околоземной орбите... Бетор вышел из лифта, оглянулся, облегчённо вздохнул. Всего лишь крыша небоскрёба! Промокшие до нитки коллеги жались подальше от бортика крыши, молчали, ждали.

 Главному погода не мешала. Он балансировал на самой кромке крыши. Свободная рубаха трепыхалась на ветру, зычный голос перекрывал шум дождя.

 — Господа, нас ждут великие свершения! — шеф поднял над головой бокал шампанского.

Бетор подошёл ближе, чуть не выронил из рук возникший ниоткуда такой же бокал. Главный угощает... Коллеги оживились, кто-то засмеялся, кто-то поспешил сделать глоток.

 Значит, снова «великие свершения»? Бетор покачал головой. С этих же слов Главный начинал обсуждение «ядерного» проекта. Цель была вполне резонная — превратить ядерные отходы в безопасный конечный продукт. Однако, проект не пошёл. С атомами и молекулами договориться оказалось проще всего — они как кубики конструктора послушно перестроились в новые структуры. А вот человеческие стереотипы переломить не удалось. В отдельных случаях учёные фиксировали молекулярные изменения, но не могли получить устойчивый результат. Попытались подключить утилизаторов, поработали с подсознанием учёных, убрали блоки. Учёные прозрели. Но тут вмешалась система. Начальство запретило разглашать результаты опытов. Работать с подсознанием руководства утилизаторы отказались — слишком много мусора, взломать его, значит сделать людей растениями. А это в цели Главного не входило...

 — …прежде чем мы начнём, давайте выпьем этот божественный напиток! Да, да именно божественный — очень скоро мы все станем немного богами, мы создадим нового человека! Не из глины, конечно, сейчас у нас в распоряжении более современные технологии!

 Бетор с любопытством глянул на коллег. Лица вытянулись, руки с бокалами застыли. Шум непогоды вдруг затих —  время остановилось.

 — Новый человек  задуман таким же, как и все. Но с одной небольшой поправкой... — голос Главного звенел.

Казалось, шеф не замечает всеобщей растерянности. Он махнул рукой, грозовые тучи разъехались в стороны, как театральные декорации. На расчищенном клочке неба появилась объёмная модель человеческого мозга — извилины, желудочки, мозжечок, поверх загорались и гасли миллиарды нейронных цепочек. Бетор хмыкнул — здоровый активный мозг. Но Главного здесь явно что-то не устраивало.

 — Мы сталкиваемся с человеческой глупостью каждый день. Глупость не приносит удовлетворения, не спасает от неприятностей, она даже не альтернатива уму,  всего лишь — его отсутствие! Да, конечно, глупость создаёт иллюзорный комфортный мир  — люди не сталкиваются с пугающей правдой о себе и других. Но это происходит лишь до поры, до времени. Ложь входит в привычку, рождает стрессы, депрессии, неудачи, застой в развитии.

 Главный сделал паузу. Не дождавшись вопросов, продолжил: 

 — Я хочу создать человека с иммунитетом против глупости. Мы поработаем над возможностями его интеллекта, снизим реакцию бесполезного страха до минимума, почистим наследственные блоки, препятствующие развитию личности. Стоит заменить нейронные цепи вот здесь и здесь,  — Главный ткнул пальцем в модель мозга,— как ребёнок не только не потеряет с возрастом способность отличать правду от лжи, навязанное от желаемого, настоящее от иллюзорного, но и усилит эту способность многократно. Он будет избавлен от действия деструктивных желаний и моделей поведения. Родители не навяжут ему ущербную точку зрения. СМИ лишь развеселят неумелым влиянием на сознание. Учителя, друзья, соседи — он сможет видеть их насквозь. Мы организуем тщательное наблюдение и поддержку жизни нового человека с рождения и до старости... Мы должны сделать эту попытку и победить глупость! — Главный залпом осушил бокал.

 Бетор машинально опрокинул в рот свою порцию шампанского — выходит, и он  приобщился к божественности происходящего действа. Напряжённая тишина разбилась нестройным гулом вопросов, вскриками удивления, мужчины и женщины что-то доказывали друг другу, спорили. «Заволновались, будто это им хотят перестроить мозги и поставить защиту от глупости» — отстранённо подумал Бетор.

