Литературный конкурс-семинар Креатив
«Креатив 10», или «1:0 в пользу…»

Al_Strelok - Критерий разумности

Al_Strelok - Критерий разумности

Объявление:

   
Сквозь дремоту я различил приглушённый звон, словно серебро ударилось о фарфор. Было довольно светло, но открывать глаза не хотелось, будто я не досмотрел важный сон.  
– Олег, – позвал тихий женский голос. – Я знаю, что ты не спишь.  
– Марина?!  
Сон развеяло, как утренний туман лучами солнца. Девушка стояла у двери, прислонившись стене, и осторожно помешивала кофе. Она казалась немного уставшей, словно всю ночь оберегала мой сон.  
– Я не стала будить тебя. Выходной всё же… – Она чуть заметно улыбнулась и ушла на кухню, тихо и буднично, будто и не исчезала вовсе.  
Я не мог вспомнить, сколько мы не виделись. Прошла минута, год или вечность, я не чувствовал разницы. Надолго ли она пришла и почему не делала этого раньше – не важно. Я не стану расспрашивать и не стану удерживать её, когда придёт пора расставаться. Так заведено с давних пор: солнце восходит и заходит, а Марина иногда появляется и столь же неизбежно исчезает. Не в моих силах менять привычный порядок вещей.  
– Тебе погреть кофе? – услышал я голос девушки.  
– Да, будь добра.  
Я торопливо оделся и вышел к ней.  
Стол, как и в былые времена, стоял в центре кухни. Раньше мы часами сидели друг напротив друга, пили кофе и говорили обо всём на свете. Я занял привычное место. Марина наклонилась к плите, убавляя газ под кофеваркой.  
– Ты давно не заглядывала…  
Я не спрашивал: "почему?", просто хотелось что-то сказать.  
– Дела, – коротко ответила она.  
Обрывки воспоминаний закружились как газетные заголовки: показ в Питере, стажировка в Париже. Было и ещё что-то, что-то очень грустное. Я давно запретил себе думать об этом.  
Марина посмотрела на меня и осторожно спросила:  
– Ты всё так же?  
– Всё так же…  
"Всё так же один", – подумал я. Слова не всегда нужно произносить вслух.  
Марина поставила передо мной чашку, выключила кофеварку и спросила:  
– Чем занимаешься?  
Она налила мне кофе, немного добавила в свою чашку и села напротив.  
– Ты не поймёшь… – Мне меньше всего хотелось говорить о работе.  
– Но всё же, чем?  
– Неужели тебе интересно?  
Марина кивнула.  
Я попытался сформулировать попроще:  
– Я экстраполирую механизм нарушения симметрии при комбинированной инверсии с распада адронов на распад лептонов. – Формулировка получилась не вполне строгой, но довольно близкой по смыслу. – Нужно либо создать непротиворечивую математическую модель, либо доказать, что такой модели не существует.  
– Я постигаю глубину. А, может быть, иду ко дну? – Марина улыбнулась.  
Мне нравилась эта её привычка делать вид, что всё понятно. Иногда даже казалось, что она и в самом деле не хуже меня разбирается в теоретической физике.  
– Если мои ожидания оправдаются, – пояснил я, – модель можно будет проверить на Большом адронном коллайдере.  
– А если удастся доказать, что такой модели не существует?  
Вновь появилось ощущение, что она знает тему моих изысканий лучше меня. Я отогнал это неприятное чувство, пожал плечами и произнёс:  
– Это тоже результат…  
Я осторожно коснулся чашки. Кофе был не слишком горячим, как я и люблю. Я отхлебнул и, чтобы сменить тему, сказал:  
– Знаешь, мне приснился странный сон. Будто мы с Виталиком поехали смотреть, как появляются круги на полях.  
Марина не смогла удержать снисходительной улыбки. Она и раньше не одобряла моего увлечения уфологией, видимо, ничего не изменилось.  
– Летающие тарелочки и зелёные человечки? Сколько раз ты их ловил? Три? Четыре?  
Я попробовал сосчитать. Виталик чаще ездил один, но иногда брал и меня.  
– Шесть. Вернее во сне был шестой раз.  
Я задумался. Сон был очень правдоподобный. Мы долго тряслись по просёлкам на старенькой Виталькиной "Ниве". Ставили в свете фар палатку. Разводили костёр. Во сне время мчится быстрее, но…  
– И что? – прервала мои мысли Марина. – Опять ничего не нашли?  
– Не знаю, ты не дала мне досмотреть сон.  
"Сон? – засомневался я. – А я всё помню, будто это было вчера".  
Видимо, Марина приняла мою задумчивость за грусть. Она сказала:  
– Извини, я старалась не мешать тебе…  
– Ничего, это же всего лишь сон… – сказал я и вопросительно посмотрел на девушку.  
Марина не заметила моего взгляда, или заметила, но отвечать не стала, лишь отхлебнула кофе. Я вдруг вспомнил, что такого важного было в моём сне.  
– Знаешь, во сне у меня было чувство, что я нашёл разгадку, – сказал я. – Так бывает, пока спишь – помнишь, а как проснёшься, остаётся только ощущение открытой истины, а сама истина забывается.  