 Легко ступив за кромку крыши, Главный растворился в косых струях дождя. Изящный бокал жалобно звякнул, покатился, замер у бортика.

 

  ***

 

  Бетор скрестил руки на груди, уставился в потолок. В кои-то веки ему поручили важный проект. И слава Главному, проект стартовал без сучка и задоринки. Но... Что-то не давало Бетору расслабиться. Он ещё раз перебрал в голове недавние события.

Монтажёры органики вчера дали отмашку — новые нейронные связи протестированы, внесены в модель. Системы работают без сбоев. Клот успел набросать жизненный сценарий, запрограммировал первую влюбленность на зрелый возраст ­— прежде психика нового человека должна сформироваться и окрепнуть. Сейчас Клот определялся с родителями. Остановился на обычных служащих. Сценарист возился без малого неделю человеческого времени —  застрял на вопросе благосостояния. Бетор не торопил Клота — он слишком хорошо помнил нашумевшую давным-давно историю агента Гаутамы. Не хотелось повторить такое в своём проекте.

 Гаутама, агент вышестоящей организации, пришёл в семью, где полный достаток и роскошь разумелись сами собой. Он рано и удачно женился. Вдобавок его оберегали от любых негативных переживаний. Специалисты сопровождения явно перестарались. Но кто-то что-то недосмотрел, и Гаутаме на глаза попался нищий. Столкновение с реалиями жизни вызвало такой шок, что Гаутама подал запрос окончить эксперимент досрочно и депортироваться домой. У организации было другое мнение на этот счёт. Сошлись на компромиссе — Гаутама удалялся от роскоши в уединённое место и там создавал новое религиозное учение. Но честно говоря, информацию они могли надиктовать и отсюда. От агента ждали другого — реальных поступков в физическом мире...

 В воздухе перед ним загорелся экран. Бетор поудобнее уселся в кресле, открыл файл.

Отчёты по дереву событий готовы! Неужели просчитали все сценарии? Да, похоже на то. А он разнервничался непонятно отчего... Так, что у нас там. Введено миллион триста двадцать тысяч сто семьдесят возможных жизненных сценариев, на выходе сто пятьдесят девять вероятных. Бетор просмотрел первые три — всё в норме, никаких осложнений. Отчёты по каждой службе были солидарны —  одобрено... одобрено... одобрено... Вряд ли кто-то досконально изучил все сто пятьдесят девять сценариев, а этого и не требовалось. Вероятность последних очень мала. Но должность обязывала —и Бетор заглянул в конец. Сотый, сто тридцатый, сто пятьдесят восьмой... Что? Бетор нервно дернул пальцами, борясь с искушением немедленно уничтожить файл. Несуразный и фантастичный вариант. Случайная встреча нового человека породит цепную реакцию, и станет угрозой существования их организации! В этот самый момент новый человек потеряет все свои уникальные способности. Бетор с усилием глотнул. Он же чувствовал... Но причём здесь чувства? Есть логика — шансы такого варианта стремятся к нулю. Он не станет докладывать о своих страхах  — их проект борется с глупостью, а не поощряет её.

 — Интересно, интересно! — рассеяно бросил Главный, лениво просматривая отчёты о подготовительной стадии проекта. — Считаете, у нас есть шанс великих перемен, а Бетор?

 Бетор стушевался под насмешливым взглядом, не зная куда девать ставшие вдруг лишними руки.

 — А что, мне нравится! — совсем по-детски отреагировал Главный.

 

  ***

 

  Мария посмотрела во двор — соседские дети возились на площадке, солнечные зайчики щекотали их затылки, пахло весной и счастьем.  Она улыбнулась и распахнула окно. Иван подошёл сзади, обнял.

 — У нас будет ребёнок! — прошептала Мария, медленно повернулась, подняла на мужа глаза.

 Недоволен... Сердце превратилось в ледяной комочек. Серьёзное Ванино лицо вдруг разгладилось, на губах заплясала улыбка, он нежно поцеловал её в щеку.

 

Красный от напряжения Сит облегчённо вздохнул. Кажется, ему пора уходить из сопровождения — он стал слишком переживать за своих подопечных. Одно неверное слово, эмоция и весь эксперимент насмарку. Это вам не экранчики открывать и закрывать. А тут ещё такой упрямец попался. Дачу на морском берегу ему подавай, а после он о детях подумает! У нас сроки горят, потом тебе дача будет.

 

  ***

 

  — Да перестаньте вы смеяться! —  акушерка заметно нервничала.

 Мария и сама не могла понять, что происходит — вместо схваток её душили приступы смеха. Вот она и смеялась — не сдерживаться же в самом деле...

 

— Мм-да,  перестарался… — задумчиво протянул Сит, уставившись в экран.

 Сит работал в комнате один и привычка говорить вслух его здорово выручала. Иногда столько накипит, а высказать некому — с клиентом-то бесед не заведёшь, а если б и завёл, не поймёт ведь.

  – Ах, да, теперь вижу,  — Сит потёр подбородок, пальцы забегали по экрану, — нераспределенный заряд положительных эмоций, часть должна была попасть акушерке, а часть роженице… Теперь акушерка злая, а та вон как заливается. Ну да ладно, ребёнок, значит, весёлый получится!

 

— Ой, девочка! Смотрите, улыбается! — наконец акушерка тоже улыбнулась и положила новорожденную Марии  на грудь.

 

  ***

 

  — Что-то у вас очень тихий ребёнок, здорова ли она? — на лице соседки застыло приторно-участливое выражение.

 — Ангелина очень мало капризничает, вот её и не слышно, — поспешила ответить Мария и скрылась за дверью, подальше от неусыпного ока соседки.

 — Мамочка, я тебя ждала! — дочь подбежала к Марии, обняла. — Идём, я что-то покажу! — Ангелина уже тащила её  в свою комнату.

 — Смотри!  — дочь протянула альбомный листик с рисунком.

 С листа на Марию смотрел смешной человечек. У бедняги всё было не так: правый глаз выше левого, всклоченные волосы, ухо посередине лба, кривая улыбка, разной толщины руки, а вместо одной ноги — колесо. Рядом с человечком красовались огромные кактусы, а в верхнем правом углу рисунка совершенно отдельно от всей композиции висел тоненький месяц.

 — Нравится? — не унималась Ангелина. — А знаешь, кто это? Это наша соседка, она очень злится на нас, и поэтому так выглядит. Давай ей подарим этот рисунок! Может, она перестанет злиться?

 — Ангелина, она станет злиться ещё больше! Людям не нравится, когда им говорят правду!

 — А если бы я показала твой рисунок, ты бы тоже разозлилась?

 — А у тебя он есть?

 —  Конечно! — Ангелина вытащила из-под игрушек лист и протянула его Марии.

 Мария не отрываясь смотрела на рисунок. Весь лист был тщательно закрашен розовым карандашом,  а посередине — маленький цветочек с согнувшимся стебельком. Вот и всё.

 — Значит, ты такой меня видишь? — устало спросила Мария.

 — Да... но если хочешь, я нарисую по-другому.

 — Ну уж нет... Мне этот нравится... — Мария натянуто улыбнулась и ушла на кухню.

 

  ***

 

 До  возможного перехода на сто пятьдесят восьмой сценарий оставалось три года  и семь дней – Бетор следил за датами с завидным усердием. Ещё три года! А сбои в прогнозах появились уже сейчас.

 Только что закончилось совещание. Клот здорово сцепился с отделом сопровождения. Клот, конечно, прав — отклонение в сценарии сейчас повлечёт непредсказуемую развязку в будущем. Надо приглашать модератора трудностей для корректировки. Сит как всегда противится — они с Афом никогда не найдут общего языка. Вполне ожидаемо — один портит работу другого.

Ладно, Сита они успокоят, старик стал слишком чувствительным. За Афом уже послан курьер — пусть думает, как поставить Ангелину на место. Девочка слишком рвётся помогать другим. Пока эта помощь по-детски незамысловата — тот же случай с рисунками. Но когда Ангелина вырастет, осложнений не избежать. С её-то способностями и чистотой сознания.