– Мне снятся другие сны. – Марина задумчиво посмотрела вверх.  
В этот миг её глаза приобрели восхитительный оттенок. Мечтательные и немного грустные они походили на лесное озеро, в котором отражаются редкие осколки неба.  
– Представь, что вокруг тебя звёзды, повсюду. – Марина закрыла глаза. – Они сверкают ярко-ярко, зовут к себе…  
Она улыбалась, словно вернулась в родную стихию, но через мгновение очарование исчезло. Марина посмотрела в свою чашку и медленно, выбирая слова, произнесла:  
– Почему звёзды так прекрасны? Ведь в них нет ничего особенного?  
Я понимал, что сейчас для неё нет более важного вопроса. У меня не было ответа, я мог лишь предположить:  
– Может быть, мы сами похожи на звёзды? Мы такие же крохотные и одинокие в огромном мире. В мерцании далёких светил мы жаждем найти родственную душу, способную избавить нас от одиночества.  
Марина коротко взглянула на меня. При разговоре она обычно избегала смотреть в глаза.  
– Ты веришь, что там, на далёких звёздах, кто-то есть? – тихо, почти шёпотом, спросила она.  
– Не знаю… – Я понимал, что Марина ждёт иного ответа, слова сорвались с губ помимо моей воли. – Виталик и его друзья в Космопоиске собирают свидетельства очевидцев и доказательства. Можно верить или не верить доказательствам, но я считаю, что внеземные цивилизации существуют.  
– Может быть, не нужно считать, искать, доказывать? Вдруг достаточно просто верить?  
– Может быть…  
Мне показалось странным, что Марина говорит об этом. Раньше она считала мальчишеством наши поездки по аномальным зонам и не относилась к ним серьёзно.  
Я отхлебнул кофе и сказал:  
– У меня есть гипотеза насчёт того, почему внеземные цивилизации не вступают в контакт с человечеством.  
Марина заинтересованно посмотрела на меня.  
– Им мы можем казаться не более чем смышлёными и забавными зверушками, – пояснил я. – Как дельфины, например. С нашей точки зрения они неразумны, но лишь оттого, что не вписываются в человеческое представление о человеческом разуме. По аналогии можно допустить, что людей, исходя из каких-то своих критериев, не относят к разумным существам. Отсутствие контактов только подтверждает мою гипотезу.  
– Ты считаешь, что не существует признака разума единого для всех?  
– Мне кажется, разум не способен абстрагироваться от природы своего носителя. Для того чтобы сформулировать собственный критерий, разум должен выйти за рамки самого себя. Останется ли он разумом в привычном понимании? Вероятно, нет. Он станет чем-то большим, сложно сказать чем, но чем-то иным… – Я чувствовал, что разгадка близка. – Разум способный постичь собственный критерий, способный стать мерой всего, станет…  
– Богом? – подсказала Марина  
– Пожалуй.  
Марина задумалась. Кажется, мои выводы совпали с её собственными мыслями.  
– А как бы ты сформулировал критерий разумности применительно к человеку?  
– Умение быстро и оригинально решать нестандартные задачи, – не задумываясь, ответил я.  
– Больше похоже на определение гения, – заметила Марина и отхлебнула кофе.  
– Пожалуй, ты права. Вдруг по-настоящему разумны лишь гении, а остальным достаточно привычных жизненных стереотипов? Согласись, большинство людей редко сталкивается со сложными нестандартными задачами…  
– Ну, не всякому дано строить модели единой теории поля… – Марина улыбнулась.  
Мне показались немного странными её слова о теории поля, но я не придал им значения.  
– Суть не в этом, – продолжил я. – В любой области есть свои сложные задачи. Но даже их решение обычно сводится к комбинации простых и привычных действий. Тензорное исчисление тоже может быть вполне привычным, если занимаешься им десятилетиями.  
Я вспомнил физмат-класс в гимназии, университет, аспирантуру, годы работы в НИИ.  
– Научное познание требует не гениальности, а терпения и долгой кропотливой работы. – Я вздохнул и посмотрел на девушку. – Ну вот. Теперь я сомневаюсь в собственной разумности.  
Я улыбнулся и отхлебнул кофе. Оставалось чуть больше половины чашки.  
– Быть может, это сомнение и есть первый признак гения?  
Я покачал головой.  
– Не хочу быть гением, сейчас не самое подходящее время. Гениальные прозрения, нужны лишь в переходную эпоху, когда общепринятые представления устарели и мешают развитию науки. Ньютон и Эйнштейн появились именно тогда, когда резерв старой науки был исчерпан.  
– Не забывай, разумная деятельность не ограничивается наукой. Искусство тоже даёт простор для гения.  
Я пожал плечами.  
– Я не стал бы противопоставлять науку и искусство. Математика тоже в некотором роде искусство. Просто она оперирует абстрактными понятиями, которые не каждому дано понять.  
– А разве музыка или литература, доступны каждому? Искусство всегда индивидуально. То, что понятно всем, не является искусством.  
В голове что-то шевельнулось.  
– Кажется, я вспомнил разгадку кругов на полях. Разгадку из своего сна.  
– И что это за разгадка?  
– Круги это произведения искусства – творения разума с иными представлениями о прекрасном. Если искать разум, нельзя ограничиваться рамками рационального. Компьютер мыслит быстрее и рациональнее человека. Истинный разум способен творить новое, отличное от комбинации привычных образов и понятий. Именно иррациональное, творческое начало должно служить критерием разумности. Как я раньше этого не понял…  
– А для чего разуму искусство? Рациональное мышление помогает выжить и обустроить окружающее пространство, а зачем нужно иррациональное?  
Кажется, Марина подталкивала меня к определённому выводу, но я его уже сделал.  
– Искусство нельзя понимать, красоту нужно чувствовать. А чувства наполняют жизнь смыслом.  
– Жить стоит только ради своих чувств… – негромко произнесла Марина.  
Для чувств и эмоций нет теорем, алгоритмов и правил. И нет ничего сложнее, чем удержать любимого человека. Я не должен был отпускать её. Жаль, что я понял это так поздно.  
– Ты знаешь, когда ты ушла… – начал я, но запнулся, выбирая слова.  
– Я чувствую.  
Марина коснулась моей груди в районе сердца. Мне больше не хотелось знать или понимать. Я хотел чувствовать, восхищаться, любить и верить. Иногда достаточно просто верить.  
Я взял её ладонь, погладил, прижал к губам её ладонь, поцеловал пальцы. Марина приложила указательный палец к моим губам, словно призывая к молчанию, и произнесла.  
– Допустим, ты разгадал загадку кругов на полях. Но как должны были поступить искатели разума, если бы их послание не дошло до адресата?  
Умом я не мог понять, почему она спрашивает об этом, но сердце уже знало ответ.  
– Сверхразуму не нужен контакт с неразумным человечеством, а с гениями можно общаться индивидуально…  
– В порядке личной инициативы, – произнесла Марина, подтверждая мои догадки.  
"Почему тебе снятся звёзды? – подумал я и с грустью посмотрел на Марину. – Кто ты, девочка?"  
Словно поняв мои мысли, она спрятала взгляд в чашку, которая давно должна была опустеть. Моя кстати тоже. Не удивляясь и не обращая внимания, я продолжил:  
– Для общения я бы создал иллюзию обыденной обстановки: родной дом, близкий человек…  
Марина поставила чашку, встала и подошла ко мне.  
– Вовсе не обязательно чтобы это было простой иллюзией… – прошептала она и прикоснулась губами к моим губам.  
Я ощутил запах её духов, тонкий, чуть горьковатый, похожий на запах полыни. Голова закружилась. Я поднял руку, чтобы обнять девушку, но ладонь скользнула в пустоту.  
Я открыл глаза. По пологу палатки плясали отблески костра. Пахло полынью. Помню, в детстве я читал рассказ: "Звёзды пахнут полынью"*. Обычный детский рассказ об обычных мальчишеских приключениях и переживаниях, но иного запаха звёзд я не знал.  
Я выбрался из палатки. Виталик сидел у костра. Он пил из большой кружки душистый травяной чай, помешивая его алюминиевой ложкой.  
Заметив меня, он воскликнул:  
– О, я как раз собирался тебя будить! Скоро твоя вахта.  
– Что-нибудь было? – Я потянулся, расправляя затёкшие мышцы.  
– Нет. – Виталик с грустью посмотрел в сторону поля, тёмного и совершенно обыкновенного. – Я бы тебя сразу разбудил… 
Я сел возле костра на раскладной стул.  
– Мне приснилась Маринка, – зачем-то сказал я.  
– Она два года как уехала во Францию. Ты её всё ещё… – Виталик замялся, – ждёшь?  
– Да… Наверное.  
Если бы он спросил, люблю ли я её, я бы не стал отвечать.  
Виталик допил свой чай.  
– Ладно, бывай. До рассвета часа два. Буди если что.  
Он забрался в палатку и через минуту умиротворённо засопел.  
Я решил посмотреть время и достал мобильник. Блокировка клавиатуры не была включена. Пока я спал, случайно выбрался номер. Это был номер Марины. Старый номер, по которому она никогда не ответит, но который я храню в какой-то иррациональной надежде.  
"А если позвонить?" – подумал я и, словно ища поддержки, посмотрел на небо. Где-то в вышине на мгновение сверкнула звезда, или мне это просто показалось.  
 
 
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -  
* Владислав Крапивин – "Звёзды пахнут полынью" 

Авторский комментарий:
Тема для обсуждения работы
Архив
Заметки: - -

Литкреатив © 2008-2024. Материалы сайта могут содержать контент не предназначенный для детей до 18 лет.

   Яндекс цитирования