 Бетор резко встал, принялся мерить кабинет шагами. Проект предполагал проявлять слабости людей, а не «лечить» их. Неконтролируемый альтруизм слишком опасен. Причём для обеих сторон.

  ***

  — Я хочу взять котика домой! Ему холодно!

 — Нет, — Иван резко дёрнул Ангелину за  руку, —  идём, а то опоздаем в гости.

  И чуть мягче добавил:

 — Ты не можешь спасти всех бездомных зверей! Что ты будешь делать с ними? Пригласишь пожить у нас, а сама уйдёшь в лес?

 — Но ему же холодно… — слабо протестовала Ангелина, оглядываясь назад, пока Иван тянул её прочь от бездомного кота.

 Судя по морде кота, тот прошёл не одну драку на выживание и загибаться от холода или голода не собирался. Но как это объяснить Ангелине?

Иван повернул голову, глянул на дочь — как она там, не обиделась? Ангелина подняла на него глаза — спокойные, разумные. Ивану вдруг стало стыдно — кажется, его дочь понимала больше, чем он сам.

Но Иван тут же себя одёрнул. Он-то её любит и понимает, а каково ей придётся во взрослой жизни? Где её научат мелкой лжи, почти правде, искусной лести, интригам? Кто поборет эту несносную прямолинейность? Они с Марией должны попытаться. Ради самой же Ангелины.

 

Аф довольно потёр руки. Ещё пара-тройка закрепляющих ситуаций, и работа сделана! 

 

 *** 

 

  — Ненавижу, уходи! —  Лиза больно толкнула Ангелину.

 Ангелина вздохнула и побрела к подъезду. Во дворе ей играть больше не с кем. Что снова не так? Она никого не обидела, ни у кого ничего не отняла. Просто снова выиграла. Лиза ещё долго продержалась в подружках — целый месяц. Вчера она обставила Лизу в шашки. Спроси её Лиза по-хорошему, Ангелина с удовольствием объяснила бы логику выигрыша. Так Лиза и слова не сказала. А сегодня угораздило её притащить бадминтон. Лиза пару раз упала, разбила коленки — вон сидит на скамейке, отдышаться не может. Ангелине хоть бы хны — ну как можно устать от бадминтона, отбивай себе воланчик и всё. Наверное, они просто расстраиваются, что она другая.

 Время от времени на Ангелину злились все. Мама не могла простить, что пока Ангелина рядом, она не может соврать. Папа сердился, когда Ангелина «лезла не в своё дело» и пыталась с ним спорить. Учителя в школе нервничали, завидев, что она тянет руку задать вопрос. Мальчишки сторонились  — знали, Ангелина может дать сдачи, и будет пребольно! Девчонки откровенно не любили её — Ангелина держалась особняком и никогда с ними не сплетничала. Но она не расстраивалась.  Надо дать им время. Когда-то они сами всё поймут и перестанут злиться.

 Cит остался доволен своей работой. Он даже смирился с присутствием Афа. Тщательно и осторожно, будто с бесценного хрупкого стёклышка, Сит стирал любую тень ненужных переживаний, вкладывая в память Ангелины лишь положительный опыт. Кропотливый, тяжёлый труд — но ему повезло, девочка оказалась на удивление податливой. Клот и тот успокоился, а уж как он не доверял Ситу! Ангелина не вмешивалась теперь в ход судеб других людей, сценарий выравнялся, пришёл в норму.

 

  ***

 

  Бетор всё больше нервничал и злоупотреблял крепким кофе. Эксперимент вот-вот должен пройти критическую точку — теперь от них мало что зависело. Сто пятьдесят восьмой сценарий или наступит, или нет. Может, всё-таки надо было сказать Главному? Бетор аккуратно поставил чашку на стол. Поздно. Сейчас все заняты тем же, что и он — таращатся на экраны и ждут.

 

Ангелина проснулась от слабого скрипа двери, сладко потянулась, протёрла глаза. Подниматься? Или поваляться ещё в постели?  Одеяло вдруг поползло на пол. Кажется, кто-то уже знает, как ей поступить! Ангелина приподнялась на локте — так и есть! Том, как заправский альпинист, штурмовал отвесный склон съехавшего одеяла. Она подхватила котёнка, прижала к себе — шершавый язык лизнул шею.

Вчера она подобрала его на улице — не смогла пройти мимо, пусть родители ругаются, она всё равно оставит Тома. Ей надоело быть одной, ей нужна близкая душа. Пусть даже кошачья. Всю неделю она чувствовала необъяснимое волнение, невпопад отвечала на уроках, улыбалась своим мыслям. Ангелина встала с кровати, подошла к окну — первые лучи солнца смотрелись в зеркало ночных луж, воздух блестел и переливался;  на чердаке соседнего дома затеяли возню  голуби — птицы ворковали, крылья взлетали вверх.

Ангелина быстро оделась, и отправилась бродить по заспанным улицам. Камешки мостовой сами складывались в дорожку, дорожка бежала сквозь пахнущие свободой площади, мимо улыбающихся бродячих собак, навстречу редким прохожим. Дождь смыл серую краску улиц — и Ангелина впервые увидела, что её мир цветной.

 

Куда идёт? Зачем? Бетор лихорадочно просматривал последнюю версию сценария. Клот не мог такого придумать, да и Бетор сам не дал бы добро. 

Руки не слушались, файл дрожал, и Бетор в сердцах одним щелчком отправил его в корзину.

 

Она зазевалась и нос к носу столкнулась с высоким худым мальчишкой. Оба поспешно отступили и сразу же шагнули навстречу, притянутые невидимой пружиной. Блеснули ночным небом глаза мальчишки, он вспыхнул, неловко улыбнулся. Ангелина тут же покраснела сама, и сердце как мячик подпрыгнуло от радости.  

 «Она не должна была влюбиться сейчас! Не имела права!» — повторял про себя Бетор.

Ангелина исчезла с экрана, вместо неё появилось каменное лицо монтажёра. «Нейронные цепи пришли в обычное состояние,  процесс необратим и восстановлению не подлежит» — услышал Бетор, как сквозь сон. 

В кабинет ворвался взбудораженный Сит, схватил его за руку. Ангелине Сит больше не понадобится, теперь можно и на меня переключится,  процесс необратим и восстановлению не подлежит» — услышал Бетор, как сквозь сон.

В кабинет ворвался взбудораженный Сит, схватил его за руку. Ангелине Сит больше не понадобится, теперь можно и на меня переключится, устало подумал Бетор.

 Только бы Клот не потерял голову, пусть всё зафиксирует — кому-то да пригодится. 

 

  ***

 

  Главный неторопливо прогуливался в осеннем парке. Пронзительное голубое небо, рыжие макушки деревьев, прозрачный воздух — он остановился, залюбовался картинкой. С природой ему всегда больше нравилось работать, чем с людьми. Главный вздохнул, прошёлся по аллее вперёд. Об отпуске он может только мечтать. Особенно сейчас — после перелома в проекте. 

Он поддел ногой воздушный ковёр цвета охры, листья мягко приподнялись, опустились на землю. Пятипалый листик прилип к носку ботинка, там и остался. Главный не стал его стряхивать — пусть будет.

Ему не сбежать от людей. Но надо отдать им должное — люди умели его удивлять.

До поры до времени организацию пришлось распустить. Ради блага сотрудников. Им точно нужен был отдых. Он сам торопил проекты  — так хотелось выстроить логичный мир, убрать из упрямых людских голов лишнее, добавить недостающее. Но даже когда вели одного человека всеми отделами, он умудрялся не слышать, не видеть и поступать по-своему. 

Главный подошёл к дереву, прикоснулся к шершавому стволу, запрокинул голову, зажмурился — солнце било сквозь кружево листвы.

Сверху долго молчали. Потом мягко намекнули про свободу воли. И про неправильные дорожки, которые показывают единственно верный путь. И оставили его здесь ещё на один срок. Досадно и стыдно. Главный слишком много работал и слишком рьяно боролся с глупостью — так что не заметил, как поглупел сам. Он забыл такие простые вещи! Сделай человека идеальным — и он станет неполноценным. Он не сможет обмануться, не позволит себе влюбиться, не выдумает сказку, не напишет картину. Не к этому он стремился, когда создавал Ангелину.